Ошибка диспетчера авиакатастрофа двух самолетов

Большой красивый дом из красного кирпича стоит посередине двора — ухоженного, увитого зеленью. Хозяин — худой, белоголовый от седины, с влажными глазами.

Этот разговор был трудным. Виталий Калоев несколько раз каменел лицом, замолкал, уходил в себя, а когда возвращался, то говорил: «Пойдем покурим…»

Книги, клюшки и улица

Отца моего 1941 году призвали на фронт, а домой он вернулся в ноябре 1945 года.

Он раньше срока ушел из жизни, у него в легких было примерно сорок осколков. Помню руки отца, сильные и надежные. Еще из детства вспоминается наша деревенская улица и хоккей, помню, как воровал у отца доски и делал из них клюшки. В хоккей с пацанами играли просто самозабвенно.

В первый класс я пошел в трусах и в майке. Семья большая у нас, шестеро детей, я самый младший. Тогда все бедно жили… Мать сшила мне что-то похожее на тапочки. Вот во всем этом и пришел в школу. Я любил улицу, и книги любил читать. У нас вообще в семье за книгу дрались всегда — кто первым будет читать.

В школе хорошо учился, с учебой у меня все нормально было. С поведением не всегда, но ничего из рук вон выходящего не было. Так, мальчишеские шалости. После восьмого класса поступил в строительный техникум, а по окончанию учебы меня забрали в армию. Служил в седьмом полку КГБ СССР в Донбассе. Очень сердечный народ там. В увольнение пойдешь, со всех сторон слышишь: «Солдатик, заходи, покушай…»

Армия меня научила ответственности. В 18 лет я чувствовал себя уже ответственным за государство, если так можно сказать. После службы устроился на работу. Отец мне сказал, что хотел бы, чтобы я закончил институт. Я ничего ему не ответил, но отцовские слова запали в душу. На следующий год подал документы и поступил в институт. Я уже вовсю учился, когда в семье об этом узнали. Из института пришло письмо на мое имя, а меня дома не было. Сестра прочитала, и все поняли, что учусь на втором курсе.

Перелом, дефолт, Европа

Я женился, когда мне было почти тридцать пять лет. Почему поздно? Я работал мастером, оклад у меня был сто двадцать рублей, из которых рублей тридцать высчитывали: подоходный налог, за бездетность, комсомольские и профсоюзные взносы. Денег хватало только на сигареты и дорогу. Думал, вот я женюсь, и каждый день тебя будут пилить: то надо, это надо, третье надо…

Со своей первой женой Светланой я познакомился на работе. Вернее, она работала в банке, а я там открывал счет, хотел организовать свое предприятие. Месяцев через восемь после знакомства сыграли свадьбу. Тогда я во Владикавказе неплохо зарабатывал, у меня уже было имя в строительной отрасли. Я такой человек, что в процессе работы все должен проверить, каждую расщелину, каждый шов.

Мы строили какое-то хранилище, я сорвался с шаткого мостика и упал с семиметровой высоты. Тяжелый перелом бедра, почти год не работал. Потом дефолт случился. Непросто все было. Мне предложили поработать в Испании, я поехал…

Европа? Я не сказал бы, что они лучше нас работают, или умнее нас. Я к ним приглядывался, оценивал. Что мне там нравилось, так это комфорт. Все для человека сделано. Строительный инструмент очень хороший. И народ там хороший, я с людьми находил общий язык. Но американские и английские туристы уже тогда себя там вели по-хамски.

Напьются, ночью идут с палками, с битами, стучат по воротам. Жену с детьми к себе позвал, хотел, чтобы они отдохнули. Диана с Костей никогда моря не видели. В Барселоне океанариум хороший был. Хотелось детям праздник подарить.

От моих воплей машины останавливались

Я поехал в аэропорт встречать их 1 июля 2002 года, часа за два до прибытия самолета. На табло светилась информация, что рейс из Москвы задерживается… Потом вообще информация про этот рейс пропала. Вышла какая-то женщина и говорит, кто встречает рейс из Москвы, пройдите туда-то… Я не могу про это вспоминать.

…Утром был уже на месте катастрофы. Долетел самолетом до Цюриха, оттуда на такси примерно сто километров до места трагедии. И то, что я там увидел, это вообще… Эти разбросанные тела детей… В поле и по дороге, и на перекрестках… Километров на десять все раскидано. Видимо, как самолет падал…

Там практически еще никого не было, полиция только разворачивала оцепление. В ближайшей школе стали создавать какой-то штаб, подъехали туда. Там тела детей, они даже не были прикрыты. Страшная картина была. Когда я увидел, я вообще застыл. Не знаю, сколько времени прошло, я даже двигаться не мог. Я должен был увидеть своих детей, настоял, чтобы мне их показали.

