Отмена крепостного права ошибка

В эти дни отмечается 160-летний юбилей с момента отмены крепостного права в России. Случилось это 3 марта 1861 года, когда царствовавший тогда император Александр Второй подписал соответствующий Манифест. Наша либеральная общественность до сих пор считает эту дату величайшей в истории России… Но насколько столь восторженное определение соответствует действительности?

Крепостное право возникло в Европе эпохи феодализма. Дело в том, что тогда главной опорой царствовавших монархов было дворянство, то есть слой людей, которые фактически находились на постоянной военной службе. В награду за эту службу монарх жаловал дворян поместьями и деревнями вместе с жившими там крестьянами. А чтобы крестьяне не разбегались от дворянина и не подрывали его материальное благополучие, их законодательно прикреп­ляли к земле, лишая свободы передвижения…

Постепенно с упадком феодальных отношений и с развитием капитализма, требовавшего множества свободных рабочих рук, крепостное право уходило из Европы. И только в России задержалось на очень большой срок. Причин тому было много. Это и геополитика – длительное соседство Руси со степями Дикого поля, откуда шли постоянные набеги кочевников, вызывало отток населения из южных регионов страны и неравномерность её заселения (поэтому людей насильно прикрепляли к земле). Это и консервация феодализма – русская буржуазия развивалась очень слабо и медленно. Это и нежелание русской правящей элиты реформироваться в соответствии с требованиями времени…

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Само крепостное право в России начало складываться буквально сразу после образования из прежде раздробленных древнерусских земель единого централизованного Московского царства, то есть с конца XV века. Поначалу крестьянин мог свободно уйти от одного помещика к другому при отсутствии каких-либо долгов. Потом пожелавшего уйти, даже если он не был должником, обязали платить бывшему владельцу специальную плату – «пожилое» – за прожитое на землях помещика время. Потом крестьянин мог уйти только в определённое время, по окончании годичного цикла полевых работ – за неделю до и в течение недели после осеннего Юрьева дня, то есть 29 ноября (по Юлианскому календарю). При Иване Грозном отменили и уход в Юрьев день.

А в 1649 году вышло Соборное уложение, согласно которому всякий уход от помещика запрещался, крепостное состояние крестьян сделали потомственным, а право собственности их владельцев – наследственным. При Петре Первом крестьяне стали фактически собственностью своих дворян-помещиков, без права жаловаться на них в суд и вообще без каких-либо реальных юридических прав.

Суть крепостной системы России была в следующем. Крестьянин прикреплялся к земле и не мог покинуть её без разрешения владельца. Помещик предоставлял надел крестьянину, взамен крестьянин нёс определённые повинности в пользу барина. Такой повинностью могла быть барщина или оброк. Барщина – бесплатный труд в пользу помещика какое-то количество дней в неделю. Оброк – натуральная плата барину: то есть в определённое время требовалось отдать за пользование наделом определённую часть продуктов или денег помещику. Оброк, как правило, был более распространён в нечернозёмных областях России, а в чернозёмных более выгодной для помещиков стала барщина.

Да, были ещё и свободные крестьяне, трудившиеся на государственных или дворцовых землях, но их было очень мало, да и в любой момент они могли перейти из государственного управления в помещичье – если император пожелал бы вознаградить кого-нибудь из аристократов деревенькой или целым сельским округом. Поэтому абсолютное большинство крестьян было закрепощено – на рубеже XVIII-XIX веков крепостные вообще составляли до 60% населения всей России!

Нельзя сказать, что русские цари не понимали всю дикость сложившегося положения дел. Тем более дворяне из служилого сословия фактически превращались в настоящих паразитов, которые не хотели никакой службы в пользу государства, но зато желали вести праздный образ жизни за счёт своих имений и поместий. Как метко заметил известный русский историк Василий Осипович Ключевский, на следующий день после царского Манифеста о вольности дворянства от 18 февраля 1762 года, который фактически освобождал дворян от какой-либо обязательной службы, следовало отменить и крепостную зависимость крестьян. Но, увы…

Цари были слишком зависимы от дворянского сословия, этой касты, из которой черпали кадры для управления страной. И если каста по каким-либо причинам была недовольна монархом (в том числе и его возможными антикрепостническими планами), то могла пойти на что угодно, вплоть до убийства неугодного царя – как, например, случилось с императорами Петром Третьим и Павлом Первым… Когда императрице Екатерине Второй предложили избавиться от крепостничества, она горько призналась: «Помещики повесят меня прежде, чем освобождённые мужики прибегут меня спасать»…

Гладко было на бумаге

Тем не менее цари всё же пытались хоть как-то ограничить крепостную зависимость. Например, выходил Указ Павла Первого о трёхдневной барщине, который рекомендовал дворянам ограничить время эксплуатации крепостных. А его сын, Александр Первый, в 1803 году издал Указ о вольных хлебопашцах, разрешавший помещикам отпускать своих крепостных на волю. Даже были попытки хоть как-то ограничить судебный произвол помещиков над своими мужиками… Но в принципе саму систему крепостного рабства эти робкие шаги никак не меняли! По словам одного историка:

«В целом жизнь при крепостном праве – лотерея. При хорошем помещике можно было жить даже лучше, чем вольным крестьянином или мещанином. При плохом жизнь превращалась в ад. Порой попадались безумные самодуры, изводившие своих дворовых людей (по свидетельствам современников, этим чаще всего почему-то грешили помещицы), а иногда встречались и милые чудаки, которые, обнаружив у своего крепостного какой-то талант, отправляли его за свой счёт на учёбу в столицу, а потом ещё и давали вольную…».

Однако к середине XIX столетия стало ясно – так жить больше нельзя. В Европе вовсю развивался капитализм, сметавший прежние феодальные устои, а Россия в сфере общественных отношений застряла где-то на уровне Британии XVI века. А такая отсталость тянула за собой и всё остальное, включая армию, экономику, социальное развитие.

Как писал современник: «Крепостное право не только унижает зависимых людей, парализует их активность и способности. Оно развращает само господствующее сословие, не желающее трудиться во благо Отечества…»
В конце концов, Россия – прежде всего в силу отсталой экономики – в 1856 году потерпела позорное военное поражение в Крымской войне от объединённой армии ряда европейских стран. После этого стало ясно – медлить с реформами более нельзя, в том числе и с крестьянской реформой. И в 1861 году Александр Второй выпускает свой знаменитый Манифест об отмене крепостничества. Да, отныне крестьянин получил личную свободу. Но, как оказалось, этим всё и ограничилось…

Во-первых, помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли. Да, они были обязаны предоставить в пользование крестьянам «усадебную оседлость» (придомовый участок) и полевой надел. Но земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским общинам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению.

При этом помещик передавал общине далеко не самые лучшие земли – лучшие он, как правило, оставлял исключительно за собой и за своим имением. И нередко бывало так, что эти хорошие помещичьи земли стояли заброшенными, так как барин жил в городе, ничуть не интересуясь земледелием, а его бывшие крепостные мужики были вынуждены добывать себе хлеб на заболоченных или на поросших лесом участках.

Во-вторых, за пользование надельной землёй крестьяне должны выплатить барину немалый выкуп – который, кстати, определялся помещиком по своему усмотрению (понятно, что дворяне старались не продешевить, выставляя максимальные суммы). По закону крестьянин обязан был немедленно уплатить помещику 20 процентов выкупной суммы, а остальные 80 процентов вносило государство. После чего крестьяне должны были погашать государственный долг в течение 49 лет равными выкупными платежами по ставке в 6 процентов годовых…

Время правления Александра II принято называть периодом масштабных перемен в жизни общества. Вступив на престол после смерти своего отца Николая I, он получил страну, находящуюся в состоянии глубокого экономического и социального кризиса. Реформы в жизни общества были неминуемы. 

Число крестьянских волнений росло с каждым десятилетием. Если за первую четверть XIX века было зарегистрировано около 650 случаев, то с 1850 по 1860 год их количество превысило 1000. В те годы перепись населения показала, что около 23 миллионов людей находятся в крепостной зависимости. Это было более трети всех подданных Российской империи, число которых в 1857—1859 годах составляло 62,5 миллионов человек.

«Лучше отменить крепостное право свыше, нежели дожидаться, как оно само собою станет отменяться снизу», — такова была идея, которую озвучил представителям московского дворянства император.

Попытки решить этот непростой вопрос предпринимались еще при его отце. В годы нахождения у власти Николая I над разработкой закона об освобождении крестьян работали около десятка комиссий. Одной из видных фигур, занимавшихся проектом таким проектом, был Павел Киселёв, член Государственного совета, входивший в Секретный комитет по крестьянскому делу. Он был сторонником постепенной ликвидации крепостничества, когда «рабство уничтожилось само собою и без потрясений государства».  По его мнению, это могло стать следствием улучшений условий жизни крестьян: расширением их земель и облегчением феодальных повинностей. Все это, естественно, не нравилось владельцам крепостных душ.

«Известные его замыслы об эмансипации крепостных людей давно уже навлекли на него ненависть помещичьего класса», — писал об этом барон Модест Корф.

Популярным в тот период была и идея историка, публициста Константина Кавелина, который в «Записке об освобождении крестьян» предлагал крестьянам выкупать землю посредством ссуды, выплата которой должна была осуществляться в течение 37 лет по 5 % ежегодно через специальный крестьянский банк.

Стоит отметить, что именно «Записка», которая расходилась в обществе в рукописном варианте, стремительно сделала Кавелина знаменитым. В Манифесте об отмене крепостного права основные идеи, изложенные Кавелиным в своей работе, были учтены.

Манифест ненастоящий?

Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» увидел свет 3 марта (19 февраля) 1861 года. Его выход сопровождали 17 законодательных актов, которые оговаривали условия выкупа крестьянами помещичьей земли и размеры этих наделов по отдельным районам России.

В «Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» говорилось, что те получали полную гражданскую правоспособность во всём, что касалось их сословия. Перестав быть крепостными, они становились «временнообязанными».

Помещики теперь должны были предоставлять в коллективное пользование сельским обществам полевой надел, размер которого определялся для каждого региона. Чтобы пользоваться надельной землёй крестьяне должны были отбывать барщину (принудительно работать на собственника земли) и платить оброк (своеобразную дань помещику продуктами или деньгами).

Выкупить свой надел у помещика крестьянин должен был по цене, намного превышающей рыночную. Он вынужден был уплатить сразу 20 % от всей суммы, а остальные 80 % вносило государство. Правда, потом на протяжении 49 лет крестьянин отдавал долг, внося ежегодно выкупные платежи.

Некоторые крестьяне, до которых довели текст документа, даже сперва не поверили в эти условия. Им казалось очень странным, что получая свободу, им не дают землю в собственность. Это даже породило слухи, что указ, который им зачитывают, — подделка. 

«Выгодные» сделки

Историки неоднозначны в своих оценках реформы. Отмечая ее либеральный характер, они подчеркивают, что в ряде случаев это не облегчило тяжелого положения крестьянства. 

Так, к примеру, Д. Блюм писал, что в нечерноземной полосе России выкупная стоимость земли превышала рыночную в 2 раза, а в некоторых случаях – 5-6 раз. А это фактически мало чем отличалось от практики выкупа вольной у помещика, которая существовала ранее.

Еще одной «лазейкой» закона, которой поспешили воспользоваться помещики, стало то, что раздел земли проходил на удобных для них условиях. В итоге крестьяне часто оказывались «отрезанными помещичьей землёй от водопоя, леса, большой дороги, церкви, иногда от своих пашен и лугов», писали историки.  Как отмечал Николай Рожков, в результате крестьяне «вынуждались к аренде помещичьей земли, во что бы то ни стало, на каких угодно условиях». При этом арендные цены на отрезанные у крестьян земли были значительно выше существующих среднерыночных.

Все эти факторы привели к тому, что крестьяне стали разоряться. Это повлекло в деревнях голод и рост числа эпидемий. С 1860 по 1880 год средний крестьянский надел сократился примерно на 30% —  с 4,8 до 3,5 десятин.

Половинчатость реформы возмутила часть общества. Так, представители революционных сообществ были убеждены, что власть должна была действовать более радикально, к примеру, конфисковать и национализировать помещичьи земли.

Недовольство в обществе вылилось в то, что стала набирать популярность антиправительственная пропаганда, в том числе ее крайние формы, проповедавшие терроризм. 

