Более тридцати лет я занимаюсь изучением памяти и различных вариантов ее искажения. В моих первых исследованиях свидетельских показаний затрагивались несколько ключевых вопросов: когда человек становится свидетелем преступления или несчастного случая, насколько точны его воспоминания? что происходит, когда этого человека допрашивают в полиции, и что, если вопросы полицейских окажутся наводящими? В то время как другие исследователи мнестических процессов изучали запоминание слов, бес-смысленных слогов и иногда предложений, я стала показывать испытуемым сюжеты дорожно-транспортных происшествий и задавать им по-разному сформулированные вопросы. Вопрос «Видели ли вы, как разбилась фара?» вызывал больше ложных свидетельств о разбитой фаре, чем аналогичный вопрос с использованием слова «стукнуться». Вопрос «С какой скоростью двигались автомобили перед тем, как врезаться друг в друга?» побуждал испытуемых завышать оценку скорости, в отличие от нейтрального вопроса, содержавшего слово «столкнуться». Более того, использование слова «врезаться» приводило к тому, что большее количество опрошенных приходили к ложным утверждениям, что они видели разбитое стекло, в то время как на самом деле его m ныло. В моих ранних работах был сделан вывод о том, что наводящие вопросы могут исказить или трансформировать память свидетеля (см. обзор этих исследований в Loftus 1979/1996).
Фактически наводящие вопросы — это лишь один из способов искажения памяти. Дальнейшие исследования показали, что память можно «подправить» с помощью разнообразных техник, использующих передачу ложной информации ничего не подозревающему субъекту. Эти исследования проводились по довольно простой схеме. Испытуемым сперва показывали сложный сюжет, например симуляцию автомобильной аварии. Затем половина испытуемых получала недостоверную информацию об этой аварии, в то время как другая половина не подвергалась дезинформации. В конце все испытуемые пытались вспомнить обстоятельства происшествия. В одном из экспериментов с использованием описанной модели испытуемые наблюдали аварию, а затем часть из них получала ложные сведения о дорожном знаке, регулировавшем движение на перекрестке. Им сообщали, что знак «Стоп», который они видели, являлся на самом деле знаком «Уступи дорогу». Когда их позже просили вспомнить, какой знак они видели на перекрестке, те, кто выслушивал недостоверную информацию, пытались подстроить под нее свои воспоминания и утверждали, что видели знак «Уступи дорогу». При этом воспоминания тех, кто не получал ложных сведений, были гораздо более точными.
Недостоверная информация может повлиять на воспоминания человека, если ему задают наводящие вопросы, а также в ходе разговора с другими людьми, излагающими собственную версию событий. Дезинформация может сбить людей с толка, когда они читают предвзятые публикации в СМИ, касающиеся событий, в которых они участвовали сами. Этот феномен был назван эффектом дезинформации (Loftus & Hoffman, 1989).
Недавно было проведено исследование, целью которого являлось сопоставление относительной убеждающей силы дезинформации и гипноза (Scoboria, Mazzoni, Kirsch, & Milling, 2002). Испытуемым предлагалось прослушать историю, а затем им задавались либо нейтральные, либо вводящие в заблуждение вопросы, в то время как они находились под гипнозом или в обычном состоянии. При дальнейшей проверке оказалось, что применение гипноза увеличивало число ошибок памяти, однако использование наводящих вопросов привело к еще большему искажению воспоминаний. Более того, совмещение гипноза и наводящих вопросов по количеству вызванных ошибок превысило эффект от каждого приема по отдельности. Специфика ошибок в случае наводящих вопросов состояла в переходе от ответов «не знаю» к ответам, содержавшим ложную информацию о происшедших событиях. Из этого примера становится понятным, как перед исследователями открывается конкретный механизм, обеспечивающий быстрое и весьма длительное искажающее влияние дезинформации на память.
Внедрение ложных воспоминаний
Одно дело поменять знак «Стоп» на знак «Уступи дорогу» или добавить некую деталь в воспоминания о чем-то, что происходило на самом деле. Но возможно ли создать целостное воспоминание о событии, которого никогда не было? Моя первая попытка такого рода была связана с использованием методики, в рамках которой испытуемым предъявляли короткие устные описания событий из их детства, а затем предлагали им самим вспомнить эти события. При этом участники верили в то, что информация достоверна и получена от членов их семей, тогда как в действительности это были «псевдособытия», никогда с ними не случавшиеся. В проведенном исследовании около 25 % испытуемых удалось убедить, частично или полностью, что в возрасте 5-6 лет они надолго потерялись в большом супермаркете, были весьма напуганы и, в конце концов, спасены кем-то из взрослых и возвращены родителям (Loftus & Pickrell, 1995). Многие испытуемые потом дополняли свои «воспоминания» красочными подробностями.