Они узнаваемые были. У меня и сейчас эти их фотографии есть. Я орал, кричал, плакал. Рядом трасса проходила, от моих воплей машины останавливались. Люди не могли понять, что случилось, что мужик кричит раненым зверем. Насильно меня увели. Там был как ритуальный зал, они их там оставили, фактически целую неделю вечером заезжал туда и рядом с ними сидел.

Свету, жену мою, нашли самой последней. Мне ее не показали. Потому что там смотреть не на что было… Детей одели, обмыли, все как положено. Там женщина была, она сказала: «Ты не трогай, я все сама сделаю..». Я их ощупал, посмотрел, где, какая кость поломана.

Дочкины бусы

Мне показали место, где мой мальчик упал, я оттуда набрал землю. Где девочка упала, тоже табличка стояла, я подошел и руки на то место положил, какие-то бугорки под пальцами почувствовал. Начал ощупывать, думаю, что же это такое? Трава высокая была, раздвинул и бусинку достал. Потом вторую, потом третью. Это дочкины бусы были… Вот как она упала, они разорвались на шее, и рассыпались там. Волосы на дереве остались. Она по веткам соскользнула, ветки смягчили ее падение…

В Германии, на месте катастрофы поставили памятник. Разорванные бусинки Дианы.

Когда я вернулся в свой дом после похорон, то было чувство, что пришел в пустой дом. Хотя он и был полон людей, но для меня он стал пустым. Жизнь потеряла смысл. Меня одного не оставляли ни на минуту. Рядом постоянно были соседи, братья, сестры, родственники. Отвлекали. Я каждый день ходил на кладбище…

Роковая встреча с Нильсеном

Как только случилась эта трагедия, мою душу терзали вопросы: почему случилась эта авиакатастрофа, кто в ней виноват? Я всегда понимал, что за эту трагедию виновные должны ответить. Затем в этом деле появились какие-то немецкие адвокаты. Я думал, они будут заниматься делом, а им главное было ограбить несчастных родителей погибших детей. Они просили тридцать процентов от суммы денежной компенсации. Что это за адвокаты? Это же грабеж! Вот в этом и заключалась вся их сущность.

Я им сказал, что меня не интересует компенсация. Меня интересуют результаты расследования. Имя диспетчера Петера Нильсена, который был виноват в этой трагедии, я узнал, когда в Германию приехали представители авиакомпании «Башкирские авиалинии». Кто-то из них мне сказал его имя.

Где-то через год после беды, когда мы там были, я случайно услышал, что рядом директор авиадиспетчерской организации, по вине которой два самолета в небе столкнулись. Я сразу говорю: «Где он, покажите мне его?..». Мне показали на какого-то мужчину, я подошел. Он стоял спиной ко мне. Я его так за плечо взял, развернул к себе, спрашиваю: «Ты такой-то?» Он перепугался, говорит: «Я приглашаю вас завтра в офис, приезжайте». Мы приехали втроем: я, адвокат и журналист. А до этого они целый год с нами и разговаривать не хотели. Год прошел, они вообще ни с адвокатом, ни с кем говорить не хотели!

Приехали мы в офис, а он начал рассказывать, сколько тысяч самолетов в небе, две тысячи, три тысячи… Я ему говорю: «Послушай, я что, на экскурсию пришел сюда? Твои сказки буду слушать. Ты мне расскажи, как и что было. Почему вы допустили это?» Он как-то замялся, потом все-таки начал. Комментирует, комментирует, команда диспетчера, разговоры пилотов, все это… Я его спрашиваю: «Пилот дал неправильные команды?» Молчит, голову опустил. «Я тебя спрашиваю…» Опять молчит. Третий раз заорал на него: «Я тебя спрашиваю!…» Он даже голову не поднял. Вот так машет головой, типа да, диспетчер виноват. Не повезло, что не было с нами оператора, не было видеодоказательств разговора. Был только фотограф.

Я говорю: «Приведи этого Нильсена сюда, я хочу посмотреть на него». Отказали. Я честно их предупреждал: «Я к вам приеду. Я так это не оставлю…»

Адрес этого диспетчера узнал через детективное агентство, нанял детектива. Я ему говорил, что хочу поехать и все зафотографировать, как он там живет. Видите, он гуляет на свободе, а детей нет. Но я у детектива не просил его адрес, если бы сказал, что мне нужен его домашний адрес, он бы испугался и отказал. Я просто просил найти его фотографию. Но я точно знал, что мне фотографию дадут и адрес назовут. Так и получилось, они сказали его адрес, где он живет. Клопен, … штрассе, не помню уже. Я поехал поговорить с ним. Он моментально все понял. Там дом на два хозяина был. Я откуда знал, два хозяина или один? Лишних вопросов не задавал, просто на бумажке написал имя, фамилию его. Петер Нильсен. Постучался. Выглянула женщина, я назвал его имя. Она мне говорит: «Там живет…» Я пошел туда. И он сразу все понял.