На самого Александра II было совершено несколько покушений. 13 марта 1881 года он был смертельно ранен от взрыва бомбы, брошенной под его ноги народовольцем Игнатием Гриневицким.                                                                                                

Adblock
detector

Освобождение крестьянства в ходе реформы 1861 года на самом деле принесло им новое, более жестокое закабаление. Стоимость выкупной земли была в 4-7 раз дороже рыночных цен, а крестьянин на десятилетие прикреплялся к участку. Основы революций 1905 и 1917 годов были заложены именно реформой Александра II.

Российский историк Юрий Кузовков в книге «История коррупции в России» показывает, почему провалилась реформа «царя-освободителя».

Крестьянская реформа 1861 года имевла ключевое значение для всей последующей истории России. Считается, что в 1861 году произошло «освобождение крестьян» и ликвидация крепостного права. Однако сами «освобожденные» крестьяне так не считали. Бывшие крепостные крестьяне, ставшие теперь «обязанными», пишет М.Н.Покровский, «твёрдо верили, что эта воля – не настоящая». Не верила в «освобождение крестьян» и прогрессивная интеллигенция. Не случайно массовая революционная организация, охватывавшая тысячи представителей интеллигенции, была названа «Земля и воля» – это отражало твёрдое убеждение землевольцев в том, что крестьяне после реформы 1861 года не получили ни земли, ни воли.

Как указывает историк П.А.Зайончковский, представление о том, что «эта свобода не настоящая», и что реформа 1861 года ограбила крестьян, разделялось как крестьянами, так и прогрессивной интеллигенцией: «Обнародование «Положений» сразу же вызвало мощный подъём крестьянского движения. Сохраняя наивную веру в царя, крестьяне отказывались верить в подлинность манифеста и «Положений», утверждая, что царь дал «настоящую волю», а дворянство и чиновники либо её подменили, либо истолковывают в своих корыстных интересах». Действительная задача манифеста 19 февраля 1861 года, полагает историк, «заключалась в доказательстве того, что ограбление крестьян является актом «величайшей справедливости», вследствие чего они безропотно должны выполнять свои повинности помещику. Известный общественный деятель либерального направления Ю.Ф.Самарин в своём письме к тульскому помещику князю Черкасскому именно так и оценивал значение манифеста… от которого, по его словам, «веет скорбью по крепостному праву».

Александр II начал активно продвигать крестьянскую реформу с первых дней своего царствования. Основные причины, как полагает большинство историков, состояли в резком росте крестьянских восстаний и в осознании необходимости отмены крепостного права после Крымской войны. Крымская война окончательно показала порочность рекрутской системы набора в армию, введённой в своё время «великим Петром», и необходимость возврата к полупрофессиональной армии, существовавшей до него. Лучшим вариантом данного решения было введение института резервистов и всеобщей воинской повинности (которая и была затем введена в 1874 году), то есть того же самого института, который существует в современной России. Но до его введения необходимо было отменить крепостное право.

Это, бесспорно, было одним из основных мотивов реформы 1861 года. Что касается других мотивов, выдвигаемых историками – например, таких как боязнь Александром II крестьянской революции (Н.Рожков) и «гуманитарные соображения» (Д.Блюм, Л.Захарова) – есть сомнения в том, что эти мотивы сыграли какую-то реальную, а не показную роль. Как признаёт тот же Рожков, «Александр II отлично понимал, что когда реформа будет объявлена, народ увидит, что его ожидания не сбылись». Так оно и случилось – на самом деле крестьянская революция чуть было не произошла после того как крестьянам сообщили о реформе 19 февраля 1861 года.

В течение одного только 1861 года было зафиксировано 1176 крестьянских восстаний, в то время как за 6 лет с 1855-го по 1860 год их было лишь 474. Таким образом, число крестьянских восстаний в 1861 году в 15 раз (!) превысило прежний «рекорд» второй половины 1850-х годов (причём в 718 случаях волнения были ликвидированы с помощью войска).