Метод использования семейных историй для внедрения ложных воспоминаний получил название «методики ложного рассказа от семейного информатора» (Lindsay, Hagen, Read, Wade, & Garry, в печати), но, вероятно, проще называть ее «методикой потерявшегося-в-магазине». Многие исследователи использовали эту методику, чтобы имплантировать ложные воспоминания о событиях, которые могли бы быть куда более необычными, странными, болезненными, даже травматичными, случись они в реальной жизни. Одних испытуемых убеждали в том, что их увозили в больницу посреди ночи или в том, что с ними произошел несчастный на семейном торжестве (Hyman, Husband, & Billings, 1995; Hyman & Pentland, 1996). Других уверяли в том, что однажды они чуть не утонули и спасателям пришлось вытаскивать их из воды (Heaps & Nash, 2001). Третьим рассказывали, что когда-то они подверглись нападению бешеного животного (Porter, Yuille, & Lehman, 1999). Исследования показали, что только меньшинство испытуемых склонно к формированию частично или целиком ложных воспоминаний. В серии экспериментов, описанных Линдсей с соавторами, средний уровень ложных воспоминаний равнялся 31 %, однако, разумеется, подобные показатели могут варьировать. Иногда испытуемые проявляли устойчивость к попыткам внедрения воспоминаний (например, когда в ходе эксперимента их пытались убедить в том, что некогда с ними проводили ректальные процедуры с применением клизмы (Pezdek, Finger, & Hodge,1997)). И наоборот, иногда удается успешно внедрить ложные воспоминания более чем 50 % испытуемых, скажем, о полете на воздушном шаре (Wade, Garry, Read, & Lindsay, 2002). Особенно интересными являются случаи появления целиком ложных воспоминаний, или так называемых «насыщенных ложных воспоминаний», когда субъект уверен в их подлинности и даже дополняет их различными подробностями, выражает эмоции по поводу выдуманных событий, которые на самом деле с ним не происходили.
Насыщенные ложные воспоминания
В исследованиях искажений памяти снова и снова встает вопрос, касающийся интерпретации результатов: действительно ли мы внедряем ложные воспоминания? Возможно, наводящие манипуляции заставляют людей воскрешать в памяти реальные события, а не формировать ложные воспоминания. В поиске ответа на этот вопрос исследователи использовали несколько методик, включая попытку создать ложное воспоминание о недавних событиях (например: «Что вы делали в определенный день?»). Если исследователь точно знает, что было в этот день, и вызывает у испытуемого «воспоминания» о чем-то помимо реально происходившего, то он получает довольно веские доказательства формирования ложных воспоминаний. Впервые эта схема была применена Гоффом и Редигером (Goff & Roediger, 1998), а позднее была модифицирована нами (Thomas & Loftus, 2002). В одном из экспериментов испытуемые садились перед большим столом, заваленным различными вещами. Они прослушивали несколько предложений (например, «подбросьте монетку») и затем должны были выполнить или вообразить выполнение названных действий. В следующий раз, когда они приходили в лабораторию, перед ними не было никаких вещей, испытуемые должны были просто представить, что они выполняют разнообразные действия. В последней части эксперимента проводилось тестирование их памяти по поводу того, что происходило в первый день. Достаточно было представить себе то или иное действие, и испытуемые вдруг начинали припоминать действия, которых на самом деле не выполняли. Они выдавали ложные утверждения о действиях, которые могли быть обыденными (например, «бросать кости»), но кроме этого утверждали, что производили действия, которые должны были бы показаться им странными или необычными («посыпать голову мелом» или «поцеловать пластмассовую лягушку») (Thomas & Loftus, 2002).
Еще одним методом, позволяющим оценить, насколько подобного рода внушение способствует внедрению ложных воспоминаний, является внедрение воспоминаний о событиях, которые маловероятны или даже невозможны. К примеру, нам удалось внедрить убеждение или воспоминания о том, как испытуемые в детстве оказались свидетелями одержимости бесами (Mazzoni, Loftus, & Kirsch, 2001). Еще проще оказалось внедрить воспоминания о встрече с кроликом Багзом Банни в Диснейленде (Braun, Ellis & Loftus, 2002). Последнее удалось с помощью демонстрации поддельного рекламного ролика студии «Дисней» с Багзом Банни в главной роли. В одном из экспериментов показ поддельного рекламного ролика привел к тому, что 16 % испытуемых позже утверждали, будто бы лично встречали Багза Банни в Диснейленде. Этого не могло случиться, так как Багз Банни — персонаж студии Warner Brothers и поэтому никак не мог находиться в Диснейленде.
Что именно вспоминали люди о встрече с персонажем, которой в принципе не могло произойти? Среди тех, кто описывал личную встречу с Багзом, 62 % говорили о том, что пожали кролику лапу, а 46 % припомнили, как обняли его. Остальные вспоминали о том, как потрогали его за ухо или за хвостик или даже слышали его коронную фразу («В чем дело, Док?»). Таким образом, эти ложные воспоминания были насыщены чувственными подробностями, которые мы обычно используем в качестве ориентира, чтобы определить, является ли воспоминание истинным или ложным.