Я заставил себя уважать…

Когда мне назначили эксперта, который должен был проводить психиатрическую экспертизу, адвокат мой схватился за голову и сказал, что все, мы пропали. У меня была статья серьезная. От 18 лет и до 22 или 24 лет лишения свободы. Эксперта мне назначил жесткого, у него одних титулов было на два тетрадных листа. Мы с ним два дня беседовали через переводчика. Обо всем говорили, и про архитектуру, и про жизнь. И в конце он меня спрашивает: «Что ты ждешь от меня?». Я на него смотрю. Улыбнулся. «Я ничего не жду. Вам дали задание, наверное, обозначили, что вы должны написать. Вы пишите. Я от вас ничего не жду. Мне просто приятно было с вами время провести, поговорить. Какое вам задание поставили, то и выполняйте. Не подводите своих хозяев. Они же вам деньги платят».

Он был обескуражен, он всего от меня ожидал, но только не этого. Он написал заключение, которое повлияло на то, что мне дали восемь лет.

Я никогда не выбирал ни выражения, ничего, все, что думал, так и говорил. Если помните, из «Комсомольской правды» мне позвонил журналист и спросил, знаю ли я немецкий язык. «Нет», — ответил я. «А как вы общаетесь, как вы понимаете?»,- спрашивает меня журналист. Я сказал, зачем мне их собачий язык понимать. И вот это все он продал туда. Знаете, какой там был скандал! На всю Европу, на всю Германию, на всю Швейцарию такой шум был. Прокурор приехал: «Ты сказал так?» Да, я сказал. А что я неправильно сказал? Я так считаю.

Понимаете, я их по-другому приводил в себя. Вот стоит надзиратель. Они же должны показать свою воспитанность, свою культурность, он со мной здоровается. Я на него так смотрю, как будто вообще не заметил, отвернулся, и пошел дальше. Ничего ему не ответил. И он бесился после этого. Или я на работу захожу. Меня там ждут мастер и надзиратель. Когда я подходил к воротам, они отворачивались, чтобы не встретиться со мной взглядом. Но я специально останавливался и смотрел на них. В какой-то момент они поворачивались. И, делать нечего, здоровались. А мне больше ничего не надо. И это было каждый день. Я был доволен, что заставил их поздороваться со мной. Они бесились от этого. Я к чему говорю. Я их заставлял уважать себя. И они это чувствовали.

Ничего не почувствовал

Первые два года я сидел в одиночной камере. На 30 минут в день выпускали на прогулку и все. Покушать принесли, открыли форточку и закрыли. Бронированная дверь. Ни с кем не общаешься. Камера где-то два с половиной метра на три метра. Кровать, унитаз… Когда просился в душ, то в этот день не было прогулки. Как кормили? С голоду не умрешь… Самое страшное, когда не с кем поговорить. И когда человек начинает слушать себя, он может сломаться. Я постоянно себя поддерживал. Внушал себе, чтобы не упасть духом, что я сижу здесь ради своих детей. И я должен выдержать.

В любой момент, когда бы они ни зашли, я должен был выглядеть достойно. Через четыре года меня отпустили, пишут, что «за примерное поведение». А с кем мне там отношения выяснять? С кем мне надо было — я выяснил отношения. А тот же надзиратель — это его работа. Мне ничего плохого не сделали. С теми, кто там сидит? У каждого своя история.

Когда Верховный суд Швейцарии рассматривал мое дело о досрочном освобождении, в составе суда было пять равнозначных судей. Председатель, заместитель и еще три судьи. Председатель и заместитель были немцы. Два француза и один итальянец. Скорее всего, такие понятия, как семья, дети, у французов, у итальянцев, они, наверное, глубокие. И каждый из них выступил, сказал свою точку зрения. Я думаю, именно поэтому меня выпустили. Они понимали, что такое семья и дети.

Что я почувствовал, когда вышел на свободу? Я ничего не почувствовал. Честно говорю. Я себя заставил вообще не думать об этом. Потому что, если бы я думал, на что-то надеялся, а потом — раз, и не сложилось… Тогда бы мне было намного тяжелее перестроиться обратно. Когда меня освобождали, я запомнил, один из надзирателей мне сказал: «Быстро тебя освободили». Я на него так посмотрел… Отвернулся, и пошел.

Если бы Нильсен попросил у меня прощения? Не знаю. Не могу сказать. Скорее всего, удовлетворило бы, если бы он вовремя произнес эти слова. Не через 1,5 года, когда я к нему приехал, а раньше. Повел бы себя как человек. Но он не повел…

Когда меня спрашивают про Европу: как они, что они? Я всегда говорю, что вся их воспитанность, вся эта культура, она как бы такая лицемерная. Ненастоящая. Это оболочка, и она в любой момент может прорваться. И вот сейчас прорвалась. И на Россию обрушилась лавина ненависти. Я это не из-за того говорю, что они мне плохо сделали. Я-то пожил среди них, хоть и в стесненных условиях, но пожил. Я их видел, что они за люди. И понимаю.