Восстания не утихали и в 1862 году, и подавлялись очень жестоко. За два года после объявления реформы правительству пришлось применить военную силу, то есть усмирять крестьян при помощи войск, в 2115 селах. Это многим дало повод говорить о начавшейся крестьянской революции. Так, известный революционер и теоретик анархизма Бакунин был в 1861-1862 годах убеждён, что взрыв крестьянских восстаний неизбежно приведёт к крестьянской революции, которая, как он писал, «по существу уже началась». Как пишет историк П.А. Зайончковский, у правительства возникали опасения, что войска, применявшиеся для подавления восстаний крестьян, могут перейти на сторону последних.

В целом правящая верхушка в России и в середине XIX века, и в дальнейшем, вплоть до 1917 года, сильно недооценивала возможность победы в стране народной революции. Это объясняется, по-видимому, тем, что со времен Смуты 1603-1612 в России не было массовых народных движений, похожих на революцию. Вот что писал, например, Уваров, министр народного просвещения в правительстве Николая I, один из его доверенных лиц: «Наши революционеры или реформаторы произойдут не из низшего класса, а в красных и голубых лентах. Низший класс и теперь ему [правительству] предан, а бояться его ни в каком случае нечего: крестьяне могут поджечь дома, поколотить исправника, но не более. Другая оппозиция опаснее ему».

В действительности к концу царствования Николая I сложились предпосылки для быстрой отмены крепостного права, причём на условиях, весьма выгодных для крестьян. В 1850-е годы более 2/3 дворянских имений и 2/3 крепостных душ были заложены в обеспечение взятых у государства ссуд. Поэтому освобождение крестьян могло очень скоро произойти и без единого государственного акта. Для этого государству достаточно было ввести процедуру принудительного выкупа заложенных имений – с уплатой помещикам лишь небольшой разницы между стоимостью имения и накопленной недоимкой по просроченной ссуде. В результате такого выкупа большинство имений перешло бы к государству, а крепостные крестьяне автоматически перешли бы в разряд государственных (то есть фактически свободных) крестьян. Таким образом, крепостное право могло быть отменено очень просто и без каких-либо серьёзных социальных последствий – тех, которые возникли после реформы 19 февраля 1861 года.

В соответствии с Положением от 19 февраля 1861 года крестьян заставили выкупать предоставленную им землю по цене, намного превышавшей её рыночную стоимость. По данным Н.Рожкова и Д.Блюма, в нечерноземной полосе России, где проживала основная масса крестьян, эта выкупная стоимость земли в среднем в 2,2 раза превышала её рыночную стоимость, а в отдельных случаях она ее превышала даже в 5-6 раз – что зависело от степени жадности помещиков и от степени произвола местных властей.

Суммы выкупных платежей крестьян, выплачиваемые ими в течение 49 лет, с учётом процентов (6% годовых) в 4-7 раз превышали рыночную стоимость выкупаемой ими земли. А «чтобы собственник от неё не убежал, – пишет историк Зайончковский, – чего, по обстоятельствам дела, вполне можно было ожидать, – пришлось поставить «освобождаемого» в такие юридические условия, которые очень напоминают состояние если не арестанта, то малолетнего или слабоумного, находящегося под опекой».

Как указывает Зайончковский, за пользование помещичьей землей «временнообязанные крестьяне» были обязаны отрабатывать барщину или платить оброк, которые даже выросли по итогам реформы – в расчете на десятину земли крестьянина. Они не имели права отказаться от предоставленного им помещиком надела и соответственно, от «феодальных повинностей» по крайней мере, в первые девять лет. «Это запрещение, – пишет историк, – достаточно ярко характеризовало помещичий характер реформы». В последующие годы отказ от земли был ограничен рядом условий, затруднявших осуществление этого права. А после 1881 года выкуп земли и вовсе стал обязательным.

Фактически «выкупные» крестьяне (как и «обязанные») также ничуть не изменили своего статуса и остались прикреплёнными к своему участку земли, которого не могли покинуть. Их так же секли, как и «обязанных» крестьян, и они должны были платить тот же оброк (который теперь назывался «выкупными платежами») и отрабатывать барщину на помещика (которая теперь называлась «отработкой»). Та же ложь и лицемерие, что и в случае с «обязанными» крестьянами – названия поменялись, суть явления осталась прежней, при ухудшении положения крестьян.