Сущность ложных воспоминаний
Настоящие воспоминания обычно имеют определенные последствия для людей. Если вы запомнили, как кто-то вас обидел, вы, вероятно, в будущем будете избегать контакта с этим неприятным субъектом. А если у вас сформировалось ложное воспоминание об этой обиде? Будете ли вы так же впоследствии избегать обидчика? Вполне вероятно, что так оно и будет, однако на практике все исследования ложных воспоминаний прекращаются, когда испытуемый принимает внедряемый сценарий. В некоторых исследованиях предпринимались попытки проверить, может ли испытуемый считать, что событие имело место, не переживая его заново. Порой все ограничивается лишь собственно ложным убеждением. Но встречаются и случаи, когда воспоминания наполнены чувственными подробностями. Именно этот опыт ближе всего к тому, что мы называем «насыщенными ложными воспомина-ниями». В типичных исследованиях после опроса, в ходе которого испытуемый демонстрирует наличие тех или иных воспоминаний, ему разъясняют суть происходящего. Но что, если отложить это объяснение на некоторое время, чтобы увидеть, могут ли ложные воспоминания повлиять на мысли или поведение испытуемого? В таком случае мы могли бы доказать, что ложные воспоминания действительно имеют значимые последствия.
Еще один подход к анализу этой проблемы состоит в следующем. Многократно показано, что наводящая информация может привести человека к ложным воспоминаниям. Однако существуют ли корреляты такого воспоминания? Есть ли другие умственные процессы или аспекты поведения, которые так же подвергаются влиянию, попадая под воздействие наводящей информации? Если да, то мы сможем обнаружить более глубокие последствия обсуждаемого феномена. Эта идея легла в основу исследования, целью которого было выявить, повлияет ли наводящее воздействие о встрече с кроликом Багзом Банни в Диснейленде на мышление испытуемого (Grinley, 2002). В этом исследовании испытуемых сперва убеждали в том, что во время посещения Диснейленда они видели Багза Банни. Затем давался новый тест: испытуемым предъявляли имена двух персонажей, например Микки Маус и Дональд Дак, а они должны были указать, в какой степени эти персонажи связаны друг с другом. Некоторые пары были тесно связаны (например, Микки и Минни Маус). Другие пары не имели друг к другу практически никакого отношения (например, Дональд Дак и Спящая Красавица). После просмотра поддельной рекламы студии «Дисней» с участием Багза Банни испытуемые оценивали связь Микки Мауса и Багза Банни как более тесную. Таким образом, на некоторое время мыслительные процессы или семантические структуры испытуемых, просмотревших видеоролик, оказались изменены.
Дальнейшее исследование последствий ложных представлений или воспоминаний было осуществлено в сотрудничестве с Дэниелом Бернштейном. Мы создавали у испытуемых уверенность в том, что в детстве они отравились сваренными вкрутую яйцами (во второй группе испытуемых речь шла о маринованных огурцах). Мы осуществили этот трюк, опросив испытуемых и обеспечив их ложной обратной связью. Мы сообщали им, что специальная компьютерная программа проанализировала их данные и пришла к выводу, что в детстве они пострадали от отравления одним из этих продуктов. Было выявлено, что у тех, кто получил обратную связь про маринованные огурцы, сформировалось более стойкое убеждение в том, что отравление произошло с ними в детстве, тогда как те, кто получил обратную связь о яйцах вкрутую, поверили в большей степени в отравление именно этим продуктом.
Но приведет ли рост уверенности к соответствующим изменениям в поведении? Станут ли испытуемые, к примеру, избегать в дальнейшем употребления этих продуктов, если они будут им предложены? Чтобы выяснить это, мы составили опросник, посвященный поведению на вечеринке. Испытуемым надо было представить, что их пригласили на вечеринку, и указать, какие угощения им захотелось бы съесть. Те, кого склоняли к версии отравления маринованными огурцами, проявляли меньшее желание попробовать этот продукт, тогда как те, кто получил информацию об отравлении яйцами, были менее склонны пробовать яйца.
Выводы, полученные в исследовании «отравлений», заложили основы методики изучения ложных воспоминаний и их последствий. Кроме того, мы неожиданно обнаружили потенциально простой способ заставить людей избегать определенных продуктов. В целом полученные нами результаты показывают, что изменение представлений или воспоминаний может иметь значительные последствия для последующих мыслей или поведения. Если вы изменяете свою память, то она, в свою очередь, изменяет вас.
Истинные воспоминания против ложных
В идеальном мире люди будут обладать технологией различения истинных и ложных воспоминаний. Сейчас эта возможность носит статистический характер. В ходе эксперимента по созданию ложных воспоминаний о том, как в детстве испытуемый заблудился в супермаркете, мы выявили, что истинных воспоминаний люди придерживаются с большей уверенностью, чем ложных (Loftus & Pickrell, 1995). Уэйд и группа психологов (2002), которые занимались внедрением ложных детских воспоминаний о полете на воздушном шаре, используя поддельные фотографии, тоже показали, что реальные события, о которых они спрашивали испытуемых, воспроизводятся с большей уверенностью, чем ложные.
Теоретические и практические выводы
В целом исследователи узнали довольно много о том, как рождаются ложные воспоминания, и практически готовы написать инструкцию по их внедрению. Вначале человека убеждают в том, что ненастоящее событие возможно. Даже те события, которые вначале выглядят как невозможные, можно сделать более реальными, используя простые наводящие суждения. Затем человека убеждают в том, что псевдособытие было пережито лично им.