Душа, которую оживили

На родине, в Осетии меня встретили очень тепло. Честно скажу, я даже не ожидал, что такая встреча будет. Когда уезжал туда, я знал, что вернусь домой рано или поздно. Но как вернусь, я этого не мог сказать. На своих двоих или ногами вперед, я этого не знал. Когда ехал, то ни на кого не надеялся. Только на себя.

В Ессентуках на кинофестивале «Хрустальный источник» показывали фильм «Непрощенный», который сняли по моей истории с Дмитрием Нагиевым в главной роли. Меня пригласили на этот фестиваль, я приехал. Но кино смотреть не мог, все время смотрел ниже экрана. Честно, я не мог смотреть… Но слышал звук, понимал о чем там речь. В моем понимании в основе этого фильма лежит любовь к семье, любовь к детям. Они это показали.

Я женился, Бог мне дал двоих детей, сына и дочку. Они еще маленькие, им в декабре будет по четыре годика. Сегодня чувства к детям те же самые. Но, если я их старшего брата и сестру мог по заднице шлепнуть, то сейчас это отпадает. Конечно, дети оживили этот дом. И душу. И плач их, и смех их, и их беготня по всему дому. Они могут поехать к бабушке, но только стемнело, они говорят: мы хотим в свой дом. Здесь хорошо, но мы хотим домой. Им нравится дом. Им нравится двор. Им нравится улица. Они идут на улицу, пройдут, со всеми поздороваются за руку. Замечательные дети.

«Знаешь, не провоцируй меня…»

— Виталий Константинович, задавали ли вы себе вопрос, за что мне все это?

— Постоянно задавал этот вопрос. Прокручивал свою жизнь. Не нашел ответа.

— А Бог есть на свете?

— Знаешь, не провоцируй меня…

— Вы ответили. И еще, если бы можно было жизнь отмотать назад до Нильсена, вы бы все так же сделали, зная все?

— Абсолютно.

— Если бы вы это не сделали, вам бы тяжелее жилось?

— Я бы вообще не считал себя человеком. Я бы даже сказал, что когда меня не станет, чтобы меня не хоронили рядом, потому что я их недостоин. Чтобы меня в другом месте закопали, и все.

— Чего еще хочется от жизни?

— Я не знаю, чего бы я хотел. Хотя бы лет на 5-7 быть моложе, чтобы здоровье было более-менее. И для детей какое-то будущее более радужное сделать. Хотел бы быть чуть моложе, чтобы было больше сил, больше здоровья. Дети же пока мелкие, хотя бы до совершеннолетия с ними побыть, чтобы они ни в чем не нуждались, обеспечить их. Больше ничего.

— Дети знают о вашей трагедии?

— Я их водил на кладбище, показывал, что это старший брат, а это старшая сестра. Они видели. Но, конечно, они еще не понимают.

— Характеры у детей разные?

— Да, разные. Пацан благородный, более ответственный. Более домовитый. Ну, мне так кажется.

— Когда вы их забирали из роддома, что чувствовали?

— Тепло их почувствовал…

Из досье «РГ»

Цена ошибок диспетчера

Виталий Калоев, архитектор из Владикавказа, родился 15 января 1956 года. 1 июля 2002 года, на границе Германии и Швейцарии, в небе столкнулись два самолета. Пассажирский ТУ-154 «Башкирских авиалиний» и грузовой «Боинг-757-200» компании «ДNL», который летел из Италии в Барселону. Самолеты столкнулись в воздухе по вине авиадиспетчера Петера Нильсена, следствие установило, что именно он допустил несколько роковых ошибок. В той катастрофе погиб 71 человек, среди них было 52 ребенка. Среди пассажиров была семья Виталия Калоева: жена Светлана, одиннадцатилетний сын Константин и четырехлетняя дочь Диана. Похоронены во Владикавказе.

24 февраля 2004 года Виталий Калоев убил диспетчера Петера Нильсена на пороге его дома. Калоева задержала полиция Швейцарии, он был осужден на восемь лет тюрьмы, через четыре года Верховный суд Швейцарии его освободил.

Живет во Владикавказе, женат вторым браком, в декабре 2018 года у него родилась двойня. Софья и Максим.

Об этой трагедии были сняты художественные фильмы. Швейцарско-германский, где роль Калоева сыграл Арнольд Шварценеггер, и российский — «Непрощенный» с Дмитрием Нагиевым в главной роли.

