Не делая ошибок полноты ума ты не достигнешь

Книга Фауст является философской драмой известного автора Иоганна Гете. Писатель на протяжении 60 лет вносил корректировку в произведение. Также через несколько лет написал вторую часть. В книге описывается жизнь доктора-чернокнижника, который являлся интеллектуалом того времени. В данной подборке представлены цитаты из книги Фауст Иоганна Вольфганга Гёте.

Пусть в молодости мной владело увлечение, — Теперь я научен знать времени значение.

Вот, значит, чем был пудель начинен! Скрывала школяра в себе собака? Отвешу вам почтительный поклон. Ну, вы меня запарили, однако!

— Не вы ли, в Риппах въехав на ночлег, С Иванушкою-дурачком видались? — Мы с ним сегодня утром повстречались И чуть я не забыл его приказ: Отвезть поклон родне просил он нас.

Нет, я б застыть в покое не хотел: Дрожь — лучший человеческий удел.

Учи народ, питай и грей, — А после, смотришь, бунтарей Ты воспитал себе в награду!

У золота все двери на запоре, Всяк для себя лишь копит: вот в чём горе!

Жил-был король державный С любимицей блохой. С блохой? Вот это так! Хвалю, хвалю. Блоха — прямая пара королю.

Всмотрись в неё — и ты поймёшь душою, Что жизнь на отблеск радужный походит.

Всё песня та ж — сюжет избит: Глупец велит — мудрец гласит.

Взять — хорошо, сберечь важнее.

Берегись! Ничто не вечно! Час ударит — нить порвётся.

Толпа — как женщина, и вечно У ней в почёте только молодёжь.

Назвать Его кто смеет откровенно? Кто исповедать может дерзновенно: Я верую в Него? Кто с полным чувством убежденья Не побоится утвержденья: Не верую в Него? Он, вседержитель И всехранитель, Не обнимает ли весь мир — Тебя, меня, себя? Не высится ль над нами свод небесный? Не твердая ль под нами здесь земля? Не всходят ли, приветливо мерцая, Над нами звезды вечные? А мы Не смотрим ли друг другу в очи, И не теснится ль это все, Тебе и в ум и в сердце И не царит ли, в вечной тайне, И зримо и незримо вкруг тебя? Наполни же все сердце этим чувством И, если в нем ты счастье ощутишь, Зови Его, как хочешь:Любовь, блаженство, сердце, Бог!Нет имени ему! Всё — в чувстве! А имя — только дым и звук, Туман, который застилает небосвод.

Что юность! Юность вам нужнее, когда идете вы на бой, когда красавица порой сама на вашей виснет шее, когда конца своим трудам хотите быстро вы добиться.

И слишком стар, чтоб знать одни забавы,
И слишком юн, чтоб вовсе не желать.

Что нужно нам — того не знаем мы,
Что ж знаем мы — того для нас не надо.

Живейшие и лучшие мечты
В нас гибнут средь житейской суеты.

Ну вот вам и спектакль! Эх, право, предосадно!
Связаться с дураком и сатане накладно.

Я рад бы к черту провалиться,
Когда бы сам я не был черт!

Бояться горя, счастия не знать.

Остановись, мгновенье, — ты прекрасно!

Глупцы довольствуются тем,
Что видят смысл в каждом слове.

Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит их родник.

Хранят покой свой себялюбцы жадно;
Честь, верность, долг, любовь – им прах и дым.
Как будто, если в их дому все ладно,
Пожар соседа не опасен им!

Всегда желанье с разумом боролось,
Довольство не спасает от фантазий,
В привычном счастье есть однообразье,
Дай людям солнце — захотят на полюс.

Но там, где все горды развратом,
Понятия перемешав,
Там правый будет виноватым,
А виноватый будет прав.

Кто ищет — вынужден блуждать.

Кто презирает Мир, лишь войной прельщен, Знай, что теряетСчастье надежды он.

Ученость ваша у крестьян Прославлена и всем видна. Вот полный доверху стакан, И сколько капель в нём вина, Пусть столько же счастливых дней Вам бог прибавит к жизни всей. Желаю здравья вам в ответ В теченье столь же многих лет.

Кто книгу с мыслью умной и благой Теперь у нас читает, в самом деле?Нет, молодёжь до дерзости такой Дошла теперь, как никогда доселе!

Любовью, счастьем, божеством.Нет подходящих соответствий, И нет достаточных имён, Все дело в чувстве, а названье Лишь дым, которым блеск сиянья Без надобности затемнен.

Я шлю проклятие надежде, Переполняющей сердца, Но более всего и прежде Кляну терпение глупца.

Любовь сжигает нежные сердца, и он пленился телом несравнимым, погубленным так страшно в час конца, Любовь, любить велящая любимым.

Я философию постиг, я стал юристом, стал врачом… Увы! С усердьем и трудом и в богословье я проник, — и не умней я стал в конце концов, чем прежде был.

А главное, мой друг, введите приключенья! Глазеть на них — толпе нет выше наслажденья; Ну и пускай толпа, разиня рот, глядит… Причудливую ткань раскиньте перед нею — и вы упрочили за пьесою своею успех.

Та лишь речь сердца пленяет, Что от сердца ведена.

За громы схватиться хочешь? Счастье, что не вам Даны они, жалким смертным! Сокрушить непокорного — вот известный прием тиранов, к которому они прибегают, когда их поставят в тупик!

Ты — это то, в чем силою одной Нуждаются и праведный и грешный: Один, чтоб злу всегда сопротивляться, Другой, чтоб злу всецело подпадать. Всё для того, чтоб Зевсу повод дать Премило над обоими смеяться.

О женский род, безумно опрометчивый! Зависит от мгновенья он; играет им То счастье, то несчастье. Вы не можете Нигде быть равнодушными: одна другой Противореча, спорите бесплодно вы; В беде и в счастье вечно вы рыдаете или смеетесь.

Где пахнет злом, там бабий род Уходит на версту вперед.

Мы век проводим за трудами дома И только в праздник видим мир в очки.

Не размышляй о том, что рок судил;Жизнь — долг наш, знай, — хотя б лишь миг то был.

Бездарных проходимцев ремесло, Как вижу я, у вас в большом почете.

Народ теперь о правде позабыл, Былое времечко умчалось.

Розы могут быть воспеты, Чуть распустится их кисть, Яблоко же и поэту Надо перед тем разгрызть.

Как ни плоха среда, но все подобны, И человек немыслим без людей.

Насущное отходит вдаль, а давность, Приблизившись, приобретает явность.

Сойти с небес, сквозь землю в ад!..

Я богословьем овладел,
Над философией корпел,
Юриспруденцию долбил
И медицину изучил.
Однако я при этом всем
Был и остался дураком.

Мы драпируем способами всеми
Свое безволье, трусость, слабость, лень.
Нам служит ширмой состраданья бремя,
И совесть, и любая дребедень.

Цените время: дни уходят невозвратно!

Ступай, чудак, про гений свой трубя!
Чтоб сталось с важностью твоей бахвальской,
Когда б ты знал: нет мысли маломальской,
Которой бы не знали до тебя!

И каждый, кто желанным обладает,
Всегда, глупец к желаньям новым рвется,
Презрев то счастье, что само дается:
Чтоб лёд согреть, он солнце покидает.

И каждый, кто желанным обладает,
Всегда, глупец к желаньям новым рвется,
Презрев то счастье, что само дается:
Чтоб лёд согреть, он солнце покидает.

Наружный блеск рассчитан на мгновенье,
А правда переходит в поколенья.

Мы побороть не в силах скуки серой,
Нам голод сердца большей частью чужд,
И мы считаем праздною химерой
Все, что превыше повседневных нужд.

Что трудности, когда мы сами себе мешаем и вредим.

Я утром просыпаюсь с содроганием
И чуть не плачу, зная наперёд,
Что день пройдёт, глухой к моим желаньям,
И в исполненье их не приведёт.

Ты — то, что представляешь ты собою.
Надень парик с мильоном завитков,
Повысь каблук на несколько вершков,
Ты — это только ты, не что иное.

…Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы,
что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.

Котам нужна живая мышь,
их мёртвою не соблазнишь.

Бессодержательную речь
Всегда легко в слова облечь.
Из голых слов, ярясь и споря,
Возводят здания теорий.
Словами вера лишь жива.
Как можно отрицать слова?

В ком больше силы — тот и прав.
Никто не спросит: «Чьё богатство?
Где взято и какой ценой?»
Война, торговля и пиратство —
Три вида сущности одной.

Несчастные влюбленные! Отказ
Вам не урок. Вы рады без ответа
Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.

Вы стройны и во всей красе,
Ваш вид надменен, взгляд рассеян.
В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.

О друг мой, верь, что мудрость вся людская — Нередко спесь лишь пошлая, пустая!

Я проклинаю ложь без меры И изворотливость без дна, С какою в тело, как в пещеру, У нас душа заключена.

Живейшие и лучшие мечты В нас гибнут средь житейской суеты. В лучах воображаемого блеска Мы часто мыслью воспаряем вширь И падаем от тяжести привеска, От груза наших добровольных гирь.

Всего приличней для солдата — бой, А хоровод — для девки молодой, — Всё хорошо, когда оно на месте.

В любом наряде буду я по праву Тоску существованья сознавать.

Мир бытия — досадно малый штрих Среди небытия пространств пустых.

Не доверяйте духам темноты, Роящимся в ненастной серой дымке, Какими б ангелами доброты Ни притворялись эти невидимки.

На ваших лицах холода печать, Я равнодушье вам прощаю, дети: Чёрт старше вас, и чтоб его понять, Должны пожить вы столько же на свете.

Узнал ученого ответ. Что не по вас — того и нет. Что не попало в ваши руки — Противно истинам науки. Чего учёный счесть не мог — То заблужденье и подлог.

Везде своя нужда: таков уж белый свет! Здесь то, другое там. У нас вот денег нет.

Народ пошел, куда понес поток.

Ведь эта глупость до того жалка, Что даже потерпевшего не жалко!

Вот неизбежная вещей изнанка: Природному вселенная тесна, Искусственному ж замкнутость нужна.

Усыпила я до смерти мать, дочь свою утопила в пруду. Бог думал её нам на счастье дать, а дал на беду.

Пусть у других неразбериха, Передерись хотя весь свет, Да только б дома было тихо.

Лишь в маленьком кружке интимном Есть место тонкостям взаимным. Здесь, видишь ли, полутемно, И это лучше полусвета.

Кропанье пошлостей — большое зло. Вы этого совсем не сознаете.

Я проклинаю самомненье, Которым ум наш обуян, И проклинаю мир явлений, Обманчивых, как слой румян. И обольщенье семьянина, Детей, хозяйство и жену, И наши сны, наполовину Неисполнимые, кляну.

Мир духов рядом, дверь не на запоре, Но сам ты слеп, и все в тебе мертво. Умойся в утренней заре, как в море, Очнись, вот этот мир, войди в него.

Я дух, всегда привыкший отрицать.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады,
Творенье не годится никуда.

Но жалок тот, кто копит мертвый хлам.
Что миг рождает, то на пользу нам.

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья.
Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за все, за центр всего творенья!

Что было прежде, то и тут:
Весь мир, любя лишь игры и забавы,
В конце концов — один огромный шут.

Я не всеведущ, я лишь искушен.

Каким путем вошел, таким и выходить.

Влюбившийся на глупости горазд:
Светила и созвездья он отдаст
На фейерверк — красотке на забаву!

Пред тем, что не грозит, дрожать обречены;
Ещё не потеряв, мы плачем о потере.

Да, хорошо, конечно, где нас нет;
Когда привычный угол мы теряем,
Он поневоле кажется нам раем.

Человеком был я в мире,
Это значит — был борцом!

Лишь из души должна стремиться речь,
Чтоб прелестью правдивой, неподдельной,
Сердца людские тронуть и увлечь!

Кто вырос, тот угрюм и привередлив,
Кому еще расти, тот всё поймет.

Живут, урокам вопреки
Своим умом ученики.

Кто хочет действовать — тот позабудь покой.

Без души и помыслов высоких
Живых путей от сердца к сердцу нет.

Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!

Но время — царь; пришёл последний миг, Боровшийся так долго пал старик,Часы стоят!

Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий, Сравненьем речь украсить: он на вид, Ни дать ни взять, — кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит. И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, — Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Что старость в детство нас приводит — пустяки; до самой старости мы дети — вот в чем дело!

Ты верен весь одной струне И не задет другим недугом, Но две души живут во мне, И обе не в ладах друг с другом.

Им не понять, как детям малым, Что счастье не влетает в рот. Я б философский камень дал им, — Философа недостает.

Божок вселенной, человек таков, Каким и был он испокон веков. Он лучше б жил чуть-чуть, не озари Его ты божьей искрой изнутри. Он эту искру разумом зовёт И с этой искрой скот скотом живёт. Прошу простить, но по своим приемам Он кажется каким-то насекомым. Полулетя, полускача, Он свиристит, как саранча, О, если б он сидел в траве покоса И во все дрязги не совал бы носа!

Пусть текут часы забвенья,Грусть и радость устраня; Близко время исцеленья, — Верь же вновь сиянью дня!

Все изолгались, вот в чем горе. Былой уклад невозвратим.

Довольно болтовни салонной. Не нам любезности плести. Чем зря отвешивать поклоны, Могли б мы к путному прийти.

А главное, гоните действий ход Живей, за эпизодом эпизод. Подробностей побольше в их развитье, Чтоб завладеть вниманием зевак, И вы их победили, вы царите, Вы самый нужный человек, вы маг. Чтобы хороший сбор доставить пьесе, Ей требуется сборный и состав. И всякий, выбрав что-нибудь из смеси, Уйдет домой, спасибо вам сказав.

Кто много предложил, тот многим угождает.

Не каждый сознает, чем он живёт.

Когда я стал судить трезвей, число Людей далеких вдвое возросло.

Как странно, Что мы вместе в этот миг, И что Земля, Растратив блеск и юность, Летит вперед Для нас лишь для двоих В чередованьи дней и сумерек безлунных.

Вы снова здесь, изменчивые тени, Меня тревожившие с давних пор, Найдётся ли наконец вам воплощенье…

Ты действуй, а не проповедуй. Что пользы от вниканья в суть?

Дух и природа – не для христиан. Вот где ты уязвим и досягаем. Мы нечестивцев на кострах сжигаем За эти лжеученья и обман.

Смерть — посетитель не ахти какой.

Напрасно истины ищу, зато, когда людей учу, их научить, исправить — не мечтаю.

Теперь пошла иная речь: Отвыкли женщины беречь, Ни в чём у них расчёта нет, — Желаний больше, чем монет!

— Как ты зовешься? — Мелочный вопрос В устах того, кто безразличен к слову, Но к делу лишь относится всерьёз И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.

Что осязать нельзя — то далеко для вас,
Что в руки взять нельзя — того для вас и нет,
С чем не согласны вы — то ложь одна и бред,
Что вы не взвесили — за вздор считать должны,
Что не чеканили — в том будто нет цены.

В том, что известно, пользы нет,
Одно неведомое нужно.

Средь малых действуй, мельчаешь,
А средь больших и сам растешь.

Суха, мой друг, теория везде,
А древо жизни пышно зеленеет!

Знай: чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна!

Ах, друг мой, молодость тебе нужна,
Когда ты падаешь в бою, слабея;
Когда спасти не может седина
И вешаются девочки на шею;
Когда на состязанье беговом
Ты должен первым добежать до цели;
Когда на шумном пире молодом
Ты ночь проводишь в танцах и веселье
Но руку в струны лиры запустить,
С которой неразлучен ты все время,
И не утратить изложенья нить
В тобой самим свободно взятой теме,
Как раз тут в пользу зрелые лета,
А изреченье, будто старец хилый
К концу впадает в детство, – клевета,
Но все мы дети до самой могилы.

Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.

Вы не хотите мне внимать?
Не стану, дети, спорить с вами.
Чёрт стар, и чтоб его понять,
Должны состариться вы сами.

Искусство вечно, жизнь коротка.

Кто с малыми живет и малым занят,
Тот малые дела творит.
С великими — велик и малый станет.

Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!

Не понимаю, право, что за вкус
В глотанье наспех лакомства, без смаку?
Приятно то, что отдаляет цель.

Слепец, кто гордо носится с мечтами,
Кто ищет равных нам за облаками!
стань твердо здесь — и
вкруг следи за всем:
для дельного и этот мир не нем.

Разлившиеся реки входят в русло. Тебе перебеситься суждено. В конце концов, как ни бродило б сусло, В итоге получается вино.

А ведь приятен вид толпы необозримой, когда она вокруг театра наводнит всю площадь, и бежит волной неудержимой, и в двери тесные и рвется и спешит.

Ты тянешься за молниями, громовержец? Счастье, что они не даны тебе, смертному! Уничтожить несогласного — какой простой выход из затруднения.

Оттого ты вверх взлетаешь, что земли коснулся пяткой.

К чему бояться нам чужого дара, Везде добро бывает рождено; Хоть немцу, знают все, француз не пара, Но друг ему — французское вино.

Иной закон из рода в род От деда переходит к внуку. Он благом был, но в свой черёд Стал из благодеянья мукой. Вся суть в естественных правах. А их и втаптывают в прах.

Что можешь ты пообещать, бедняга? Вам, близоруким, непонятна суть Стремлений к ускользающему благу. Ты пищу дашь, не сытную ничуть. Дашь золото, которое, как ртуть, Меж пальцев растекается; зазнобу, Которая, упав к тебе на грудь, Уж норовит к другому ушмыгнуть.

Не сладив в целом со вселенной, Ты ей вредишь по мелочам?

Безумство, неурядица, насилье — Вот наш девиз!

Всяк защищать права умей От детских лет до старости своей!

… Что значит — знать? Вот в чем все затрудненья! Кто верным именем младенца наречет? Где те немногие, кто век свой познавали, Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали, С безумной смелостью к толпе навстречу шли? Их распинали, били, жгли…

Цивилизация велит идти вперёд; Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.

Нужда сильнее, чем закон.

Пословица гласит: жена своя и кров Дороже всех на свете нам даров.

День проморгали, день прошел, — Упущенного не вернете. Ловите на ходу, в работе Удобный случай за хохол.

Мефистофель (танцуя со старухой): Встревожен был я диким сном: Я видел дерево с дуплом, В дупле и сыро, и темно, Но мне понравилось оно. Старуха: Копыта, рыцарь, я для вас Готова всем служить сейчас: Дупло охотно я отдам, Когда оно не страшно вам.

Люди всё то, что считается честным, Жаждут принизить насмешкою злой,Мысли высокой понять не умея.

Собою упоенный небожитель, Спуститесь вниз на землю с облаков! Поближе присмотритесь, кто ваш зритель? Он равнодушен, груб и бестолков. Он из театра бросится к рулетке Или в объятья ветреной кокетки. А если так, я не шутя дивлюсь, К чему без пользы мучить бедных муз?

Лишь тот внимания женщин стоит, Кто их умеет защищать.

Добуду больше, чем нужда, Руками голыми добуду, Легко, без всякого труда, Вся трудность только в том, откуда?

Добра кто хочет, должен добрым быть;
Кто жаждет благ, тот должен дух смирить;
Кто алчет вин, тот у тисков трудися;
Кто ждет чудес, тот верой утвердися.

Среди примет, поверий, грёз
Давно ль у вас на правду спрос?

На «ты» давно ты с чертом стал,
А всё ещё огня боишься.

…только спесь
Людская ваша с самомненьем смелым
Себя считают вместо части целым.

К чему писать большие книги,
Когда их некому читать?
Теперешние прощелыги
Умеют только отрицать.

Охота надрываться чудаку!
Он клада ищет жадными руками
И, как находке, рад, копаясь в хламе,
Любому дождевому червяку.

И должен ли прочесть я эти сотни книг,
Чтоб убедиться в том, что в мире всё страдало
Всегда, как и теперь, и что счастливых мало?

Берегись! Ничто не вечно!
Час ударит — нить порвётся.

Дух благородный зла избег,
Сподобился спасенья;
Кто жил, трудясь, стремясь весь век, —
Достоин искупленья.

Дух благородный зла избег,
Сподобился спасенья;
Кто жил, трудясь, стремясь весь век, —
Достоин искупленья.

Распорядись собой, прими решенье,
Хотя бы и ценой уничтоженья.

Кто ждёт в бездействии наитий,
Прождет их до скончанья дней.

Вот косность! Ты боишься новых слов
И хочешь слышать только повторенья?
Пора бы не бояться пустяков
И принимать любые превращенья
Спокойно, без боязни катастроф,
Как ни звучало б их обозначенье.

Уничтоженья ждет весь мир.

Слышишь? Дух-малютка
Не лишен рассудка;
Он даёт совет разумный:
Кличет к делу, к жизни шумной!

Займитесь вашим делом вдохновенья
Так, как ведут любовные дела.
Как их ведут? Случайно, спрохвала.
Дружат, вздыхают, дуются, – минута,
Другая, и готовы путы.
Размолвка, объясненье, – повод дан,
Вам отступленья нет, у вас роман.

Когда всерьез владеет что-то вами,
Не станете вы гнаться за словами,
А рассужденья, полные прикрас,
Чем обороты ярче и цветистей,
Наводят скуку, как в осенний час
Вой ветра, обрывающего листья.

Мода терпит сумасбродства И не любит естества.

Оставил я поля и горы, Окутанные тьмой ночной. Открылось внутреннему взору, То лучшее, что движет мной. В душе, смирившей вожделение, Свершается переворот:Она любовью к провидению, Любовью к ближнему живёт.

Конец? Нелепое словцо! Чему конец? Что, собственно, случилось? Раз нечто и ничто отождествилось, То было ль вправду что-то налицо? Зачем же созидать? Один ответ; Чтоб созданное всё сводить, на нет. «Все кончено». А было ли начало? Могло ли быть? Лишь видимость мелькала, Зато в понятье вечной пустоты Двусмысленности нет и темноты.

Ты все найдешь в порядке установленном, Ведь это властелина преимущество, Что он находит все по возвращении На месте том, где было им оставлено. Менять уклад не вправе подчиненные.

Здесь, в пиру, не выходите Из границ, жалеть придётся! Помните про тонкость нити, Перетянете — порвётся.

Кто хочет пить — пусть гроздья давит. Кто ждёт чудес — пусть чудо славит.

Когда, враждуя меж собою, Все ищут, на кого б напасть, Должна добычею разбоя Стать императорская власть.

Кто хочет правым быть и языком владеет, Тот правым быть всегда сумеет.

Добро всегда даёт богатый плод.

Где нет нутра, там не поможешь потом.

Кровь – сок совсем особенного свойства.

Благодарю, не надо мертвых мне! От трупов я держуся в стороне.Нет, дайте мне здорового вполне: Таких я мертвецам всегда предпочитаю,- Как кошка с мышью, с ними я играю.

Пусть чередуется весь век Счастливый рок и рок несчастный, В неутомимости всечастной Себя находит человек.

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться, Годна вся эта дрянь, что на земле живет. Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

Как речь его спокойна и мягка! Мы ладим, отношений с ним не портя. Прекрасная черта у старика, Так человечно думать и о черте.

Что толку: книги в комнате твоейдобыча пыли и червей.

Подражать другим не надо И бояться неудач. Побеждает все преграды, Кто понятлив и горяч.

Не делая ошибок, полноты Ума ты не достигнешь.

Но вновь безволье, и упадок,
И вялость в мыслях, и разброд.
Как часто этот беспорядок
За просветленьем настает!

Проклятый рок! Мужчины — простофили
Со дней Адама вечно всё глупили!
Состарятся — а нет ума в мозгах!
Ну, не бывал ли сам ты в дураках?
Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна:
Корсет на тальи, на лице румяна!
Здорового в них нету ни на грош:
Всё гниль да дрянь, как ближе подойдёшь.
Всё это знаешь, видишь, сердцем чуешь,
А свистнут стервы — мигом затанцуешь.

Мощь человека, разум презирай,
Который более тебе не дорог!
Дай ослепленью лжи зайти за край,
И ты в моих руках без отговорок!

Кто не сбивался, не придёт к уму,
И если ты не крохоборец жалкий,
Возникни сам, сложись своей смекалкой.

Не делая ошибок, полноты
Ума ты не достигнешь.

Взять — хорошо, сберечь важнее.

Мода терпит сумасбродства
И не любит естества.

Всё песня та ж — сюжет избит:
Глупец велит — мудрец гласит.

Кто блага ждёт — пусть будет благ
В своих желаньях и делах.

На мне сбывается реченье старое,
что счастье с красотой не уживается.

А тот, кто мыслью беден и усидчив,
Кропает понапрасну пересказ
Заимствованных отовсюду фраз,
Все дело выдержками ограничив.

Он служит мне, и это налицо,
И выбьется из мрака мне в угоду.
Когда садовник садит деревцо,
Плод наперед известен садоводу.

Моя отрада — мысленный полёт
По книгам, со страницы на страницу.
Зимой за чтеньем быстро ночь пройдёт,
Тепло по телу весело струится,
А если попадется редкий том,
От радости я на небе седьмом.

Всё в мире изменил прогресс.
Как быть? Меняется и бес.

Так обстоит с желаньями.
Недели
Мы день за днем горим от нетерпенья
И вдруг стоим, опешивши, у цели,
Несоразмерной с нашими мечтами.

Конец? Нелепое словцо!
Чему конец? Что, собственно, случилось?
Раз нечто и ничто отождествилось,
То было ль вправду что-то налицо?
Зачем же созидать? Один ответ;
Чтоб созданное всё сводить, на нет.
«Все кончено». А было ли начало?
Могло ли быть? Лишь видимость мелькала,
Зато в понятье вечной пустоты
Двусмысленности нет и темноты.

Подражать другим не надо
И бояться неудач.
Побеждает все преграды,
Кто понятлив и горяч.

Всё в мире изменил прогресс. Как быть? Меняется и бес.

Проклятый рок! Мужчины — простофили Со дней Адама вечно всё глупили! Состарятся — а нет ума в мозгах! Ну, не бывал ли сам ты в дураках? Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна: Корсет на тальи, на лице румяна! Здорового в них нету ни на грош: Всё гниль да дрянь, как ближе подойдёшь. Всё это знаешь, видишь, сердцем чуешь, А свистнут стервы — мигом затанцуешь.

На мне сбывается реченье старое, что счастье с красотой не уживается.

Кто блага ждёт — пусть будет благ В своих желаньях и делах.

Он служит мне, и это налицо, И выбьется из мрака мне в угоду. Когда садовник садит деревцо, Плод наперед известен садоводу.

Так обстоит с желаньями. Недели Мы день за днем горим от нетерпенья И вдруг стоим, опешивши, у цели, Несоразмерной с нашими мечтами.

А тот, кто мыслью беден и усидчив, Кропает понапрасну пересказ Заимствованных отовсюду фраз, Все дело выдержками ограничив.

Моя отрада — мысленный полёт По книгам, со страницы на страницу. Зимой за чтеньем быстро ночь пройдёт,Тепло по телу весело струится, А если попадется редкий том, От радости я на небе седьмом.

Мощь человека, разум презирай, Который более тебе не дорог! Дай ослепленью лжи зайти за край, И ты в моих руках без отговорок!

Займитесь вашим делом вдохновенья Так, как ведут любовные дела. Как их ведут? Случайно, спрохвала. Дружат, вздыхают, дуются, – минута, Другая, и готовы путы. Размолвка, объясненье, – повод дан, Вам отступленья нет, у вас роман.

…только спесь Людская ваша с самомненьем смелым Себя считают вместо части целым.

аспорядись собой, прими решенье, Хотя бы и ценой уничтоженья.

Когда всерьез владеет что-то вами, Не станете вы гнаться за словами, А рассужденья, полные прикрас, Чем обороты ярче и цветистей, Наводят скуку, как в осенний час Вой ветра, обрывающего листья.

Но вновь безволье, и упадок, И вялость в мыслях, и разброд. Как часто этот беспорядок За просветленьем настает!

Из лени человек впадает в спячку.

Кто не сбивался, не придёт к уму, И если ты не крохоборец жалкий, Возникни сам, сложись своей смекалкой.

Уничтоженья ждет весь мир.

И должен ли прочесть я эти сотни книг, Чтоб убедиться в том, что в мире всё страдало Всегда, как и теперь, и что счастливых мало?

Что толку: книги в комнате твоей
добыча пыли и червей.

Как речь его спокойна и мягка!
Мы ладим, отношений с ним не портя.
Прекрасная черта у старика,
Так человечно думать и о черте.

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,
Годна вся эта дрянь, что на земле живет.
Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

Пусть чередуется весь век
Счастливый рок и рок несчастный,
В неутомимости всечастной
Себя находит человек.

Благодарю, не надо мертвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам всегда предпочитаю,-
Как кошка с мышью, с ними я играю.

Где нет нутра, там не поможешь потом.

Кровь – сок совсем особенного свойства.

Кто хочет правым быть и языком владеет,
Тот правым быть всегда сумеет.

Лишь тот внимания женщин стоит,
Кто их умеет защищать.

Добро всегда даёт богатый плод.

Когда, враждуя меж собою,
Все ищут, на кого б напасть,
Должна добычею разбоя
Стать императорская власть.

Кто хочет пить — пусть гроздья давит.
Кто ждёт чудес — пусть чудо славит.

Здесь, в пиру, не выходите
Из границ, жалеть придётся!
Помните про тонкость нити,
Перетянете — порвётся.

Ты все найдешь в порядке установленном,
Ведь это властелина преимущество,
Что он находит все по возвращении
На месте том, где было им оставлено.
Менять уклад не вправе подчиненные.

Оставил я поля и горы,
Окутанные тьмой ночной.
Открылось внутреннему взору,
То лучшее, что движет мной.
В душе, смирившей вожделение,
Свершается переворот:
Она любовью к провидению,
Любовью к ближнему живёт.

Добуду больше, чем нужда,
Руками голыми добуду,
Легко, без всякого труда,
Вся трудность только в том, откуда?

Всяк защищать права умей
От детских лет до старости своей!

Слышишь? Дух-малютка Не лишен рассудка; Он даёт совет разумный: Кличет к делу, к жизни шумной! Брось же угол свой, Где, во мгле сырой, Стынет кровь и ум смолкает: Выйди в мир, где жизнь сверкает!

Искусство вечно, жизнь коротка. Ars longa, vita brevis est.

Охота надрываться чудаку! Он клада ищет жадными руками И, как находке, рад, копаясь в хламе, Любому дождевому червяку.

К чему писать большие книги, Когда их некому читать? Теперешние прощелыги Умеют только отрицать.

Средь малых действуй, мельчаешь, А средь больших и сам растешь.

Дух благородный зла избег, Сподобился спасенья; Кто жил, трудясь, стремясь весь век, — Достоин искупленья.

Вот косность! Ты боишься новых слов И хочешь слышать только повторенья? Пора бы не бояться пустяков И принимать любые превращенья Спокойно, без боязни катастроф, Как ни звучало б их обозначенье.

Мне нечего сказать о солнцах и мирах: Я вижу лишь одни мученья человека. Смешной божок земли, всегда, во всех веках Чудак такой же он, как был в начале века! Ему немножко лучше бы жилось, Когда б ему владеть не довелось Тем отблеском божественного света, Что разумом зовёт он: свойство это Он на одно лишь смог употребить — Чтоб из скотов скотиной быть!

Добра кто хочет, должен добрым быть; Кто жаждет благ, тот должен дух смирить; Кто алчет вин, тот у тисков трудися; Кто ждет чудес, тот верой утвердися.

Ах, друг мой, молодость тебе нужна, Когда ты падаешь в бою, слабея; Когда спасти не может седина И вешаются девочки на шею; Когда на состязанье беговом Ты должен первым добежать до цели; Когда на шумном пире молодом Ты ночь проводишь в танцах и веселье Но руку в струны лиры запустить, С которой неразлучен ты все время, И не утратить изложенья нить В тобой самим свободно взятой теме, Как раз тут в пользу зрелые лета, А изреченье, будто старец хилый К концу впадает в детство, – клевета, Но все мы дети до самой могилы.

Среди примет, поверий, грёз Давно ль у вас на правду спрос?

Слепец, кто гордо носится с мечтами, Кто ищет равных нам за облаками! стань твердо здесь — и вкруг следи за всем: для дельного и этот мир не нем.

Не понимаю, право, что за вкус В глотанье наспех лакомства, без смаку? Приятно то, что отдаляет цель.

Кто с малыми живет и малым занят, Тот малые дела творит. С великими — велик и малый станет.

Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.

Вы не хотите мне внимать? Не стану, дети, спорить с вами. Чёрт стар, и чтоб его понять, Должны состариться вы сами.

Суха, мой друг, теория везде, А древо жизни пышно зеленеет!

Знай: чистая душа в своём исканье смутном Сознанья истины полна!

В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно.

Что осязать нельзя — то далеко для вас, Что в руки взять нельзя — того для вас и нет, С чем не согласны вы — то ложь одна и бред, Что вы не взвесили — за вздор считать должны, Что не чеканили — в том будто нет цены.

Человеком был я в мире, Это значит — был борцом!

Ах, две души живут в больной груди моей, Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!

Без души и помыслов высоких Живых путей от сердца к сердцу нет.

Люди всё то, что считается честным,
Жаждут принизить насмешкою злой,
Мысли высокой понять не умея.

Собою упоенный небожитель,
Спуститесь вниз на землю с облаков!
Поближе присмотритесь, кто ваш зритель?
Он равнодушен, груб и бестолков.
Он из театра бросится к рулетке
Или в объятья ветреной кокетки.
А если так, я не шутя дивлюсь,
К чему без пользы мучить бедных муз?

Не сладив в целом со вселенной,
Ты ей вредишь по мелочам?

Мефистофель (танцуя со старухой):
Встревожен был я диким сном:
Я видел дерево с дуплом,
В дупле и сыро, и темно,
Но мне понравилось оно.

День проморгали, день прошел, —
Упущенного не вернете.
Ловите на ходу, в работе
Удобный случай за хохол.

Пословица гласит: жена своя и кров
Дороже всех на свете нам даров.

Как странно,
Что мы вместе в этот миг,
И что Земля,
Растратив блеск и юность,
Летит вперед
Для нас лишь для двоих
В чередованьи дней и сумерек безлунных.

Когда я стал судить трезвей, число
Людей далеких вдвое возросло.

Что старость в детство нас приводит — пустяки; до самой старости мы дети — вот в чем дело!

Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор,
Найдётся ли наконец вам воплощенье…

Нужда сильнее, чем закон.

Цивилизация велит идти вперёд;
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.

Теперь пошла иная речь:
Отвыкли женщины беречь,
Ни в чём у них расчёта нет, —
Желаний больше, чем монет!

Что предстоит всему творенью?
Всё, всё идёт к уничтожению!

… Что значит — знать? Вот в чем все затрудненья!
Кто верным именем младенца наречет?
Где те немногие, кто век свой познавали,
Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали,
С безумной смелостью к толпе навстречу шли?
Их распинали, били, жгли…

А ведь приятен вид толпы необозримой, когда она вокруг театра наводнит всю площадь, и бежит волной неудержимой, и в двери тесные и рвется и спешит.

Напрасно истины ищу, зато, когда людей учу, их научить, исправить — не мечтаю.

Не каждый сознает, чем он живёт.

Чтобы утрату счастья заменить,
Мы неземное учимся ценить.

Уменье жить придет само собою,
Лишь верь в себя, так жизнь возьмешь ты с бою!

Все денег ждут,
Все к деньгам льнут.

Безумство, неурядица, насилье —
Вот наш девиз!

Всмотрись в неё — и ты поймёшь душою,
Что жизнь на отблеск радужный походит.

Иной закон из рода в род
От деда переходит к внуку.
Он благом был, но в свой черёд
Стал из благодеянья мукой.
Вся суть в естественных правах.
А их и втаптывают в прах.

Жил-был король державный
С любимицей блохой.

Что можешь ты пообещать, бедняга?
Вам, близоруким, непонятна суть
Стремлений к ускользающему благу.
Ты пищу дашь, не сытную ничуть.
Дашь золото, которое, как ртуть,
Меж пальцев растекается; зазнобу,
Которая, упав к тебе на грудь,
Уж норовит к другому ушмыгнуть.

К чему бояться нам чужого дара,
Везде добро бывает рождено;
Хоть немцу, знают все, француз не пара,
Но друг ему — французское вино.

Дух и природа – не для христиан.
Вот где ты уязвим и досягаем.
Мы нечестивцев на кострах сжигаем
За эти лжеученья и обман.

Ты действуй, а не проповедуй.
Что пользы от вниканья в суть?

Оттого ты вверх взлетаешь, что земли коснулся пяткой.

Кто хочет действовать — тот позабудь покой.

Да, хорошо, конечно, где нас нет; Когда привычный угол мы теряем, Он поневоле кажется нам раем.

Живут, урокам вопреки Своим умом ученики.

Кто вырос, тот угрюм и привередлив, Кому еще расти, тот всё поймет.

Влюбившийся на глупости горазд: Светила и созвездья он отдаст На фейерверк — красотке на забаву!

Лишь из души должна стремиться речь, Чтоб прелестью правдивой, неподдельной, Сердца людские тронуть и увлечь!

Что было прежде, то и тут: Весь мир, любя лишь игры и забавы, В конце концов — один огромный шут.

Пред тем, что не грозит, дрожать обречены; Ещё не потеряв, мы плачем о потере.

Я не всеведущ, я лишь искушен.

Но жалок тот, кто копит мертвый хлам. Что миг рождает, то на пользу нам.

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья. Ведь это только вы мирок нелепый свой Считаете за все, за центр всего творенья!

Вы стройны и во всей красе, Ваш вид надменен, взгляд рассеян. В того невольно верят все, Кто больше всех самонадеян.

Бессодержательную речь Всегда легко в слова облечь. Из голых слов, ярясь и споря, Возводят здания теорий. Словами вера лишь жива. Как можно отрицать слова?

Несчастные влюбленные! Отказ Вам не урок. Вы рады без ответа Смотреть, свернувши шею, вслед предмету.

В ком больше силы — тот и прав. Никто не спросит: «Чьё богатство? Где взято и какой ценой?»Война, торговля и пиратство — Три вида сущности одной.

Разлившиеся реки входят в русло.
Тебе перебеситься суждено.
В конце концов, как ни бродило б сусло,
В итоге получается вино.

Божок вселенной, человек таков,
Каким и был он испокон веков.
Он лучше б жил чуть-чуть, не озари
Его ты божьей искрой изнутри.
Он эту искру разумом зовёт
И с этой искрой скот скотом живёт.
Прошу простить, но по своим приемам
Он кажется каким-то насекомым.
Полулетя, полускача,
Он свиристит, как саранча,
О, если б он сидел в траве покоса
И во все дрязги не совал бы носа!

— Как ты зовешься?
— Мелочный вопрос
В устах того, кто безразличен к слову,
Но к делу лишь относится всерьёз
И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.

Смерть — посетитель не ахти какой.

Цивилизация велит идти вперед;
Теперь прогресс с собой и чорта двинул.
И, видишь, я рога и хвост, и когти кинул.

Нет худа без добра, и нет добра без худа!

Им не понять, как детям малым,
Что счастье не влетает в рот.
Я б философский камень дал им, —
Философа недостает.

Кто много предложил, тот многим угождает.

А главное, гоните действий ход
Живей, за эпизодом эпизод.
Подробностей побольше в их развитье,
Чтоб завладеть вниманием зевак,
И вы их победили, вы царите,
Вы самый нужный человек, вы маг.
Чтобы хороший сбор доставить пьесе,
Ей требуется сборный и состав.
И всякий, выбрав что-нибудь из смеси,
Уйдет домой, спасибо вам сказав.

Пусть у других неразбериха,
Передерись хотя весь свет,
Да только б дома было тихо.

Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий,
Сравненьем речь украсить: он на вид,
Ни дать ни взять, — кузнечик долгоногий,
Который по траве то скачет, то взлетит
И вечно песенку старинную твердит.
И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, —
Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Пусть текут часы забвенья,
Грусть и радость устраня;
Близко время исцеленья, —
Верь же вновь сиянью дня!

Учи народ, питай и грей, —
А после, смотришь, бунтарей
Ты воспитал себе в награду!

Котам нужна живая мышь, их мёртвою не соблазнишь.

…Так кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Я утром просыпаюсь с содроганием И чуть не плачу, зная наперёд, Что день пройдёт, глухой к моим желаньям, И в исполненье их не приведёт.

Наружный блеск рассчитан на мгновенье, А правда переходит в поколенья.

Мы побороть не в силах скуки серой, Нам голод сердца большей частью чужд, И мы считаем праздною химерой Все, что превыше повседневных нужд.

Сойти с небес, сквозь землю в ад!..

Ты — то, что представляешь ты собою. Надень парик с мильоном завитков, Повысь каблук на несколько вершков, Ты — это только ты, не что иное.

Что трудности, когда мы сами себе мешаем и вредим.

Учитесь честно достигать успеха И привлекать благодаря уму.

Ступай, чудак, про гений свой трубя! Чтоб сталось с важностью твоей бахвальской, Когда б ты знал: нет мысли маломальской, Которой бы не знали до тебя!

Я богословьем овладел, Над философией корпел, Юриспруденцию долбил И медицину изучил. Однако я при этом всем Был и остался дураком.

И каждый, кто желанным обладает, Всегда, глупец к желаньям новым рвется, Презрев то счастье, что само дается: Чтоб лёд согреть, он солнце покидает.

Кто ищет — вынужден блуждать.

Цените время: дни уходят невозвратно!

Мы драпируем способами всеми Свое безволье, трусость, слабость, лень. Нам служит ширмой состраданья бремя, И совесть, и любая дребедень.

Но там, где все горды развратом, Понятия перемешав, Там правый будет виноватым, А виноватый будет прав.

Всегда желанье с разумом боролось, Довольство не спасает от фантазий, В привычном счастье есть однообразье, Дай людям солнце — захотят на полюс.

Хранят покой свой себялюбцы жадно;Честь, верность, долг, любовь – им прах и дым. Как будто, если в их дому все ладно,Пожар соседа не опасен им!

Глупцы довольствуются тем, Что видят смысл в каждом слове.

Пергаменты не утоляют жажды. Ключ мудрости не на страницах книг. Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой, В своей душе находит их родник.

Но время — царь; пришёл последний миг,
Боровшийся так долго пал старик,
Часы стоят!

Мир духов рядом, дверь не на запоре,
Но сам ты слеп, и все в тебе мертво.
Умойся в утренней заре, как в море,
Очнись, вот этот мир, войди в него.

Насущное отходит вдаль, а давность,
Приблизившись, приобретает явность.

Кропанье пошлостей — большое зло.
Вы этого совсем не сознаете.

Прочь, бабье племя, от меня!

Вы гадки мне! В те времена,

Когда хранила дом жена,

Разумной Скупостью был я,

Дом бы богат, мошна – полна:

Всё в дом, из дома ж- ни зерна,

Считайте это за порок:

Сундук набит был, всё шло впрок!

Теперь пошла иная речь:

Отвыкли женщины беречь,

Ни в чём у них расчёта нет, —

Желаний больше, чем монет!

Куда ни глянь, — долги везде;

Мужья страдают в злой нужде:

Удастся ль что жене напрясть, —

Всё для себя спешит украсть

Да для любовников своих;

Получше есть, получше пьёт

И всё, что может, отдаёт

Толпе любимцев: всё для них!

Тем больше к злату страсть моя:

Я скрягой стал; мужчина я!

…Но служит золото стократ

На воровство и на разврат,

Железо ж нужно гордецам,

Чтоб сеять смерть то здесь, то там…

О юность, юность, резвый пыл

Когда ты в меру укротишь?

О власть, о власть, — избыток сил

Когда с рассудком совместишь?

Хоть жажды новых дел я ждал на этот раз,

Но тот, кто знает вас, заранее всё предскажет:

Какими благами судьба вас ни обяжет, —

Ничто и никогда не переменит вас.

Когда богатства им ты дал,

Теперь давай увеселений!

Мне глупости внушали отвращенье,

Я от людей бежал, — и в заключенье,

Чтоб одиноким в мире не блуждать,

Я чёрту душу должен был продать.

Нет, я б застыть в покое не хотел:

Дрожь – лучший человеческий удел;

Пусть свет все чувства человека губит, —

Великое он чувствует и любит,

Когда святой им трепет овладел…

Подобным лечится подобное: ногой

Врачуется нога, — и так все члены тела.

Опять непрочь я под твоей личиной,

Наряд сурово –тёплый, роль сыграть

И, как доцент надутый, смело врать

С серьёзною, непогрешимой миной:

Учёным людям это всем дано,

А чёрт ту роль уж не играл давно.

Что, если бы он истину сознал:

Кто и о чём, нелепом или умном,

Помыслить может, что ни у кого

Не появлялось в мыслях до него?

Но это всё нас в ужас не приводит:

Пройдут год, два, — изменится оно:

Как ни нелепо наше сусло бродит, —

В конце концов является вино.

Вы не хотите мне внимать?

Не стану, дети, спорить с вами:

Чёрт стар, — и чтоб его понять,

Должны состариться вы сами.

Кто много жил, тот и видал немало:

Ничто ему не ново в жизни сей.

Так странствуя, встречал и я, бывало,

Кристаллизованных людей.

Да, вот вам свойство вечное вещей!

Сознаться в этом мы должны без чванства:

Природному – вселенной мало всей,

Искусственное ж требует пространства

Закрытого.

С летами

Красавиц мифологии ведёт

Поэзия совсем особый счёт;

Поэт такую женщину выводит

В том виде, как пригодным он находит:

Ни зрелость ей, ни старость не грозит,

Её все время аппетитен вид,

Её ребёнком похищают,

Старухой – женихи встречают;

Ну, словом, здесь преград обычных нет:

Не хочет знать уз времени поэт.

Проклятый рок! Мужчины простофили

Со дней Адама вечно всё глупили!

Состарятся, — а нет ума в мозгах!

Ну, не бывал ли сам ты в дураках?

Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна:

Корсет на тальи, на лице румяна!

Здорового в них нету ни на грош:

Всё гниль да дрянь, как ближе подойдёшь.

Всё это знаешь, видишь, сердцем чуешь,

А свистнут стервы, — мигом затанцуешь.

Как вижу, в этом мире диком

Родство – в почёте превеликом,

Но, как –никак, обидно мне

Иметь осла в своей родне.

Не очень-то я поумнел!.. Бесспорно,

Здесь так же, как на севере, всё вздорно;

И там, и здесь – что призрак, то урод, —

Противны и поэты и народ!

И здесь, как там, в игривом маскараде

Дурят без меры, чувственности ради.

Я ждал найти красавиц, а хватал

Таких, что волос дыбом становился!

Да я бы на обман и не роптал,

Когда бы он немножко дольше длился!

Не делая ошибок, полноты

Ума ты не достигнешь; если ты

Родиться хочешь, — собственным уменьем

Рождайся!

Да, хорошо, конечно, где нас нет;

Когда привычный угол мы теряем,

Он поневоле кажется нам раем.

Кто это там? Людей ли слышу я?

Вмиг загорелась гневом грудь моя!

Всё с божеством хотят они сравняться,

А выше равных нет им сил подняться!

К чему совет? Он не достигнет цели:

В глухих ушах замрёт благой совет;

Людскому своеволью меры нет,

Хотя б глупцы и много бед терпели.

Я как отец Париса увещал,

Чтоб он, в пылу любви, не похищал

Чужой жены; на берегу Эллады

Стоял он предо мною, горд и смел;

Я всё предрек, что духом я прозрел:

Пожара дым, горящие громады

Дворцов, паденье балок, а внизу –

Убийства кровь и ужасов грозу,

День судный Трои, чрез поэтов лиру

И памятный и вечно страшный миру.

Что ж? к слову старца, как к игрушке, он

Отнесся, дерзкий! Рухнул Илион,

Пал исполинским трупом в прах могильный,

Для пиндовых орлов на пир обильный!

А Одиссей? Я всё ему предрек:

Цирцеи плен, Циклопа злость в пещере,

И мешкотность его, и легковерье

Сопутников. Что ж пользы он извлек?

Он долго плавал, на волнах качался

И лишь случайно, через долгий срок,

К гостеприимным берегам примчался.

Но нечего тут речи расточать:

В широком море должен ты начать!

Сперва там влага в малом жизнь слагает,

А малое малейших братий жрёт

Понемногу всё растёт, растёт –

И так до высшей точки достигает.

Стремись же духом в волны! В море

И в даль и в ширь в его просторе,

Куда захочешь, можешь плыть.

Но не ищи высоких званий:

Стал человеком – и желаний

Нет боле: нечем больше быть.

Но столько дал для счастья миг краткий свиданья,

Что я награждён за весь год ожиданья.

Цветущею радостью дух мой согрет, —

Прекрасная истина в сердце проникла:

Живое из влаги возникло.

В ней жизни таятся источники вечно…

Твори ж, океан, о, твори бесконечно!

Когда б не давал ты клубящихся туч,

Когда б не дарил за ключом ты нам ключ,

Когда бы теченье ты рек не направил,

Обильным потокам их вод не доставил, —

Что были бы горы и долы, — весь свет?

Ты жизнь им даёшь: без тебя её нет!

Хвала же Эроту: он жизни начало!

Слава морю и волненью,

Волн с огнём объединенью,

И огню и вод разливу,

И свершившемуся диву!

Старо, но вечно верно слово мудрое,

Что стыд с красой по-дружески, рука с рукой,

Вовек не шли по полю жизни светлому.

Глубоко в них таится злая ненависть:

Когда они сойдутся на пути своём, —

Спиной тотчас друг к другу обращаются,

И каждый вновь идёт своей дорогою:

Печально – стыд, краса – с надменной гордостью,

Пока она не взята будет Оркусом

Иль старостью седой не будет сгублена.

Мне нужно знать, не кто мой раб, — как служит он.

Ничто не вредно столько для властителя,

Как верных слуг раздор и несогласие:

Веления его не превращаются

Тотчас же в дело, тщательно свершённое;

Они вокруг лишь своевольно буйствуют,

А он бранит их тщетно, растерявшись сам.

Не любят расставаться с светом солнечным;

Но никому в конце концов спасенья нет:

Известно это всем, — не всем приятно лишь!

Но кончено: все вы погибли! К делу же!

Кто в доме мирно бережёт сокровища,

Кто стены держит в целости высокие

И крышу чинит, чтоб её не портил дождь, —

Тот долго, долго будет жить в дому своём;

Но кто, святой порог ногою лёгкою

Переступив, уходит, дом оставя свой,

Тот, воротясь, найдёт хоть место старое,

Но всё не так, как было, иль разрушено.

Красу делить нельзя: кто ею всей владел,

Тот рад её убить, чтоб не делить ни с кем.

Так все сокровища свои

Тебе я жертвую: возьми!
Что здесь поверг я пред тобой, —

Дал е один кровавый бой.

Ты видишь много здесь ларцов;

Есть и железных сундуков

Запас: дозволь – и возрастёт

Вся груда их под самый свод.

Едва восходишь ты на трон, —

Со всех склоняются сторон

Богатство, сила, ум людской

Перед единственной красой.

Твой приказ, владыка, слаб:

Всё шутя исполнит раб;

Всё добро, всю кровь мою

Я прекрасной отдаю;

Все войска усмирены,

Все мечи притуплены;

Пред волшебной красотой

Солнце блеск теряет свой.

Лик божественный! Пред ним

Всё на свете прах и дым.

Фауст

Смотреть ни в даль, нив прошлое не надо;

Лишь в настоящем…

Елена

Счастье и отрада.

Жён, к мужской любви привыкших,

Сердце опытно, но им

Выбор не свободен:

И молодым пастухам златовласым

Также и чёрным щетинистым фавнам,

Если лишь случай поможет им,

Равное право даётся

Тело упругим и нежным владеть.

Лишь тот вниманья женщин стоит,

Кто их умеет защищать.

Нашёл хорошую отраду.

Учи народ, питай и грей, —

А после, смотришь, бунтарей

Ты воспитал себе в награду!

Цитаты персонажа Мефистофель

Цените время: дни уходят невозвратно!

Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она...
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной?..
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо...
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье...

— Сокройся, адское творенье! Беги от взора моего!
— Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.

— Что там белеет? Говори.
— Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколада,
Да модная болезнь: Она
Недавно вам подарена.
— Всё утопить. Сейчас же.

Укрой их ночь своим покровом, в груди их разбуди любовь и усыпи сном сладким совесть. А вы, цветы, своим душистым тонким ядом должны весь воздух отравить и впиться Маргарите в сердце!

В угожденье богу злата
Край на край встает войной,
И людская кровь рекой
По клинку течет булата.
Люди гибнут за металл,
Сатана там правит бал.

Мой совет — до обрученья  не целуй его, мой совет — до обрученья дверь не отворяй.

Эта старая красотка даже черту не находка.

Ступай, чудак, про гений свой трубя!
Чтоб сталось с важностью твоей бахвальской,
Когда б ты знал: нет мысли маломальской,
Которой бы не знали до тебя!

Бояться горя, счастия не знать.

Что было прежде, то и тут:
Весь мир, любя лишь игры и забавы,
В конце концов — один огромный шут.

Вы стройны и во всей красе,
Ваш вид надменен, взгляд рассеян.
В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.

Бессодержательную речь
Всегда легко в слова облечь.
Из голых слов, ярясь и споря,
Возводят здания теорий.
Словами вера лишь жива.
Как можно отрицать слова?

Вот косность! Ты боишься новых слов
                        И хочешь слышать только повторенья?
                        Пора бы не бояться пустяков
                        И принимать любые превращенья
                        Спокойно, без боязни катастроф,
                        Как ни звучало б их обозначенье.

В ком больше силы — тот и прав.
Никто не спросит: «Чьё богатство?
Где взято и какой ценой?»
Война, торговля и пиратство —
Три вида сущности одной.

…Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы,
что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.

Не делая ошибок, полноты
Ума ты не достигнешь.

Я не всеведущ, я лишь искушен.

Глупцы довольствуются тем,
Что видят смысл в каждом слове.

Влюбившийся на глупости горазд:
Светила и созвездья он отдаст
На фейерверк — красотке на забаву!
(Влюблённых мания — подарки.
Хоть небо всё ему обшарь
На звёзды для его сударки.)

Вы не хотите мне внимать?
Не стану, дети, спорить с вами.
Чёрт стар, и чтоб его понять,
Должны состариться вы сами.

Разлившиеся реки входят в русло.
Тебе перебеситься суждено.
В конце концов, как ни бродило б сусло,
В итоге получается вино.

Искусство вечно, жизнь коротка.
Ars longa, vita brevis est.

Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!

Мощь человека, разум презирай,
Который более тебе не дорог!
Дай ослепленью лжи зайти за край,
И ты в моих руках без отговорок!

На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир — телец златой!

Глупцы! Судьба своих даров,
Заслуг не видя, не истратит!
Имей вы камень мудрецов -
Для камня мудреца не хватит.

— Как ты зовешься?
— Мелочный вопрос
В устах того, кто безразличен к слову,
Но к делу лишь относится всерьёз
И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.

Покинутый вдали родимый край
Всегда в разлуке дорог, словно рай.

Ад менее жесток, чем люди!

Кто раз спасен — быть может, навсегда
Спасется.

Ты значишь то, что ты на самом деле,
Надень парик с мильонами кудрей,
Стань на ходули, но в душе своей
Ты будешь все таким, каков ты в самом деле.

Вот, значит, чем был пудель начинен!
Скрывала школяра в себе собака? Отвешу вам почтительный поклон.
Ну, вы меня запарили, однако!

Жил-был король державный
С любимицей блохой. С блохой? Вот это так! Хвалю, хвалю.
Блоха — прямая пара королю.

Что предстоит всему творенью?
Всё, всё идёт к уничтожению!

Люди слабы. И поэтому они объединяются в группы. А лидер, что контролирует её, начинает думать, что вся власть в его руках, совершенно забывая, что он всего лишь человек, слабое создание.

2021 © CitBase.ru — одна из крупнейших баз цитат и афоризмов
Рунета