Наиболее простой способ подвести человека к этому убеждению — использование ложной обратной связи. В этом случае испытуемый способен почти что поверить в то, что событие действительно имело место в прошлом, но еще не испытывает чувства узнавания. Если при этом направить воображение в нужное русло, визуализировать истории, рассказанные другими людьми, создать наводящую обратную связь, а также использовать другие мани-пулятивные техники, можно добиться появления насыщенных ложных воспоминаний.
Исследование ложных представлений и воспоминаний является весьма актуальным для нашей повседневной жизни. Анализ растущего числа ложных обвинений, неправомерность которых была доказана с помощью ДНК-экспертизы, показал, что основной их причиной являются искажения воспоминаний свидетелей. Это открытие привело к составлению огромного количества рекомендаций для правовых систем США и Канады с целью защиты следственного процесса от трагических ошибок из-за неточности свидетельских показаний (Yarmey, 2003). Вне сферы юриспруденции или психотерапии открытия, касающиеся искажений памяти, также имеют большое значение для повседневной жизни. Возьмем, к примеру, автобиографии и мемуары. Выдающийся физик Эдвард Теллер недавно выпустил свою автобиографию (Teller, 2001), после чего на него обрушилась сокрушительная критика из-за его «специфически» выборочной памяти и в особенности из-за «ярких воспоминаний о событиях, которые никогда не происходили». Более снисходительный анализ мемуаров Теллера побуждает отнестись к ней не как к хронике, полной намеренного вранья в корыстных целях, но как к нормальному процессу искажения памяти. Неправда не всегда является ложью. Необходима особая отрасль психологической науки, которая научила бы нас отличать намеренную ложь от лжи «искренней». Иногда случается, что намеренная ложь становится личной «правдой» человека. Именно история создает воспоминания, а не наоборот.
Говорят, что мы являемся суммой наших воспоминаний и все, что с нами случается, приводит к формированию этого конечного продукта — нас самих. Однако спустя три десятилетия, которые я посвятила исследованиям памяти в целом и в особенности ее искажениям, мне кажется важным обратить внимание на противоположный смысл этого высказывания. Память человека — не просто собрание всего, что с ним происходило в течение жизни, это нечто большее: воспоминания — это еще и то, что человек думал, что ему говорили, во что он верил. Наша сущность определяется нашей памятью, но нашу память определяет то, что мы из себя представляем и во что склонны верить. Создается впечатление, что мы перекраиваем свою память и в процессе этого становимся воплощением собственных фантазий.
Теория ложных воспоминаний Элизабет Лофтус
16/07/2015
Память – один из важнейших психических процессов в жизни человека. Без механизмов памяти наше мышление было бы крайне ограниченным, психическое развитие стало бы невозможным, о способности к постижению иностранного языка, в частности английского, можно было бы вовсе забыть. Именно по этой причине в работе с иностранными языками мы с особым вниманием обращаемся к психологическим теориям, связанным с феноменом памяти. Об одном из «фокусов» человеческой памяти и пойдет речь.
Каждый из нас привык верить своим воспоминаниям, но насколько надежна наша память? Можно ли ей доверять? Вряд ли найдется человек, который может похвастаться тем, что никогда не забывал ничего важного. Некоторые события или факты не раз ускользали из памяти каждого из нас. Но, оказывается, наш мозг может не только стирать воспоминания, но и конструировать новые. Проще говоря, иногда мы помним то, чего не было. К этому выводу в своих исследованиях пришла Элизабет Лофтус, американский психолог.
В ходе исследований Э.Лофтус и ее коллеги расспрашивали группу людей о неприятных происшествиях, которые случились с ними в детстве. При этом исследователи уже располагали всей необходимой информацией, полученной от родителей испытуемых. С помощью наводящих вопросов Э.Лофтус удалось убедить четверть экспериментальной группы в том, что испытуемые однажды терялись в торговом центре, хотя такого с ними никогда не происходило. Испытуемые припоминали детали события и в подробностях восстанавливали картину… неслучившегося.
Э.Лофтус предполагает, что в процессе вспоминания, человек не только реконструирует некоторое событие прошлого, но и осуществляет его переработку в соответствии с новоприобретенным опытом. Со временем наши воспоминания меняются, в них могут вклиниваться более поздние события нашей жизни, рассказы других людей и даже эпизоды книг или фильмов. Ложные воспоминания воспринимаются точно так же, как истинные. Для человека они так же убедительны и искренни. Частая подмена воспоминаний свойственна 30% людей.
Критики теории Лофтус ставят под сомнение возможность существования фиктивной памяти, говоря о том, что, возможно, родители сами забыли о том, как однажды ребенок терялся в магазине. Тогда был проведен новый эксперимент. На этот раз испытуемые «вспомнили», как встретили кролика Бакс Банни в Диснейленде, чего быть не могло, так как это персонаж «Уорнэр Бразерс», конкурирующей мультипликационной студии.
Выводы, полученные в ходе описанных экспериментов, приводят нас к мысли о том, что наша память — очень хрупкий механизм. Оказывается, воспоминаниями человека можно управлять. Для этого необходимо в определенной последовательности задавать определенные вопросы относительно интересующего нас события. Зная об уязвимости памяти, мы можем правильно ее тренировать, что, вне всяких сомнений, поможет не только избежать выстраивания фиктивных воспоминаний, но и быстрее осваивать английский язык.
Согласитесь, не каждый день появляются исследования, переворачивающие привычную картину мира с ног на голову. Автором одной из таких работ стала Элизабет Лофтус, раз и навсегда изменившая представления учёных об устройстве нашей с вами памяти.
Идея о том, что мозг не просто воспроизводит усвоенную информацию, а ещё и каким-то образом влияет на неё, далеко не нова. При этом запоминание и структурирование зависят от множества факторов: от характеристик источника информации, эмоций, которые он у нас вызывает, и даже от культурно-исторической обстановки, в которой мы росли. Но ведь бывает и так, что мы помним то, чего на самом деле не было, или наши воспоминания настолько сильно искажаются, что уже не имеют ничего общего с реально произошедшими событиями. Это явление носит название “ложные воспоминания”.
Первым поводом обратиться к их изучению стало огромное количество несправедливо осужденных граждан США. Вторая причина — множество судебных исков, основанных на том, что в процессе психотерапии люди часто начинали «вспоминать», как в детстве были изнасилованы кем-то из родственников.
Одним из таких несправедливо осуждённых стал Стив Тайтус — его машина была похожа на автомобиль человека, незадолго до этого совершившего изнасилование. Так что фотографию Стива положили в один ряд с другими подозреваемыми, и потерпевшая указала на него со словами «этот похож больше всех». На суде же она сказала «я абсолютно уверена, что это он».
Но каким образом убеждение «этот похож больше всех» вдруг превратилось в «я абсолютно уверена, что это он»?
Слова имеют значение
В рамках исследования был проведен эксперимент: людям показывали видеозапись с автомобильной аварией. Потом часть зрителей спросили, с какой скоростью двигались машины, когда «столкнулись», а другую часть — когда «врезались». В результате “врезавшиеся” автомобили в среднем двигались на 7 миль в час быстрее “столкнувшихся”. Учёные пошли дальше: тех же респондентов спросили, видели ли они битое стекло на видеозаписи, при том, что никакого битого стекла не было. Из первой группы на эту уловку повелось лишь 14 % опрошенных, а вот во второй группе показатели были более значительными — 32%. То есть наши вопросы и слова могут заставить оппонента помнить то, чего не было. Да, кажется, что вероятность невелика, но что если речь идёт о человеке, которого могут осудить всего из-за нескольких несуществующих деталей?
Насыщенные ложные воспоминания
Если вы были в Диснейленде, попробуйте задать себе вопрос, который задавала Элизабет Лофтус в своём исследовании: видели ли вы там Багза Банни? Там же всегда есть люди, которые одеваются в костюмы персонажей мультфильмов. Каким же был он? Высоким или среднего роста? Держал ли морковку в руке, и если да, то в правой или в левой?
Хитрость заключается в том, что Багз Банни принадлежит компании Warner Brothers, а не Disney, поэтому в Диснейленде его просто не могло быть. Однако многие люди говорили, что видели его. Испытуемым показали поддельный рекламный видеоролик студии Disney, в котором был Багз Банни. После этого у некоторых испытуемых возникли “насыщенные ложные воспоминания”: они действительно верили в то, что видели этого персонажа, и дополняли свои воспоминания большим количеством деталей. Так, например, они утверждали, что пожали кролику лапу или услышали его фирменную фразу — «Как дела, Док?»
То есть простого видео достаточно, чтобы человек сам сконструировал некое воспоминание. Но можно ли целенаправленно заставить человека “помнить” что-либо? Этот вопрос также заинтересовал исследователей.
Внедрение воспоминаний
В работе Элизабет Лофтус группе людей показали трёхминутный фильм, в котором сначала по дороге проносились несколько машин, а затем один из автомобилей сталкивался с детской коляской. После просмотра зрители получили буклет для заполнения. Одной группе дали буклет с вопросом «Вы видели сарай?», при том, что никакого сарая в фильме не было. В буклете у другой группы был косвенный вопрос: «Видели ли вы фургон, припаркованный возле сарая?» Через неделю у всех респондентов спросили, видели ли они сарай, и те, кому в анкете достался косвенный вопрос, намного чаще отвечали утвердительно.
В другом эксперименте испытуемым предъявляли короткие описания событий из их детства и просили рассказать эту историю подробнее. Конечно же, это были лишь выдумки исследователей, но людям говорили, что эта информация была получена в процессе интервью с их близкими родственниками. Подобным образом удавалось убедить человека в том, что в возрасте 5-6 лет он потерялся в большом торговом центре, после чего был найден каким-то взрослым и возвращён родителям. Некоторые испытуемые опять-таки начинали самостоятельно дополнять воспоминания большим количеством подробностей. В память внедрялись и другие события — о том, что в детстве на человека напала злая собака, что он чуть не утонул и был вытащен из воды спасателем, и даже, что в детстве он был свидетелем демонической одержимости и многое другое.
На этом учёные вновь не остановились. Остался открытым вопрос, как подобные вещи влияют на человека. Наше представление о себе во многом зависит от того, что мы помним. Если мы изменим воспоминания человека о себе, повлияет ли это на его личность и поведение?
Изменить поведение
В ходе исследования людям внедряли воспоминание о том, что в прошлом они отравились каким-то продуктом — например, маринованными огурцами или куриными яйцами. Позже этих людей приглашали на пикник и наблюдали за тем, что они едят. Оказалось, что испытуемые, которые «вспомнили» про отравление маринованными огурцами, вообще к ним не прикасались. То же самое повторялось и с другими продуктами. А раз наши предпочтения в еде могут зависеть от воспоминаний, значит и многие другие аспекты нашего самосознания и поведения тоже подвержены воздействию.
Элизабет Лофтус долго критиковали из-за неэтичности исследований, однако в её работах были выявлены важные принципы функционирования нашей памяти. Мы можем случайно влиять на воспоминания другого человека, на его личность через память. И знание этого важно для того, чтобы избегать ошибок. На допросе мы должны знать, что и как говорить, чтобы получить более объективную информацию. Врач должен быть осторожен, чтобы, например, выяснить, что человек на самом деле съел и что сделал, а не вызвать эти самые ложные воспоминания озвучиванием своих предположений. В конце концов, знания о ложных воспоминаниях помогут нам самим быть более объективными, понимая, когда и как на нашу память могут влиять воспоминания друзей, родителей или даже средства массовой информации.
Автор – Президент АНО НИЦКБ Анна Кулик
Узнать больше о том, как научиться разбираться в людях, определять обман, противодействовать манипуляциям, Вы сможете в разделе «Охотники за поведением».
Поделиться:
Так, как в фильме — пока невозможно. В наше время ложные воспоминания индуцируются совсем иначе…
Но давайте начнем с сообщения очевидца неких событий:
…Я по-прежнему могу очень четко увидеть эту сцену… Я сижу в коляске, которую моя няня везет по Елисейским Полям, и вдруг какой-то мужчина пытается похитить меня. Меня удерживает ремешок, которым я пристегнут, в то время как няня храбро пытается встать между мной и злоумышленником. В борьбе она получает несколько царапин, и я до сих пор смутно вижу их на ее лице. Собирается толпа, подходит полицейский в короткой накидке и с белой дубинкой, и мужчина пускается наутек. Я до сих пор вижу всю эту сцену и даже могу сказать, возле какой станции метро она происходила.
Это знаменитый психолог Жан Пиаже, которого в детстве пытались похитить. Во всяком случае, так все считали много лет, пока однажды та самая няня не призналась, что выдумала всю историю. Вот только сам Пиаже в деталях помнил тот случай, которого не было…
Фото: Calendula, по лицензии CC BY-SA 3.0
Конечно, можно возразить: а если няня солгала, что попытки похищения не было? Правда, исходя из контекста, оснований для такого ложного «признания», да еще через столько лет, не находится. Зато известна масса случаев, когда на основании показаний очевидцев осуждали невиновных, причем иногда их невиновность подтверждалась поимкой настоящих преступников. Которых, к сожалению, ловили не всегда сразу, так что ошибочно обвиненный успевал и получить срок, и отсидеть.
Всего один пример: в 1982 году человека обвиняли в ограблении ресторана. И хотя коллеги подозреваемого утверждали, что в момент ограбления он был на работе — пятеро свидетелей уверенно указывали на него, притом что грабитель, судя по описаниям, должен был быть заметно ниже ростом.
Итог: пожизненное заключение, из которого он, к счастью, отсидел «всего» шестнадцать месяцев. Причем, когда поймали настоящего преступника, четверо из тех самых пяти свидетелей изменили показания.
Психолог Элизабет Лофтус приводит этот случай как пример «ложных воспоминаний»: те свидетели не лгали, они и в самом деле были уверены, что перед ними — тот самый преступник.
К слову, все присяжные на процессе были белыми, подозреваемый же — черным. А «всем известно», кто чаще всего становится преступником в Стране-за-океаном: конечно, «цветные»! Вот присяжные и предпочли поверить свидетелям преступления и не поверить коллегам подозреваемого: ведь идея, что «черный = преступник», казалась им естественной.
Элизабет Лофтус выступала свидетельницей защиты во множестве судебных процессов, стараясь донести простую мысль: человеческий мозг — не компьютер, в точности воспроизводящий записанное на диск. Наши воспоминания скорее не воспроизводятся, а как бы восстанавливаются, реконструируются заново.
И давайте представим реконструкцию… например, здания. Вот у нас есть фундамент, фрагменты стен, кусок лестницы. Есть образцы каждого элемента и общий план, по которому мы станем восстанавливать дом… По сути, строить его заново.
Фото: BDEngler, по лицензии CC BY-SA 3.0
А если и часть, скажем, старого кирпича утрачена? Что ж, заменим, допустим, бетонными блоками. Заштукатурим, покрасим так, что будет не отличить!
Будет ли наш дом точно таким, как образец? Вряд ли, он будет всего лишь похожим. И туристы станут смотреть и видеть настоящий, прекрасно сохранившийся старинный дом.
Примерно так — и с воспоминаниями. Большинство из нас считают воспоминания чем-то вроде записи на диск. Которая так же и воспроизводится, пускай иногда и с потерями части информации.
На самом же деле информация не только теряется, но и заменяется новой. Буквально: новой, полученной позже. При воспроизведении мы как бы восстанавливаем, строим воспоминания. Реконструируем их, как тот дом, где недостаток старого кирпича восполняется современным бетоном, стилизованным под старину. И все это штукатурится так, чтобы внешне отличить было невозможно. Мы и не отличаем…
К примеру с домом мы еще вернемся. А пока познакомимся вкратце с одним классическим экспериментом, целью которого было изучение некоторых свойств памяти человека.
В 1974 году Элизабет Лофтус и Джон Палмер показывали испытуемым короткие видео о ДТП. И после просили оценить скорость, с которой двигались автомобили, когда они «ударились», «столкнулись», «соприкоснулись» и «разбились».
Правда, видео во всех случаях было одним и тем же, а вот формулировки вопроса различались. И выяснилось, что «разбивались» машины в среднем на скорости 40 миль в час, а соприкасались или контактировали — со скоростью в 30 миль.
Разница в формулировке вопроса давала расхождение в восприятии скорости на треть. Это проявление известно, как «эффект фрейминга» (frame — рамка) — зависимость нашего восприятия информации, и значит интерпретаций и выводов, от контекста. Но в случае со скоростью автомобилей этот эффект давал хотя бы количественную ошибку.
Лофтус приводит массу примеров реальных качественных ошибок, самая безобидная из которых касалась падения самолета.
Это еще один реальный случай, когда непосредственный свидетель события воочию видел вертикально падающий самолет. Все бы ничего, вот только на запечатлевшем момент перед катастрофой снимке самолет снижался полого. А после еще и несколько сотен метров проскользил по земле.
А ведь подобная ошибка или неточность может сыграть роковую роль при последующем разборе ситуации. Например, при расследовании преступления — что, собственно, и пыталась донести Элизабет Лофтус, выступая в судах в качестве эксперта.
Перст, указующий на виновного, оказывает сильнейшее воздействие даже на самых информированных и умных присяжных. Несколько лет назад я провела эксперимент, участники которого выступали в качестве присяжных по уголовному делу. Сначала они выслушали описание ограбления с убийством, потом аргументы прокурора, потом аргументы защиты. В одной из версий эксперимента прокурор представил лишь косвенные доказательства, и на основании этих доказательств только 18% присяжных признали подсудимого виновным. В другой версии прокурор представил дело почти так же, но с одним лишь отличием: были добавлены показания единственного очевидца — клерка, который опознал в подсудимом грабителя. И на этот раз подсудимого признали виновным 72% присяжных.
Но и это не все.
Эксперименты показали принципиальную возможность не просто ошибки, а инициирования полностью ложных воспоминаний. Мы начали статью с одного такого случая из реальной жизни.
Впервые испытуемым кратко рассказывали, как они, будучи детьми, потерялись в детстве в торговом центре. Информация эта якобы была получена от их близких. Порядка 25% участников «вспомнили» тот несуществующий случай, многие еще и с подробностями, которых в «рассказе родственников» не было.
Подобные эксперименты повторяли неоднократно разные исследователи. С разной степенью успешности: где-то внедрению воспоминаний поддавалась меньшая часть испытуемых, где-то их удавалось внедрить половине группы.
Но в любом случае принципиальная возможность этого доказана. И очевидно, что новая, полученная позже информация способна смешиваться с более ранними воспоминаниями. И далеко не всегда реальные воспоминания возможно отличить от… от нереальных.
Фото: по лицензии PxHere
То, как и что мы вспоминаем, во многом зависит от контекста — например, от формулировки вопроса. Или от имеющихся у нас установок: мы видим то, что готовы увидеть, что согласуется с нашими убеждениями, с картиной мира.
Свидетель, считающий, что большинство преступлений совершают бездомные, опишет преступника как бездомного. При этом он не заметит в нем признаков состоятельного гражданина и дополнит описание деталями, присущими бродягам, — реконструирует событие на основе своих стереотипов и будет уверен в том, что помнит все точно и безошибочно.
А теперь давайте вернемся к дому, который мы реконструировали, заменив недостающие старинные его части современными, но похожими и гармонично встроенными в здание.
Жить в доме это не помешает. И дом будет, как ни крути, старинным. А теперь представим, что спустя столетия этот дом изучают археологи. Утратившие (предположим такое!) критерии, по которым они могли бы различить работу XXI века и, скажем, XVIII-го. И не знающие, что мы достраивали здание, исходя из своего понимания, каким оно должно быть.
Если наш встроенный фрагмент будет диссонировать с остальным зданием — это будет основанием заподозрить подделку, что постройка реконструирована. А если он гармонично встроен и в целом соответствует представлениям о том, как все это должно выглядеть?
Так и в нашей памяти поздние впечатления способны «погружаться» в более ранние слои. И больше того, мозг способен достраивать некоторые воспоминания, исходя из представлений о том, как это могло или должно было бы быть.