Самолёт «Башкирских авиалиний» выполнял чартерный рейс из Москвы в Барселону. Большинством пассажиров Ту-154 были дети, которые направлялись в Испанию на отдых. Комитет Республики Башкортостан по делам ЮНЕСКО предоставил им путёвки в качестве поощрения за высокие достижения в учёбе. Грузовой Boeing 757-200PF совершал рейс DHX 611 из Бахрейна в Брюссель (Бельгия) с промежуточной посадкой в Бергамо (Италия). В результате столкновения погиб 71 человек: члены экипажей обоих самолётов и все пассажиры Ту-154.

Роковые секунды

Российский самолёт вылетел из Москвы в 18:48, грузовой лайнер из Бергамо — в 21:06.

На момент катастрофы оба воздушных судна находились над территорией Германии, но движением лайнеров в небе управляли диспетчеры частной швейцарской компании Skyguide. В ночь трагедии в Цюрихе дежурили два авиадиспетчера. За несколько минут до столкновения самолётов один из операторов ушёл на перерыв. Поэтому работать одновременно за двумя пультами пришлось 34-летнему диспетчеру Питеру Нильсену.

Как выяснилось в ходе следствия, часть оборудования диспетчерской — основная аппаратура телефонной связи и автоматическое оповещение персонала об опасном сближении лайнеров — была отключена. Это и стало причиной трагедии: Нильсен слишком поздно подал российским пилотам сигнал о снижении.

Два самолёта двигались перпендикулярно друг другу на одном эшелоне FL360. До их столкновения оставалось меньше минуты, когда диспетчер заметил опасное сближение. Он передал команду российскому судну на снижение, и пилоты тотчас же приступили к выполнению его указания. Но в этот момент в кабинах обоих самолётов сработала автоматическая система предупреждения об опасном сближении (TCAS). Автоматика дала команду пассажирскому лайнеру немедленно набирать высоту, а грузовому — снижаться. Однако российские пилоты продолжили выполнять указания диспетчера.  

Но грузовой борт тоже снижался, следуя командам TCAS. Пилоты сообщили об этом Нильсену, однако он этого не услышал.

В последние секунды перед трагедией экипажи заметили друг друга и попытались избежать катастрофы, но было уже слишком поздно. В 21:35 рейсы 2937 и 611 столкнулись практически под прямым углом на высоте 10 634 метра.

Boeing врезался в фюзеляж пассажирского Ту-154. От удара самолёт развалился в воздухе на четыре части. Грузовой лайнер потерял управление и упал на землю в 7 км от российского Ту-154.

Суд отца и мужа

К июлю 2002 года российский архитектор Виталий Калоев уже два года работал в Испании. Он закончил объект под Барселоной, сдал его заказчику и ждал семью, которую не видел девять месяцев. Его жена с детьми к тому моменту была уже в Москве, но возникла проблема с покупкой билетов. И тут ей предложили «горящие» — на тот самый рейс «Башкирских авиалиний».

Узнав о случившемся, Виталий Калоев сразу же вылетел из Барселоны в Цюрих, а затем в Юберлинген, где произошла катастрофа. 

Ответственность за случившееся тогда не взял на себя никто — никто не попросил прощения у безутешных родителей. Суды тянулись годами и не приводили ни к какому результату. Диспетчер, допустивший столкновение двух самолётов, тоже отказывался признать свою вину.

Через полтора года после трагедии Виталий Калоев решил встретиться с Питером Нильсеном. Он узнал его адрес и приехал к нему домой. Калоев не говорил по-немецки, поэтому когда Нильсен открыл дверь, он протянул ему фотографии с телами его детей, и произнес по-испански только одно слово: «Посмотри». Но вместо извинений Нильсен ударил его по руке, выбив фотографии. Что было дальше Виталий Калоев, по его словам, не помнит — слёзы брызнули из глаз, сознание отключилось. Позднее следователи насчитали на теле Нильсена 12 ножевых ранений.

Швейцарский суд признал Виталия Калоева виновным в убийстве и приговорил его к восьми годам лишения свободы, но через два года мужчину отпустили за примерное поведение, и он вернулся в Осетию.

Эта история получила широкий резонанс. Обсуждая случившееся, общество разделилось на два лагеря: тех, кто понимает, почему семьянин, человек, ранее никогда не нарушавший закон, мог совершить подобное, и тех, кто осуждает поступок Калоева.

Ксения Каспари — автор книги «Столкновение. Откровенная история Виталия Калоева» — в беседе с RT рассказала, что она провела достаточное количество времени с Виталием Калоевым и увидела в нём человека «очень интеллигентного, доброго, адекватного и образованного».

Каспари отметила, что Калоев, в отличие от других родственников погибших, своими глазами видел место трагедии и тела своих родных. В силу этого ему психологически было тяжелее, чем остальным.