«Выкупных» крестьян не только заставили выкупать землю по цене, намного выше её нормальной стоимости. У них в процессе дележа земель отобрали значительную часть (в среднем – 20%, а в иных случаях – до 1/2 и даже 3/4) земель, находившихся до этого в их распоряжении. По словам Н.А.Рожкова, «то было малоземелье, часто выраженное весьма резко, доходившее до острого земельного голода».

Раздел земли был специально проведен помещиками таким образом, что, как пишет Рожков, «крестьяне оказались отрезанными помещичьей землей от водопоя, леса, большой дороги, церкви, иногда от своих пашен и лугов. В результате они вынуждались к аренде помещичьей земли во что бы то ни стало, на каких угодно условиях». «Отрезав у крестьян, по Положению 19 февраля, земли, для тех абсолютно необходимые, – пишет М.Н.Покровский, – луга, выгоны, даже места для прогона скота к водопою, помещики заставляли их арендовать эти земли не иначе, как под работу (выделено Покровским), с обязательством вспахать, засеять и сжать на помещика определенное количество десятин». В мемуарах и описаниях, написанных самими помещиками, указывает историк, эта практика «отрезков» описывается как повсеместная – практически не было помещичьих хозяйств, где бы не существовало «отрезков».

В действительности если эта реформа и была «великой», то лишь для земельной олигархии – крупных помещиков, получивших в свое распоряжение новые изощрённые рычаги установления своей власти над крестьянами. Что касается крепостных крестьян, то реформа 19 февраля не только их не освободила от принудительного прикрепления к земле и от власти и произвола помещиков, но навязала им намного худшую кабалу, чем та, в какой они находились до этого. Именно с этого момента в России началось резкое обнищание и обезземеливание крестьян – явления, практически исчезнувшие в течение царствования Николая I. Как указывает Н.А.Рожков, средний крестьянский надел в период с 1860 по 1880 год уменьшился с 4,8 до 3,5 десятин (почти на 30%) – и это было повсеместное явление.

В дальнейшем обезземеливание и пролетаризация крестьянства продолжится, и это станет одной из главных причин революций 1905 и 1917 годов. В целом, по словам Рожкова, именно «крепостническая» реформа 19 февраля 1861 года стала «исходным пунктом всего процесса происхождения революции» в России; а согласно аналогичному выводу Л.Г.Захаровой, «компромиссный и противоречивый характер» реформы «был чреват в исторической перспективе революционной развязкой».

Таким образом, реформу 19 февраля 1861 года следует называть не «отменой крепостного права», каковой она называется до сих пор, а укреплением крепостного права (и его одновременным переименованием), и не «освобождением», а закабалением крестьян. Опять приходится лишь удивиться беспомощности историков перед ложными и лицемерными штампами, однажды вбитыми им в голову правящими кругами – и чем наглее ложь, спущенная сверху, тем почему-то она прочнее застревает в головах историков.

+++

Ещё в Блоге Толкователя о российских реформах XIX века:

«Русский Мiр» князя Мещёрского

Князь Владимир Мещерский в конце XIX века разработал оригинальную концепцию «Русского Мiра». Россия должна была отказаться от фабрик и заводов, прекратить плодить интеллигентов, и снова стать «крестьянской страной Христа». Этой страной, без царя, должен править парламент помещиков. Князю было тяжело оппонировать самодержавникам и либералам, так как те начинали его попрекать «содомским грехом».

***

Причины технологической отсталости на примере тульского оружия в XIX веке

Ещё в начале XIX века Тульский оружейный завод производил современные ружья. Спустя двадцать лет его продукция была уже безнадёжно устаревшей. Американский историк науки Лорен Р. Грэхэм на этом примере поясняет, в чём причины технологической отсталости России, и почему её не спасает даже иностранное управление.

отсюда

Ровно 160 лет назад Александр II объявил о начале крестьянской реформы. В тот же день, но четырьмя годами ранее, он произнес крылатое: «Если не отменим крепостное право свыше, оно отменится снизу». Почему большинство историков сходятся на том, что давно назревшая реформа только ухудшила положение страны? И насколько корректно называть проводившего ее императора «либералом»?

В российской публицистике распространено отношение к Александру II как к либеральному правителю. На этом сходится большинство, после чего тут же расходится: для одних (как правило, тех самых либералов и части националистов) Александр – это именно Освободитель. Для других (консерваторов) – человек, свободолюбивые реформы которого чуть не завели страну в пропасть. С последним утверждением по факту соглашался его собственный сын – Александр III, пусть и с подачи обер-прокурора Победоносцева.