К сожалению, для большинства из нас это вовсе не очевидно. И мы уверенно «лжем, как очевидцы» о том, свидетелями чего себя искренне считаем.
Когда мы начинаем думать о том, как работает память, очень легко поддаться искушению думать, что мозг работает как компьютер. Таким образом, наиболее интуитивным является убеждение, что воспоминания — это на самом деле информация, хранящаяся в прошлом, которая остается изолированной от остальных психических процессов, пока мы не должны помнить эти переживания, знания или навыки. Однако мы также знаем, что воспоминания часто предлагают искаженную картину прошлого.
Теперь … воспоминания несовершенны, потому что они ухудшаются с простым течением времени, или это то, что мы испытываем после того, как «запомнили», что информация изменяет наши воспоминания? Другими словами, наши воспоминания изолированы от остальных металлических процессов, которые происходят в нашем мозгу, или они смешиваются с ними до точки изменения?
Что приводит нас к третьему более тревожному вопросу: могут ли быть созданы ложные воспоминания? Американский психолог по имени Элизабет Лофтус посвятила несколько лет своей жизни изучению этой темы. .
Элизабет Лофтус и когнитивная психология
Когда Элизабет Лофтус начала свою карьеру в области исследований, когнитивная психология начала раскрывать новые аспекты функционирования психических процессов. Среди них, конечно же, память, одна из тем, которая вызвала наибольший интерес, являясь основой для обучения и даже личности .
Однако в судебной сфере была еще одна, более прагматичная причина, по которой было очень удобно исследовать исследование памяти: необходимо было определить, насколько достоверной была информация, предоставленная свидетелями, присутствующими на судебных процессах, или для самих жертв преступлений. Лофтус сосредоточены на изучении возможности не только того, что воспоминания этих людей могут быть ложными или полностью измененными , но это были другие люди, которые внесли в них ложные воспоминания, даже если они были намеренными.
Автомобильный эксперимент
В одном из своих самых известных экспериментов Лофтус набрал ряд добровольцев и показал им записи, в которых можно было увидеть столкновение транспортных средств друг с другом. После этого этапа расследования психолог обнаружил нечто очень любопытное.
Когда добровольцев попросили вспомнить содержание записей, были использованы некоторые очень конкретные фразы, чтобы сказать им, что они должны вызывать то, что они видели. В случае некоторых людей использованная ими фраза содержала слово «связался», в то время как в других это слово было заменено на термин «удар», «столкнулся» или «разбит». Остальная часть предложения всегда была одинаковой для всех людей и изменяла только слово, которым описывалось действие столкновения. Волонтеров попросили высказать свое мнение о скорости движения машин, которые они видели.
Хотя все добровольцы видели одно и то же, Элизабет Лофтус заметила, что то, как их попросили вспомнить, что появилось в видео, изменило их воспоминания , Люди, которым были даны инструкции, содержащие слова «связался» и «ударил», сказали, что машины двигались с меньшей скоростью, тогда как это было значительно выше, если спрашивать людей, с которыми их спрашивали. использовались термины «столкнулись» и «разбили».
То есть воспоминания людей различались в зависимости от степени интенсивности шока, предложенной словами, использованными членами исследовательской группы. Одно слово может заставить добровольцев вызывать несколько разные сцены о том, что они видели .
В торговом центре
С экспериментом столкновения видео автомобилей Элизабет Лофтус предоставила доказательства того, как информация, представленная в настоящем, может изменить воспоминания. Тем не менее, его открытия пошли еще дальше, показав, что «внушать» ложные воспоминания в память можно путем внушения .
Это расследование было несколько более сложным, так как для его проведения необходимо было иметь информацию о жизни добровольцев. Вот почему Лофтус связался с друзьями или родственниками каждого из них.
На первом этапе расследования добровольцам рассказывали по одному четыре анекдота о детстве каждого из них. Три из этих воспоминаний были настоящими, и объяснения об этом опыте были построены благодаря информации, которую родственники добровольцев дали Лофтусу, но одно было ложным, полностью выдуманным. В частности, этот вымышленный анекдот был о том, как участники потеряли себя в торговом центре, когда они были маленькими .
Несколько дней спустя добровольцы были снова опрошены и спросили, помнят ли они что-нибудь о четырех историях, которые были им объяснены в первой части исследования. Каждый четвертый человек сказал, что что-то вспомнил о том, что произошло, когда они заблудились в торговом центре. Но, кроме того, когда им сказали, что одна из четырех историй была ложной, и попросили угадать, какая из них была чистой выдумкой, пять из 24 участников не смогли дать правильный ответ. С минимальными усилиями со стороны Элизабет Лофтус, ложная память обосновалась в его памяти
Последствия этих исследований
Открытия, осуществленные Элизабет Лофтус они были сильным шоком для судебных систем по всему миру в основном потому, что они указали, что воспоминания могут быть искажены без нашего уведомления, и поэтому информация из первых рук, предоставляемая свидетелями и жертвами, не обязательно должна быть достоверной. Это привело к тому, что ресурс подтверждающих версий того, что произошло с вещественными доказательствами, считался очень необходимым.
How reliable is your memory? | Elizabeth Loftus (June 2023).