«Родственники погибших детей прилетели, возложили венки, сдали ДНК-тесты, улетели и получили запечатанные цинковые гробы. А Калоев, пусть и не участвовал непосредственно в поисках, но на второй день ему показали фотографии уже найденных тел, и на одном из первых снимков он увидел свою дочь. Её нашли в числе первых, она упала на дерево и выглядела практически неповреждённой. Он её опознал», — рассказала Каспари RT.

«Он оказался на месте катастрофы, когда только-только начались поисковые операции. Он, видя фрагменты тел, различные свидетельства оборванных жизней, понимал и представлял, какой смертью погибли его дети», — говорит Ксения Каспари. 

В 2017 году на экраны вышел американский фильм «Последствия», в основу сюжета которого легла реальная история осетинского архитектора. Роль Виталия Калоева сыграл Арнольд Шварценеггер.

В разговоре с RT Ксения Каспари упомянула о том, что катастрофе над Боденским озером предшествовал целый ряд случайных обстоятельств. 

Лучшие школьники Уфы летели на каникулы в Испанию через столицу. Но сначала у них возникли проблемы с визами, потом детей по ошибке отвезли в аэропорт Шереметьево, хотя вылет был из Домодедова. Самолёт улетел без них. Тогда группе школьников выделили новый рейс, но когда лайнер уже выкатился на взлётно-посадочную полосу, выяснилось, что на борт не загрузили еду. Пришлось вернуться в аэропорт и потратить ещё некоторое время на загрузку контейнеров с питанием.

В то же время жена и дети Калоева, у которых также были билеты на роковой рейс, опоздали на посадку, но их всё равно зарегистрировали.

«Как будто какая-то неведомая рука вела к трагедии. Чтобы развести самолёты не хватило нескольких секунд — минуты, которые ушли на все эти детали, оказались судьбоносными», — отметила Каспари.

В поисках виновного

За 15 лет и в Германии, на территории которой произошла катастрофа, и в Швейцарии, где базируется Skyguide, и в Испании — пункте назначения российского лайнера, состоялось множество судов по делу о крушении самолётов над Боденским озером.

Было много вопросов как к диспетчерской компании, так и к германской стороне, которая не имела права поручать частной швейцарской фирме руководить полётом. Но представители Skyguide сразу после трагедии заявили, что вина лежит на российских пилотах, которые якобы не поняли указаний операторов центра полётов, из-за чего и произошло столкновение.

Тем не менее в 2004 году Германия опубликовала документ с итогами расследования, где в заключение было сказано, что в столкновении Ту‑154 с Boeing виноваты швейцарские диспетчеры. Skyguide вынуждена была признать вину, и через два года после трагедии директор диспетчерской компании принёс извинения семьям погибших.

Окончательный вердикт в отношении восьми сотрудников компании Skyguide был вынесен в 2007 году. Четырёх менеджеров признали виновными в причинении смерти по неосторожности, троих суд приговорил к условному заключению, одному был выписан штраф. Ещё четверых обвиняемых суд оправдал.

Семьям погибших диспетчерская компания выплатила денежные компенсации, сумма которых не озвучивалась. Однако помимо претензий к Skyguide родственники подали иски на две американские компании, которые отвечали за автоматизированную систему безопасности самолётов TСAS.

Исполнительный директор Общества независимых расследователей авиационных происшествий Валерий Постников в беседе с RT подчеркнул, что обвинять в авиационных катастрофах кого-то одного неправильно.

«В авиации нет случаев, когда можно однозначно ответить на вопрос: «Кто виноват?» Трагедии всегда предшествует многообразие причин — целая череда событий и людей», — говорит Постников.

Собеседник RT отметил, что вся система построена на взаимосвязи инструментальных и человеческих факторов, которые не должны позволить катастрофе произойти. При этом он добавил, что столкновение воздушных судов в небе — одно из самых редких событий, случающихся в авиации.

В интервью RT Постников заявил, что в крушении самолётов над Боденским озером «нельзя вешать всю вину на одного диспетчера».

«В этой ситуации виноваты и диспетчеры, и наши пилоты. Это сочетание недостатков, ошибок, недопонимание в работе диспетчеров и экипажа. Но конечно, то, что за терминалами остался один оператор, что была отключена вся система, — это абсолютно неприемлемо», — заключил эксперт.

В результате катастрофы погиб 71 человек: два пилота, находившиеся на борту грузового «Боинга» немецкой компании DHL, а также экипаж и пассажиры рейса «Башкирских авиалиний» — всего 69 человек, в том числе 52 ребенка. Трагедия и последовавшая за ней история кровной мести легли в основу сразу нескольких художественных произведений.

Как развивались события в ночь столкновения, почему большая часть погибших в ту ночь не должна была оказаться в небе и как проходило расследование — в материале «Известий».

Случайные пассажиры

Основную часть пассажиров Ту-154 составляла группа детей из расположенной в Башкирии специализированной школы ЮНЕСКО для одаренных ребят. Все они получили путевки на отдых в Испанию за хорошую учебу.

Эта группа должна была вылететь накануне, однако опоздала на рейс. «Башкирские авиалинии» по просьбе сопровождавшей группу туркомпании в экстренном порядке организовали для группы вылет чартера. Билеты на этот рейс авиакомпания также предложила другим пассажирам, ожидавшим вылета в Испанию, — всего было куплено восемь билетов. Три из них приобрела семья Калоевых — 44-летняя Светлана летела в Барселону вместе с детьми — четырехлетней Дианой и 10-летним Костей.

В Испании их ждал отец, Виталий Калоев, бывший глава строительного управления во Владикавказе, в 1999 году по контракту уехавший в Испанию работать архитектором. Накануне он сдал заказчику очередной проект. Светлана с детьми жила в Северной Осетии, в Барселону они летели через Москву, где она и купила билет на рейс «Башкирских авиалиний».

Помимо первого и второго пилотов, в составе экипажа находился проверяющий авиакомпании — пилот 1-го класса, который в этом полете должен был в рамках стандартной процедуры проверки оценить действия КВС борта Александра Гросса. В салоне самолета помимо бортпроводников находились еще трое сотрудников авиакомпании: Шамиль Рахматуллин, авиатехник Юрий Пензин и сопровождавший рейс флайт-менеджер Артем Гусев.

Поздно вечером 1 июля самолеты оказались в воздушном пространстве над немецким Боденским озером — несмотря на то что это была территория Германии, управление полетами здесь было передано частной диспетчерской компании «Скайгайд», расположенной в Швейцарии.

Диспетчерская

На дежурстве в диспетчерском центре в этот момент находился один специалист — 34-летний Петер Нильсен. Второй диспетчер с согласия Нильсена в этот момент ушел на перерыв, и на попечении Нильсена и оставшейся с ним ассистентки остались сразу два диспетчерских терминала.

Кроме того, как впоследствии установило следствие, часть диспетчерского оборудования, которая должна информировать диспетчеров об опасном сближении между самолетами, в эту ночь находилась на техобслуживании.

Когда стало понятно, что самолеты двигаются на пересекающихся курсах, обратить внимание коллеги на опасную ситуацию пытался другой диспетчер, работавший в Карлсруэ. Он 11 раз пытался связаться с Нильсеном по телефону, но одна из телефонных линий также находилась на обслуживании, а запасная вышла из строя. По той же причине  сам Нильсен не мог попросить аэропорт Фридрихсхафена взять на себя еще один, третий рейс, следовавший с задержкой. Переговоры с командиром этого борта несколько минут до катастрофы не позволят Нильсену расслышать сообщения от летчиков «Боинга» и Ту-154.

Сам Нильсен заметил сближение двух самолетов, двигавшихся на встречных курсах, слишком поздно. Первое сообщение командиру Ту-154 с требованием снизить высоту он отдал меньше чем за минуту до столкновения. Однако в это время в кабине второго самолета уже сработала система предупреждения о возможном столкновении TCAS-RA.

В кабине 

Система TCAS была создана специально для предупреждения пилотов об опасных сближениях в ситуации, когда по каким-то причинам это не было сделано диспетчером. Для того чтобы система сработала, необходимо, чтобы на втором самолете также стоял ее датчик, — после этого каждый из лайнеров получает согласованный сигнал о маневре, который необходимо совершить, чтобы предотвратить столкновение.

По международным правилам системой должны быть оборудованы все самолеты, сертифицированные для перевозки 19 пассажиров и более. TCAS была установлена и на Ту-154, и на немецком «Боинге». Но из-за того, что диспетчер попытался предотвратить столкновение слишком поздно, его распоряжения вошли в противоречие с командами TCAS.

Почти сразу после того, как Нильсен вышел на связь с капитаном самолета «Башкирских авиалиний» и потребовал снизиться, TCAS передала российскому лайнеру команду начать набор высоты, а немецкому, напротив, — снижаться. Командир «Боинга», не получавший никаких распоряжений от Нильсена, выполнил команду компьютера. Командир Ту-154 в этот момент уже выполнял аналогичное распоряжение диспетчера и к компьютеру не прислушался. При этом экипаж немецкого грузового самолета сообщил о своих действиях на землю, но Нильсен, занятый в этот момент переговорами с третьим бортом, этого сообщения не услышал.

Два самолета одновременно перешли в снижение на встречных курсах.

Разорванное ожерелье

Пилоты «Боинга» и Ту-154 увидели друг друга уже в последние секунды — самолеты столкнулись под прямым углом, при этом хвостовой стабилизатор «Боинга» ударил в середину фюзеляжа пассажирского самолета, отчего тот развалился в воздухе. Лишившийся хвостового управления «Боинг» потерял управление и также рухнул на землю.

Катастрофа произошла около 23.30 по местному времени, однако первые сообщения о ней начали поступать уже после полуночи. Утром 2 июля о случившемся узнал Виталий Калоев, ожидавший свою семью в Барселоне. В тот же день он вылетел в Швейцарию, а оттуда выехал в немецкий город Юберлинген, рядом с которым произошла катастрофа.

Сообщив полицейским в оцеплении, что в упавшем самолете находились его жена и дети, Калоев присоединился к поисковым работам на месте крушения. Позднее он рассказал телеканалу National Geographic, что сам нашел свою дочь, четырехлетнюю Диану, — сначала увидел на земле ее порванные бусы, а затем обнаружил и тело ребенка. Именно этот образ лег в основу мемориала, установленного на месте трагедии и названного «Разорванное ожерелье».

В книге «Столкновение», также со слов Виталия Калоева, описывается другая версия развития событий — во время поисковой операции его привезли на место обнаружения тела для опознания, где он и увидел лежавшее в стороне украшение.

Расследованием обстоятельств крушения занималось Немецкое федеральное бюро расследований авиационных происшествий. В мае 2004 года было опубликовано заключение бюро. В нем говорилось, что в столкновении виновна диспетчерская компания «Скайгайд», не сумевшая обеспечить безопасность воздушного движения, и ее диспетчер. Кроме того, в документе отмечалось, что пилоты Ту-154 совершили маневр вопреки требованиям системы TCAS, а интеграция самой системы была неполной, инструкции к ней не были стандартизированы.

Авиакомпания «Башкирские авиалинии» также подала в суд на Федеративную Республику Германия, в воздушном пространстве которой произошло столкновение. В 2006 году районный суд расположенного на Боденском озере города Констанц постановил, что передача управления движением самолетов частной компании, находящейся на территории другой страны, противоречит немецким законам. Вся ответственность за катастрофу, согласно решению суда, ложилась на Федеративную Республику Германия. Это решение было оспорено ФРГ, впоследствии спор между Германией и «Башкирскими авиалиниями» был урегулирован в досудебном порядке.

В сентябре 2007 года было вынесено судебное решение по делу восьми сотрудников компании «Скайгайд» — четверо обвиняемых были оправданы, четверо признаны виновными в причинении смерти по неосторожности. Трое из них получили условные сроки, один был приговорен к штрафу.

Убийство

Первое время личность диспетчера, находившегося на дежурстве в момент катастрофы, не раскрывалась. Впоследствии представители компании «Скайгайд» сообщили журналистам, что Петер Нильсен был глубоко потрясен трагедией. Вскоре после столкновения он взял длительный отпуск, через несколько месяцев вернулся в компанию, но перешел на офисную работу и управлением воздушным движением больше никогда не занимался.

Спустя почти два года после катастрофы, однако до публикации официального заключения комиссии по ее расследованию, 24 февраля 2004 года к его дому подошел седой человек, одетый во всё черное, и попытался «привлечь к себе внимание» хозяина. Нильсен, в доме которого находились жена и трое детей, вышел к нему. После короткого разговора человек нанес ему несколько ножевых ранений и скрылся с места преступления.

Полиция сразу заявила, что «не исключает» версии мести диспетчеру за катастрофу над Боденским озером, а диспетчерская компания до выяснения всех обстоятельств усилила охрану остальных сотрудников. По подозрению в убийстве вскоре был задержан Виталий Калоев. Следователям он рассказал, что хотел добиться от диспетчера извинений. По словам Калоева, он показал Нильсену фотографию своей погибшей семьи, однако Нильсен выбил фотографии у него из рук и, согласно некоторым источникам, засмеялся. Что происходило после этого, Калоев не помнит. 

В октябре 2005 года он был признан виновным в убийстве и приговорен к восьми годам лишения свободы, в 2006 году срок заключения был сокращен, а в 2007-м Калоев был освобожден досрочно за примерное поведение и отправлен в Россию. В Северной Осетии Виталия Калоева встретили как героя. Через год, в 2008 году, он занял пост заместителя министра строительства республики.

«Столкновение» и «Последствия»

Про обстоятельства катастрофы было снято сразу несколько документальных фильмов в России и за рубежом.

В апреле 2017 года на экраны в США вышел художественный фильм «Последствия», в основу которого легли события 2002–2004 годов. Роль главного героя, прототипом которого стал Виталий Калоев, исполнил Арнольд Шварценеггер. Сам Калоев после премьеры раскритиковал фильм за ряд неточностей и искажений.

Тогда же, в апреле 2017-го, в России вышла книга «Столкновение: Откровенная история Виталия Калоева». В ней со слов Виталия Калоева описываются обстоятельства проведения поисковой операции и его последняя встреча с диспетчером Нильсеном.