Дали, мол, народу волю, а он вконец избаловался.

Меж тем Александр II, человек несколько более праздный, чем предполагается российскому императору, от либеральных воззрений был крайне далек. В бытовом плане он вел себя гораздо проще, чем многие его предшественники, но никогда не ставил под сомнение необходимость абсолютизма и «жесткой имперской руки», а править предпочитал в духе монархов прошлого – через своих фаворитов, опекаемых за счет казны.

Большинство его «великих реформ» – действительно масштабных государственных преобразований – имели в своей основе не либеральную идею как таковую, а интересы той самой казны. Практически всё время правления Александра II для России – это эпоха кризиса с восстаниями и полноценными голодными бунтами. «Крестьянская реформа», как выступления, так и бунты подхлестнувшая, была прежде всего попыткой решить экономические проблемы государства.

Конечно, говоря об отмене крепостного права было бы просто подло утверждать, что морально-этическая сторона этого вопроса не была движущей силой – была, причем наши предки зачастую вели себя честнее, чем наши современники. Например, не стеснялись осуждающе называть его именно рабством на самых высоких уровнях, тогда как нынешние консерваторы пытаются подобных сравнений избегать.

Однако экономическая целесообразность такой меры была важнее, поскольку остро ощущалась в режиме «здесь и сейчас», а разговорам о негуманности крепостной системы было более двухсот лет – столько же, сколько самому крепостному праву.

Чтобы проиллюстрировать то, насколько крепостническое хозяйство было неэффективным, проще всего напомнить, что к моменту реформы две трети таких хозяйств были заложены государству вместе с душами – другими словами, убыточны в условиях, когда зерно было главным экспортным товаром страны, да и просто главным товаром.

В принципе, с учетом долговых обязательств помещиков, власть могла с ходу решить крепостной вопрос, переведя лично зависимых крестьян в разряд государственных – прикрепленных к земле, но обладавших несопоставимо большей свободой, чем крепостные. Это стало бы аналогом национализации земель – шага почти социалистического и настолько радикального, что Александр II рисковал бы умереть от табакерки, разделив тем самым судьбу деда – Павла I, человека, значительно ослабившего крепостную зависимость крестьян, дошедшую до апогея во времена Екатерины II.

Поэтому император пошел другим путем, велел искать компромисс с помещиками, а чтобы те не сомневались, что их интересы будут учтены, возложил реализацию реформы на плечи крупных землевладельцев-крепостников. Так, вторым председателем редакционных комиссий, разрабатывавшей проект преобразования, был назначен граф Виктор Панин – категорический противник любых реформ, которого даже Победоносцев критиковал за излишний консерватизм (что сейчас звучит как критика фашизма справа).

То, что было создано в итоге, усугубило положение всех – и императора, и помещиков, и крестьян, и самого государства Российского.

Пытаясь, с одной стороны, оставаться в русле старых порядков и не гневить помещичий класс, с другой – перевести Россию на более производительный уклад экономики, государь-император провалил и основную, и второстепенные задачи.

Впрочем, о том, что «великая цепь» ударила «одним концом по барину, другим по мужику» россияне знают со школьной скамьи, как и основные положения якобы либеральной крестьянской реформы. Сейчас речь идет лишь об ее экономических предпосылках и о том, что прежний порядок тормозил развитие страны и сдерживал ее амбиции.

В период Александра II в России начал зарождаться класс, как скажут впоследствии, национальной буржуазии, при том что дела в экономике в целом, повторимся, шли очень плохо.

Император не жалел денег на своих приближенных и государственный аппарат, проводя при этом довольно агрессивную имперскую политику. При нем Россия активно расширяла пределы, много воевала, подавляла восстания в Польше, Литве и на Кавказе, депортировала черкесов, насильно переводила часть украинцев в православие и русскоязычие. С точки зрения многих соседей России, уже поэтому называть Александра II «либералом» попросту смешно. Но если смотреть на его политику изнутри страны, главным обстоятельством становится другое – всё это требовало от казны огромных затрат, а ее пополнение оставляло желать лучшего.

Единственное, что развивалось в высшей степени активно – это железнодорожное строительство и внешняя торговля, так как император установил беспримерно низкие пошлины. Вчерашние купцы сколачивали огромные капиталы и подпитывали на них коррупцию, то есть становились по сути олигархами. А национальную промышленность, и без того чрезвычайно слабую, такая ситуация попросту губила.

Необходимость собственного производства к тому моменту осознавало уже большинство дворян. Они часто бывали в Европе, как и сам император (на заграничных курортах Александр II провел больше времени, чем любой российский монарх), и резонно видели в промышленной революции спасение государства от нужды. И никак нельзя было отменить тот факт, что Европа пришла к этой промышленной революции через перенаправление рабочих рук с земледелия на фабрики – иного рецепта просто не существовало.

Класс государственных крестьян на роль будущих рабочих вполне годился (и в итоге сгодился), но это оставило бы казну вовсе без средств к существованию. Однако были еще и помещичьи рабы, как не стесняясь сказали бы классики – тот ресурс, который мог быть положен в основу мощной производственной, а не сугубо аграрной экономики.

Битву за этот ресурс выиграли помещики, прописав главные положения реформы в свою пользу: крестьяне по-прежнему были вынуждены работать именно на них, а не на государство и не на самих себя.

Российские крепостные не читали Адама Смита и не имели никакого представления о либерализме, но не менее твердо знали – без собственности свободы не бывает, воля хлебом не накормит.

Реформа оставляла им дома и придомовые хозяйства (а ведь хотели отнять и это), но не оставляла земли – ее еще предстояло выкупить у помещика или взять в аренду, а до выкупа работать, как работали. Причем договор на этот счет заключался не между крестьянином и барином, а между барином и общиной, и понятно, что попытки отдельных лиц «схалявить», например, уйти в город и сменить профессию, общиной жестко пресекались.

Другая мина, подложенная под реформу, это размер обязательных наделов, сильно заниженный в сравнении с имевшимся нормативом по губерниям. Это породило систему «отрезков» – то есть лишних земельных площадей, которые барин забирал себе. На практике такими участками оказывались необходимые для ведения хозяйства территории, например, выход к воде или участок дороги. Не взять эту землю в аренду крестьянин просто не мог, а арендные платежи устанавливались непомерно высокие, тогда как оплата за трудодни, наоборот, мизерная. Помещик оказывался своего рода естественным монополистом, экономическая зависимость от которого была крепче личной.

Первое обстоятельство привело к серии крестьянских бунтов, в рамках одного из которых – Кандиевского – был впервые в России использован красный революционный флаг. Вчерашние крепостные искренне верили в то, что помещики утаили от них истинную, «справедливую» волю царя.

Второе – те самые «отрезки» стали настоящим «жупелом» российской действительности, объектом всеобщей ненависти и базой для смуты на годы вперед, чем с удовольствием воспользовались радикалы и террористы-народовольцы. Их шестое покушение на жизнь императора увенчалось успехом.

Таким образом крестьянская реформа не смогла решить ни одной из задач, которые были поставлены перед ее авторами. Она не сняла проблемы народного недовольства – напротив, лишь распалила его. Она не увеличила производительность труда и не ускорила переход России на рельсы капитализма – промышленности достались лишь ручейки от того трудового ресурса, который должен был быть освобожден в ходе отмены крепостного права.

Впрочем, как считается сейчас, реформа все-таки создала должный задел, который был реализован в консервативную эпоху Александра III, когда промышленность действительно развивалась, а большинство экономических проблем страны удалось решить. В первую очередь благодаря тому, что для государственных крестьян были установлены вполне честные и посильные цены на землю. Наряду с ушедшими в город «дворовыми» – личной прислугой и теми крепостными, хозяева которых поступили в духе справедливости, а не жлобства, они стали основой будущего рабочего класса.

В каком-то смысле это роднит эпоху императора-освободителя с «лихими девяностыми» – периодом дикого рынка, который как бы подготовил экономический рост «нулевых». Это спорная точка зрения, но в ее ракурсе Александр II действительно становится «либералом», тем более что низкие таможенные пошлины и тотальная коррупция тоже были приметой 1990-х.

Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД