Отмена крепостного права была ошибкой

В эти дни отмечается 160-летний юбилей с момента отмены крепостного права в России. Случилось это 3 марта 1861 года, когда царствовавший тогда император Александр Второй подписал соответствующий Манифест. Наша либеральная общественность до сих пор считает эту дату величайшей в истории России… Но насколько столь восторженное определение соответствует действительности?

Крепостное право возникло в Европе эпохи феодализма. Дело в том, что тогда главной опорой царствовавших монархов было дворянство, то есть слой людей, которые фактически находились на постоянной военной службе. В награду за эту службу монарх жаловал дворян поместьями и деревнями вместе с жившими там крестьянами. А чтобы крестьяне не разбегались от дворянина и не подрывали его материальное благополучие, их законодательно прикреп­ляли к земле, лишая свободы передвижения…

Постепенно с упадком феодальных отношений и с развитием капитализма, требовавшего множества свободных рабочих рук, крепостное право уходило из Европы. И только в России задержалось на очень большой срок. Причин тому было много. Это и геополитика – длительное соседство Руси со степями Дикого поля, откуда шли постоянные набеги кочевников, вызывало отток населения из южных регионов страны и неравномерность её заселения (поэтому людей насильно прикрепляли к земле). Это и консервация феодализма – русская буржуазия развивалась очень слабо и медленно. Это и нежелание русской правящей элиты реформироваться в соответствии с требованиями времени…

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Само крепостное право в России начало складываться буквально сразу после образования из прежде раздробленных древнерусских земель единого централизованного Московского царства, то есть с конца XV века. Поначалу крестьянин мог свободно уйти от одного помещика к другому при отсутствии каких-либо долгов. Потом пожелавшего уйти, даже если он не был должником, обязали платить бывшему владельцу специальную плату – «пожилое» – за прожитое на землях помещика время. Потом крестьянин мог уйти только в определённое время, по окончании годичного цикла полевых работ – за неделю до и в течение недели после осеннего Юрьева дня, то есть 29 ноября (по Юлианскому календарю). При Иване Грозном отменили и уход в Юрьев день.

А в 1649 году вышло Соборное уложение, согласно которому всякий уход от помещика запрещался, крепостное состояние крестьян сделали потомственным, а право собственности их владельцев – наследственным. При Петре Первом крестьяне стали фактически собственностью своих дворян-помещиков, без права жаловаться на них в суд и вообще без каких-либо реальных юридических прав.

Суть крепостной системы России была в следующем. Крестьянин прикреплялся к земле и не мог покинуть её без разрешения владельца. Помещик предоставлял надел крестьянину, взамен крестьянин нёс определённые повинности в пользу барина. Такой повинностью могла быть барщина или оброк. Барщина – бесплатный труд в пользу помещика какое-то количество дней в неделю. Оброк – натуральная плата барину: то есть в определённое время требовалось отдать за пользование наделом определённую часть продуктов или денег помещику. Оброк, как правило, был более распространён в нечернозёмных областях России, а в чернозёмных более выгодной для помещиков стала барщина.

Да, были ещё и свободные крестьяне, трудившиеся на государственных или дворцовых землях, но их было очень мало, да и в любой момент они могли перейти из государственного управления в помещичье – если император пожелал бы вознаградить кого-нибудь из аристократов деревенькой или целым сельским округом. Поэтому абсолютное большинство крестьян было закрепощено – на рубеже XVIII-XIX веков крепостные вообще составляли до 60% населения всей России!

Нельзя сказать, что русские цари не понимали всю дикость сложившегося положения дел. Тем более дворяне из служилого сословия фактически превращались в настоящих паразитов, которые не хотели никакой службы в пользу государства, но зато желали вести праздный образ жизни за счёт своих имений и поместий. Как метко заметил известный русский историк Василий Осипович Ключевский, на следующий день после царского Манифеста о вольности дворянства от 18 февраля 1762 года, который фактически освобождал дворян от какой-либо обязательной службы, следовало отменить и крепостную зависимость крестьян. Но, увы…

Цари были слишком зависимы от дворянского сословия, этой касты, из которой черпали кадры для управления страной. И если каста по каким-либо причинам была недовольна монархом (в том числе и его возможными антикрепостническими планами), то могла пойти на что угодно, вплоть до убийства неугодного царя – как, например, случилось с императорами Петром Третьим и Павлом Первым… Когда императрице Екатерине Второй предложили избавиться от крепостничества, она горько призналась: «Помещики повесят меня прежде, чем освобождённые мужики прибегут меня спасать»…

Гладко было на бумаге

Тем не менее цари всё же пытались хоть как-то ограничить крепостную зависимость. Например, выходил Указ Павла Первого о трёхдневной барщине, который рекомендовал дворянам ограничить время эксплуатации крепостных. А его сын, Александр Первый, в 1803 году издал Указ о вольных хлебопашцах, разрешавший помещикам отпускать своих крепостных на волю. Даже были попытки хоть как-то ограничить судебный произвол помещиков над своими мужиками… Но в принципе саму систему крепостного рабства эти робкие шаги никак не меняли! По словам одного историка:

«В целом жизнь при крепостном праве – лотерея. При хорошем помещике можно было жить даже лучше, чем вольным крестьянином или мещанином. При плохом жизнь превращалась в ад. Порой попадались безумные самодуры, изводившие своих дворовых людей (по свидетельствам современников, этим чаще всего почему-то грешили помещицы), а иногда встречались и милые чудаки, которые, обнаружив у своего крепостного какой-то талант, отправляли его за свой счёт на учёбу в столицу, а потом ещё и давали вольную…».

Однако к середине XIX столетия стало ясно – так жить больше нельзя. В Европе вовсю развивался капитализм, сметавший прежние феодальные устои, а Россия в сфере общественных отношений застряла где-то на уровне Британии XVI века. А такая отсталость тянула за собой и всё остальное, включая армию, экономику, социальное развитие.

Как писал современник: «Крепостное право не только унижает зависимых людей, парализует их активность и способности. Оно развращает само господствующее сословие, не желающее трудиться во благо Отечества…»
В конце концов, Россия – прежде всего в силу отсталой экономики – в 1856 году потерпела позорное военное поражение в Крымской войне от объединённой армии ряда европейских стран. После этого стало ясно – медлить с реформами более нельзя, в том числе и с крестьянской реформой. И в 1861 году Александр Второй выпускает свой знаменитый Манифест об отмене крепостничества. Да, отныне крестьянин получил личную свободу. Но, как оказалось, этим всё и ограничилось…

Во-первых, помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли. Да, они были обязаны предоставить в пользование крестьянам «усадебную оседлость» (придомовый участок) и полевой надел. Но земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским общинам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению.

При этом помещик передавал общине далеко не самые лучшие земли – лучшие он, как правило, оставлял исключительно за собой и за своим имением. И нередко бывало так, что эти хорошие помещичьи земли стояли заброшенными, так как барин жил в городе, ничуть не интересуясь земледелием, а его бывшие крепостные мужики были вынуждены добывать себе хлеб на заболоченных или на поросших лесом участках.

Во-вторых, за пользование надельной землёй крестьяне должны выплатить барину немалый выкуп – который, кстати, определялся помещиком по своему усмотрению (понятно, что дворяне старались не продешевить, выставляя максимальные суммы). По закону крестьянин обязан был немедленно уплатить помещику 20 процентов выкупной суммы, а остальные 80 процентов вносило государство. После чего крестьяне должны были погашать государственный долг в течение 49 лет равными выкупными платежами по ставке в 6 процентов годовых…

Adblock
detector

Время правления Александра II принято называть периодом масштабных перемен в жизни общества. Вступив на престол после смерти своего отца Николая I, он получил страну, находящуюся в состоянии глубокого экономического и социального кризиса. Реформы в жизни общества были неминуемы. 

Число крестьянских волнений росло с каждым десятилетием. Если за первую четверть XIX века было зарегистрировано около 650 случаев, то с 1850 по 1860 год их количество превысило 1000. В те годы перепись населения показала, что около 23 миллионов людей находятся в крепостной зависимости. Это было более трети всех подданных Российской империи, число которых в 1857—1859 годах составляло 62,5 миллионов человек.

«Лучше отменить крепостное право свыше, нежели дожидаться, как оно само собою станет отменяться снизу», — такова была идея, которую озвучил представителям московского дворянства император.

Попытки решить этот непростой вопрос предпринимались еще при его отце. В годы нахождения у власти Николая I над разработкой закона об освобождении крестьян работали около десятка комиссий. Одной из видных фигур, занимавшихся проектом таким проектом, был Павел Киселёв, член Государственного совета, входивший в Секретный комитет по крестьянскому делу. Он был сторонником постепенной ликвидации крепостничества, когда «рабство уничтожилось само собою и без потрясений государства».  По его мнению, это могло стать следствием улучшений условий жизни крестьян: расширением их земель и облегчением феодальных повинностей. Все это, естественно, не нравилось владельцам крепостных душ.

«Известные его замыслы об эмансипации крепостных людей давно уже навлекли на него ненависть помещичьего класса», — писал об этом барон Модест Корф.

Популярным в тот период была и идея историка, публициста Константина Кавелина, который в «Записке об освобождении крестьян» предлагал крестьянам выкупать землю посредством ссуды, выплата которой должна была осуществляться в течение 37 лет по 5 % ежегодно через специальный крестьянский банк.

Стоит отметить, что именно «Записка», которая расходилась в обществе в рукописном варианте, стремительно сделала Кавелина знаменитым. В Манифесте об отмене крепостного права основные идеи, изложенные Кавелиным в своей работе, были учтены.

Манифест ненастоящий?

Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» увидел свет 3 марта (19 февраля) 1861 года. Его выход сопровождали 17 законодательных актов, которые оговаривали условия выкупа крестьянами помещичьей земли и размеры этих наделов по отдельным районам России.

В «Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» говорилось, что те получали полную гражданскую правоспособность во всём, что касалось их сословия. Перестав быть крепостными, они становились «временнообязанными».

Помещики теперь должны были предоставлять в коллективное пользование сельским обществам полевой надел, размер которого определялся для каждого региона. Чтобы пользоваться надельной землёй крестьяне должны были отбывать барщину (принудительно работать на собственника земли) и платить оброк (своеобразную дань помещику продуктами или деньгами).

Выкупить свой надел у помещика крестьянин должен был по цене, намного превышающей рыночную. Он вынужден был уплатить сразу 20 % от всей суммы, а остальные 80 % вносило государство. Правда, потом на протяжении 49 лет крестьянин отдавал долг, внося ежегодно выкупные платежи.

Некоторые крестьяне, до которых довели текст документа, даже сперва не поверили в эти условия. Им казалось очень странным, что получая свободу, им не дают землю в собственность. Это даже породило слухи, что указ, который им зачитывают, — подделка. 

«Выгодные» сделки

Историки неоднозначны в своих оценках реформы. Отмечая ее либеральный характер, они подчеркивают, что в ряде случаев это не облегчило тяжелого положения крестьянства. 

Так, к примеру, Д. Блюм писал, что в нечерноземной полосе России выкупная стоимость земли превышала рыночную в 2 раза, а в некоторых случаях – 5-6 раз. А это фактически мало чем отличалось от практики выкупа вольной у помещика, которая существовала ранее.

Еще одной «лазейкой» закона, которой поспешили воспользоваться помещики, стало то, что раздел земли проходил на удобных для них условиях. В итоге крестьяне часто оказывались «отрезанными помещичьей землёй от водопоя, леса, большой дороги, церкви, иногда от своих пашен и лугов», писали историки.  Как отмечал Николай Рожков, в результате крестьяне «вынуждались к аренде помещичьей земли, во что бы то ни стало, на каких угодно условиях». При этом арендные цены на отрезанные у крестьян земли были значительно выше существующих среднерыночных.

Все эти факторы привели к тому, что крестьяне стали разоряться. Это повлекло в деревнях голод и рост числа эпидемий. С 1860 по 1880 год средний крестьянский надел сократился примерно на 30% —  с 4,8 до 3,5 десятин.

Половинчатость реформы возмутила часть общества. Так, представители революционных сообществ были убеждены, что власть должна была действовать более радикально, к примеру, конфисковать и национализировать помещичьи земли.

Недовольство в обществе вылилось в то, что стала набирать популярность антиправительственная пропаганда, в том числе ее крайние формы, проповедавшие терроризм. 

На самого Александра II было совершено несколько покушений. 13 марта 1881 года он был смертельно ранен от взрыва бомбы, брошенной под его ноги народовольцем Игнатием Гриневицким.                                                                                                

Ровно 160 лет назад Александр II объявил о начале крестьянской реформы. В тот же день, но четырьмя годами ранее, он произнес крылатое: «Если не отменим крепостное право свыше, оно отменится снизу». Почему большинство историков сходятся на том, что давно назревшая реформа только ухудшила положение страны? И насколько корректно называть проводившего ее императора «либералом»?

В российской публицистике распространено отношение к Александру II как к либеральному правителю. На этом сходится большинство, после чего тут же расходится: для одних (как правило, тех самых либералов и части националистов) Александр – это именно Освободитель. Для других (консерваторов) – человек, свободолюбивые реформы которого чуть не завели страну в пропасть. С последним утверждением по факту соглашался его собственный сын – Александр III, пусть и с подачи обер-прокурора Победоносцева.

Дали, мол, народу волю, а он вконец избаловался.

Меж тем Александр II, человек несколько более праздный, чем предполагается российскому императору, от либеральных воззрений был крайне далек. В бытовом плане он вел себя гораздо проще, чем многие его предшественники, но никогда не ставил под сомнение необходимость абсолютизма и «жесткой имперской руки», а править предпочитал в духе монархов прошлого – через своих фаворитов, опекаемых за счет казны.

Большинство его «великих реформ» – действительно масштабных государственных преобразований – имели в своей основе не либеральную идею как таковую, а интересы той самой казны. Практически всё время правления Александра II для России – это эпоха кризиса с восстаниями и полноценными голодными бунтами. «Крестьянская реформа», как выступления, так и бунты подхлестнувшая, была прежде всего попыткой решить экономические проблемы государства.

Конечно, говоря об отмене крепостного права было бы просто подло утверждать, что морально-этическая сторона этого вопроса не была движущей силой – была, причем наши предки зачастую вели себя честнее, чем наши современники. Например, не стеснялись осуждающе называть его именно рабством на самых высоких уровнях, тогда как нынешние консерваторы пытаются подобных сравнений избегать.

Однако экономическая целесообразность такой меры была важнее, поскольку остро ощущалась в режиме «здесь и сейчас», а разговорам о негуманности крепостной системы было более двухсот лет – столько же, сколько самому крепостному праву.

Чтобы проиллюстрировать то, насколько крепостническое хозяйство было неэффективным, проще всего напомнить, что к моменту реформы две трети таких хозяйств были заложены государству вместе с душами – другими словами, убыточны в условиях, когда зерно было главным экспортным товаром страны, да и просто главным товаром.

В принципе, с учетом долговых обязательств помещиков, власть могла с ходу решить крепостной вопрос, переведя лично зависимых крестьян в разряд государственных – прикрепленных к земле, но обладавших несопоставимо большей свободой, чем крепостные. Это стало бы аналогом национализации земель – шага почти социалистического и настолько радикального, что Александр II рисковал бы умереть от табакерки, разделив тем самым судьбу деда – Павла I, человека, значительно ослабившего крепостную зависимость крестьян, дошедшую до апогея во времена Екатерины II.

Поэтому император пошел другим путем, велел искать компромисс с помещиками, а чтобы те не сомневались, что их интересы будут учтены, возложил реализацию реформы на плечи крупных землевладельцев-крепостников. Так, вторым председателем редакционных комиссий, разрабатывавшей проект преобразования, был назначен граф Виктор Панин – категорический противник любых реформ, которого даже Победоносцев критиковал за излишний консерватизм (что сейчас звучит как критика фашизма справа).

То, что было создано в итоге, усугубило положение всех – и императора, и помещиков, и крестьян, и самого государства Российского.

Пытаясь, с одной стороны, оставаться в русле старых порядков и не гневить помещичий класс, с другой – перевести Россию на более производительный уклад экономики, государь-император провалил и основную, и второстепенные задачи.

Впрочем, о том, что «великая цепь» ударила «одним концом по барину, другим по мужику» россияне знают со школьной скамьи, как и основные положения якобы либеральной крестьянской реформы. Сейчас речь идет лишь об ее экономических предпосылках и о том, что прежний порядок тормозил развитие страны и сдерживал ее амбиции.

В период Александра II в России начал зарождаться класс, как скажут впоследствии, национальной буржуазии, при том что дела в экономике в целом, повторимся, шли очень плохо.

Император не жалел денег на своих приближенных и государственный аппарат, проводя при этом довольно агрессивную имперскую политику. При нем Россия активно расширяла пределы, много воевала, подавляла восстания в Польше, Литве и на Кавказе, депортировала черкесов, насильно переводила часть украинцев в православие и русскоязычие. С точки зрения многих соседей России, уже поэтому называть Александра II «либералом» попросту смешно. Но если смотреть на его политику изнутри страны, главным обстоятельством становится другое – всё это требовало от казны огромных затрат, а ее пополнение оставляло желать лучшего.

Единственное, что развивалось в высшей степени активно – это железнодорожное строительство и внешняя торговля, так как император установил беспримерно низкие пошлины. Вчерашние купцы сколачивали огромные капиталы и подпитывали на них коррупцию, то есть становились по сути олигархами. А национальную промышленность, и без того чрезвычайно слабую, такая ситуация попросту губила.

Необходимость собственного производства к тому моменту осознавало уже большинство дворян. Они часто бывали в Европе, как и сам император (на заграничных курортах Александр II провел больше времени, чем любой российский монарх), и резонно видели в промышленной революции спасение государства от нужды. И никак нельзя было отменить тот факт, что Европа пришла к этой промышленной революции через перенаправление рабочих рук с земледелия на фабрики – иного рецепта просто не существовало.

Класс государственных крестьян на роль будущих рабочих вполне годился (и в итоге сгодился), но это оставило бы казну вовсе без средств к существованию. Однако были еще и помещичьи рабы, как не стесняясь сказали бы классики – тот ресурс, который мог быть положен в основу мощной производственной, а не сугубо аграрной экономики.

Битву за этот ресурс выиграли помещики, прописав главные положения реформы в свою пользу: крестьяне по-прежнему были вынуждены работать именно на них, а не на государство и не на самих себя.

Российские крепостные не читали Адама Смита и не имели никакого представления о либерализме, но не менее твердо знали – без собственности свободы не бывает, воля хлебом не накормит.

Реформа оставляла им дома и придомовые хозяйства (а ведь хотели отнять и это), но не оставляла земли – ее еще предстояло выкупить у помещика или взять в аренду, а до выкупа работать, как работали. Причем договор на этот счет заключался не между крестьянином и барином, а между барином и общиной, и понятно, что попытки отдельных лиц «схалявить», например, уйти в город и сменить профессию, общиной жестко пресекались.

Другая мина, подложенная под реформу, это размер обязательных наделов, сильно заниженный в сравнении с имевшимся нормативом по губерниям. Это породило систему «отрезков» – то есть лишних земельных площадей, которые барин забирал себе. На практике такими участками оказывались необходимые для ведения хозяйства территории, например, выход к воде или участок дороги. Не взять эту землю в аренду крестьянин просто не мог, а арендные платежи устанавливались непомерно высокие, тогда как оплата за трудодни, наоборот, мизерная. Помещик оказывался своего рода естественным монополистом, экономическая зависимость от которого была крепче личной.

Первое обстоятельство привело к серии крестьянских бунтов, в рамках одного из которых – Кандиевского – был впервые в России использован красный революционный флаг. Вчерашние крепостные искренне верили в то, что помещики утаили от них истинную, «справедливую» волю царя.

Второе – те самые «отрезки» стали настоящим «жупелом» российской действительности, объектом всеобщей ненависти и базой для смуты на годы вперед, чем с удовольствием воспользовались радикалы и террористы-народовольцы. Их шестое покушение на жизнь императора увенчалось успехом.

Таким образом крестьянская реформа не смогла решить ни одной из задач, которые были поставлены перед ее авторами. Она не сняла проблемы народного недовольства – напротив, лишь распалила его. Она не увеличила производительность труда и не ускорила переход России на рельсы капитализма – промышленности достались лишь ручейки от того трудового ресурса, который должен был быть освобожден в ходе отмены крепостного права.

Впрочем, как считается сейчас, реформа все-таки создала должный задел, который был реализован в консервативную эпоху Александра III, когда промышленность действительно развивалась, а большинство экономических проблем страны удалось решить. В первую очередь благодаря тому, что для государственных крестьян были установлены вполне честные и посильные цены на землю. Наряду с ушедшими в город «дворовыми» – личной прислугой и теми крепостными, хозяева которых поступили в духе справедливости, а не жлобства, они стали основой будущего рабочего класса.

В каком-то смысле это роднит эпоху императора-освободителя с «лихими девяностыми» – периодом дикого рынка, который как бы подготовил экономический рост «нулевых». Это спорная точка зрения, но в ее ракурсе Александр II действительно становится «либералом», тем более что низкие таможенные пошлины и тотальная коррупция тоже были приметой 1990-х.

Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД