Ошибки горбачева во внешней политике

— Как бы вы охарактеризовали внешнюю политику времен Горбачева?

— Кратко на этот вопрос не ответишь. Среди важных достижений горбачевской команды можно назвать следующее. Был положен конец идеологической конфронтации между Востоком и Западом, прекратилась сорокалетняя «холодная война» с США, была остановлена гонка вооружений, разорявшая страну. Отношения с Китаем были переведены из враждебных в нормальные, были восстановлены отношения с Израилем, Албанией, нормализованы отношения с Югославией. СССР открылся внешнему миру, а внешний мир — советским людям, и с изоляцией было покончено.

— Изменения начались с приходом в МИД Шеварднадзе, который не был кадровым дипломатом. Каков был характер этих изменений?

— Михаил Сергеевич (Горбачев. — «Газета.Ru») сделал правильный выбор, назначив Шеварднадзе, во многом своего единомышленника. Оба были убеждены, что внешнюю политику надо менять коренным образом.

Первое, что изменилось в МИД СССР, — появилась возможность высказываться, не особенно гадая, понравится ли это начальству. При позднем Громыко (глава советского МИДа с 1957 по 1985 год. — «Газета.Ru») это было практически исключено.

С новым министром языки развязались. В МИДе почувствовали свободу отстаивать свою точку зрения, предлагать варианты.

Заработала, наконец, коллегия МИДа. По идее, она была призвана выполнять ту же роль, что и совет директоров компании или корпорации. На практике, однако, наш совет директоров никогда ничего не решал. Однажды Громыко выразился так: «Мы проводим коллегию не для того, чтобы принять решения, они уже приняты и доведены до вашего сведения, но кое-какую новую информацию можем получить».

Шеварднадзе же выносил на коллегию крупные и актуальные вопросы, требовал, чтобы свое мнение высказал каждый член коллегии. Наиболее важные проблемы, как и прежде, докладывались в ЦК (Центральный комитет Компартии Советского Союза, высший партийный орган страны. — «Газета.Ru»), но после детального рассмотрения, часто с привлечением научных экспертов. Отмечу, что, выполняя директиву генсека ЦК, Шеварднадзе серьезно обновил руководящий состав МИДа.

Главное же — появилось ощущение, что мы делаем действительно нужное для страны дело, то, о чем мечталось годами: покончить с конфронтацией, распространившейся на полмира и подрывавшей силы СССР. Работали, не щадя себя.

Шеварднадзе засиживался допоздна, не давая себе передышки ни в субботу, ни в воскресенье.

— Шеварднадзе часто обвиняют в том, что он шел на много уступок Западу на переговорах. Насколько это было так?

— Шеварднадзе, могу говорить это с чистой совестью, честно отработал на перестройку. Уже после того, как он перестал быть министром, его обвиняли во всех смертных грехах: и то, что слишком много брал на себя, и что вывел наши войска из Восточной Европы в чистое поле, и на Дальнем Востоке отдал не ту часть моря, когда разграничивали с американцами экономические зоны.

Обвинения несправедливые. Они выдвигаются по большей части теми, кто просто не знает конкретной фактуры. Одно скажу с определенностью: решения были коллегиальными, с привлечением в каждом случае заинтересованных ведомств. МИД не принимал их в одиночку.

Часто другие ведомства на МИД списывали собственную недоработку. Что, Шеварднадзе должен был строить жилье для выводимых частей Советской армии? Соответствующие ведомства заблаговременно предупреждали, что надо быть готовыми к тому, что наши войска могут покинуть восточноевропейские страны.

Добавлю, Горбачев и во время событий, и уже спустя много лет отзывался о Шеварднадзе как о человеке, который действительно много сделал для капитального прорыва в наших отношениях и с Западом, и с Востоком.

— В Америке поначалу было большое недоверие к инициативам Горбачева. Казалось сначала, что Горбачев блефует. Американцы не ожидали такой открытости?

<3>— Конечно, проблемы, накопившиеся за 40 лет «холодной войны», полное отсутствие доверия, взаимные обиды создали тяжелый шлейф для отношений. Горбачев решил вытащить центральное звено: отношения с США. Так же поступил в свое время Хрущев с его «оттепелью» и Брежнев с «разрядкой». И он, в конце концов, не сразу нашел в лице президента США Рональда Рейгана и госсекретаря Джорджа Шульца людей, с которыми можно разговаривать и с которыми удалось заключить полезные для страны соглашения.

А так как и при плохой, и при хорошей погоде США давали своим союзникам рекомендации — когда с СССР дружить, когда не дружить, — за американцами последовали и остальные.

Но в американском истеблишменте все время существовало и другое крыло. Был министр обороны Ричард Чейни, кто призывал не верить Горбачеву: «Это сейчас он сладко поет, на деле же только выигрывает время, чтобы преодолеть экономические трудности, а потом вновь начать конфронтацию». Несмотря на это, при Рейгане и Шульце наше сотрудничество с США шло от низшей точки по восходящей. При Джордже Буше-старшем, сменившем Рейгана, сотрудничество остановилось, а затем пошло вниз.

У Буша не было стратегического видения мира, он совершил ряд тяжелых геополитических ошибок. Рейган и Шульц были готовы к совместной с СССР борьбе с угрозами ХХI века, Буш — нет. Правда, для такого кондоминиума требовались бы усилия и с нашей стороны. Например, не разваливать Союз.

— Есть мнение, что мы делали слишком много уступок США и мало получали взамен.

— Когда я слышу такого рода утверждения, обычно отвечаю: назовите мне, какие жизненно важные для Союза уступки (сейчас говорят экзистенциальные) сделал Горбачев? И что считать уступкой?

Вот один пример. В свое время мы вооружили наши ВС несколькими сотнями ракет средней дальности «Пионер». Уже в перестройку Громыко задним числом назвал это грубой ошибкой в нашей европейской политике. До США они не доставали, но по Западной Европе били прямой наводкой. Представив дело так, что это просьба западноевропейцев, США разместили в ФРГ ракеты Pershing-11, которые в считаные минуты достигали Москвы. Рейган предложил знаменитый нулевой вариант: уберите все свои «Пионеры», и мы уберем наши.

Пришедший к власти Горбачев решил принять «рейгановский ноль». Тогда американцы стали предлагать оставить какое-то количество ракет, уж слишком большие преимущества они им давали. Мы не согласились. Кроме всего прочего, речь шла о первой физической ликвидации целого класса ядерных вооружений, причем такого, который давал преимущества больше американцам, чем нам. По договору мы должны были сократить вдвое больше ракет.

Это уступка? Если не знать подноготной — большая. И в ней долго обвиняли Горбачева. Но он, говоря фигурально, убрал ядерный пистолет от виска, исправляя грубую ошибку предыдущего политбюро СССР.

— Почему все-таки мы не получили письменных гарантий от США по поводу расширения НАТО?

— А как вы представляете себе такие гарантии? Договорное обязательство, что НАТО не примет больше в свой состав ни одного члена? Или что Польша, тогда еще член Варшавского договора, дает обязательство, что не будет проситься в НАТО? Мы вообще выступали против участия объединенной Германии в НАТО, как же в этом случае сходить на позицию условий будущего членства?

Несколько лет Запад продержался на позиции нерасширения блока НАТО. Затем ее поломал Клинтон, ему в преддверии выборов нужны были голоса выходцев из Восточной Европы. Он убедил западноевропейских союзников по НАТО. И тогда пошел в ход пропагандистский выверт: никаких обещаний вообще не давалось. Мол, это были высказывания в беседах, не зафиксированные де-юре.

Получается, США подтвердили российские подозрения: что бы они ни говорили, на веру не принимайте. То, что жульничество имело место, признают и некоторые западные аналитики.

Нападая на Горбачева и его команду, задают риторический вопрос: как вы могли поверить западникам? Во-первых, все же, как правило, деятели высокого ранга держали свое слово, сказанное в беседах. Во-вторых, нас заверяли, что называется, со всех сторон — не только госсекретарь США Джеймс Бейкер, но и глава МИД ФРГ Ганс Дитрих Геншер, и премьер-министр Великобритании Джон Мэйджор.

В-третьих, надо представить себе, какая была атмосфера того времени. Собирается в июле 1990 года Совет НАТО и принимает декларацию: Варшавский договор для нас не враг, мы заключаем с ним соглашение о ненападении, обещаем никогда не применять силу первыми и т.д. Сама мысль, что Варшавский договор исчезнет, а НАТО не только останется, но и пойдет дальше на Восток, казалась тогда абсурдной.

Они говорили потом, что давали свои обязательства Советскому Союзу. То есть когда СССР перестал существовать, то и обязательства уже не имели значение. Это лукавство.

Россия стала правопреемницей Советского Союза, сохранила место в Совете Безопасности ООН с правом вето. Все обязательства, которые были у СССР, она выполнила, включая выплату советских долгов.

Конечно, упразднение Советского Союза сильно повлияло на всю политику, но это не позволяет брать слова назад. Была, мягко скажем, неразбериха в собственных рядах. Не спишешь же со счетов фразу Ельцина, сказанную во время визита в Варшаву: если Польша вступит в НАТО, мы не будем считать для себя это угрозой.

— Объединение Западной и Восточной Германии — ГДР и ФРГ — оно все равно бы не произошло без нашего участия. Может быть, проблема в том, что объединение произошло слишком быстро?

— В общем-то, я не вижу, какие особые плюсы мог бы дать растянутый процесс объединения. Когда в Кремле поняли, что воссоединение Германии неизбежно, что ГДР нам не сохранить, ставка как раз была сделана на то, чтобы его замедлить, упорядочить, сделать менее болезненным.

Последнее удалось, остальное — нет. Беда в том, что СССР слишком долго держался за позицию «никакого объединения». Не исключаю, что можно было договориться с Гельмутом Колем (последний канцлер Западной и первый канцлер объединенной Германии. — «Газета.Ru») о промежуточных стадиях типа конфедерации ГДР и ФРГ.

Но свое слово сказали граждане ГДР. Сначала люди там выходили на демонстрации за демократию, а не за воссоединение. Но повторилась старая история: революционеры шли за народ, а народ пошел за другими, теми, кто обещал колбасу.

Демократизация — это надо объяснять. А колбаса — это реально. В ФРГ ее было больше.

Кроме того, режим гнил с головы. На первых же свободных выборах он рухнул. Когда люди поняли, что в них не будут стрелять, они вышли на улицу. Так было практически во всех странах, как мы их когда-то называли, «народной демократии». А в ГДР еще добавлялась мощная тяга к единству.

Мог ли Советский Союз остановить этот вал? Мог, но только силой.

К счастью, ни у кого в советском руководстве не возникла мысль бросить наших молодых солдат на местное население Германии.

Сложнейшую обстановку, когда людские массы шли впереди политиков, удалось разрядить мирными средствами. И при этом процесс воссоединения Германии завершился на вполне приемлемых для нас условиях: закреплены послевоенные границы, на Германию наложены серьезные ограничения. Была лимитирована численность войск. Германия до сих пор не может иметь ни атомное, ни химическое, ни бактериологическое оружие.

Популярно умозаключение: немцы могли дать больше. Это невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Фактом остается то, что мы получили значительные суммы на пребывание наших войск до 1994 года — это три года после Горбачева — на строительство квартир для военнослужащих и кое-что еще. Самое же главное, что в памяти немцев осталось: зеленый свет на удовлетворение их чаяний дал Советский Союз, дал Горбачев.

Воссоединение прошло таким образом, что привело к историческому примирению между нами и немцами. Германия стала для нас привилегированным партнером. После Крыма это меняется. Тем не менее немцы все-таки в первых рядах тех, кто пытается уменьшить возникшее напряжение.

— Я хотел бы вас спросить по поводу Буша-старшего. В своей речи в Киеве он предупреждал об опасности «суицидального национализма». Можно ли говорить, что Буш был против развала СССР?

— Я думаю, за сохранение СССР в США никого не было. Однако в администрации в определенный момент испугались, что развал СССР приведет к тому, что ядерное оружие останется не в тех руках. Поэтому было два-три таких высказывания, которые потом выдавались за стремление сохранить Советский Союз. Затем, однако, Буш — еще до украинского референдума — заявил, что если в результате будет провозглашена независимость Украины, то США ее признают. Что американцы сразу же и сделали, соревнуясь с Ельциным, кто сделает это первым.

— А чем бы США не устроил демократический, так сказать, отчасти рыночный, не тоталитарный, дружественный Советский Союз?

— Позиция Буша в отношении СССР из разряда тех геополитических ошибок, которые я упомянул. Сначала его администрация поддержала не Горбачева с его реформаторством, а Ельцина с его разрушением, что способствовало гибели Союза.

Далее, преследуя свои избирательные цели, Буш выдвинул тезис: «Холодная война» не закончилась, «холодная война» была выиграна Соединенными Штатами». Отсюда наша страна — побежденная держава. В таком случае, какой это партнер?

И одна из самых неприятных ошибок американцев в том, что в этом контексте они рассматривали Украину как геополитический приз. Это один из истоков нынешнего кризиса. Но американцы вряд ли смогли бы чего-то добиться, если бы не ошибки Януковича, да и наши собственные.

Украиной надо было заниматься гораздо более основательно.

— Вы как-то сказали, что мы проиграли «холодную войну». В то же время президент СССР Михаил Горбачев говорил, что мы «вместе ее завершили». Какова ваша версия?

— Правильнее было бы сказать, что мы проиграли идеологическое и материальное соревнование между социализмом и капитализмом. Но, конечно, сама идея, что мы вместе покончим с «холодной войной», а затем вместе будем работать над совершенствованием мира, была правильной идеей. В нее верил Рейган, от нее отказался Буш.

— Сегодня Горбачев говорит и пишет о том, что США не сдержали своих обещаний.

— Мы видели, что Буш поступил в отношении Горбачева скверно. Но это ему не помогло. Выборы он проиграл Клинтону, не поняв, что американцев волнует не столько внешняя политика, сколько собственный кошелек.

Высмеивая претензии Буша-старшего на победу в «холодной войне», Клинтон сравнивал его с петухом, который думает, что рассвело, потому что он прокукарекал.

Беда в том, что при Буше американскую элиту охватила эйфория: все, история кончена, мы — хозяева над миром. Какое-то время им не была нужна не только Россия, но даже собственные союзники. Эйфория эта им дорого обошлась, ибо привела еще к двум геополитическим срывам: к войне в Ираке и в Афганистане. Обе их США проиграли.

Но и мы пострадали в том смысле, что американские действия вызывали у нас острое неприятие, которое мешало рассуждать и поступать выдержанно. В материальном плане мы мало что потеряли из-за вторжения в Ирак, ибо пошла вверх цена на нефть. В Афганистане американцы больше десяти лет сдерживали талибов (организация запрещена в России), а они — серьезная угроза для России. Мы им в этом даже помогали.

Сейчас ситуация поменялась. Наши действия в Крыму и Донбассе США восприняли как вызов себе и ведут себя много жестче, чем раньше. Такая ситуация вряд ли изменится до выборов в США. После них предстоит искать возможности для постепенной нормализации отношений.

— У Горбачева была идея «общеевропейского дома». Насколько эта идея может быть жизнеспособной сейчас?

— Фактически это была идея безопасности в Европе, за которую бы отвечали все европейцы, в том числе наша страна. Работая послом в Италии, я это серьезно обсуждал в 1992 году с министром иностранных дел Джанни де Микелисом. Речь шла о формировании Совета безопасности для Европы. У Геншера была довольно цельная концепция общеевропейской безопасности, с которой перекликалась идея конфедерации Миттерана.

Поломали все это американцы, и совершенно сознательно. Это была та цена, которую они потребовали у Германии за воссоединение: она остается в НАТО, а сам Североатлантический альянс остается вместе с американскими войсками в Европе.

Стремление США к доминированию оказывает негативное влияние на обстановку во многих районах мира. Но это не означает, что ответ на такую политику только один: острием против острия. Это вроде законно и справедливо, но на практике часто ведет к тому, что теряешь больше.

— Недавно мы отмечали годовщину августовского путча против Горбачева. Как вы оцениваете его последствия?

— Согласно одному из недавних социологических опросов, более половины опрошенных заявило, что дела в стране пошли после этого в неправильном направлении. Да, путч имел разрушительные последствия, но нельзя говорить, что после путча СССР был обречен.

Вероятно, СССР как единое государство обречен не был. Огаревский вариант — то есть новый союзный договор — был одобрен десятью республиками, которые составляли 90% ресурсов и населения СССР. Шансы на сохранение Союза были. В Беловежской пуще самонадеянно посчитали, что СССР скончался, и выписали ему свидетельство о смерти.

Теперь никто не узнает, удалось бы завершить реформирование и сохранить единое государство. Наиболее вероятно, что да, в форме конфедерации, жесткой или мягкой. Тогда были бы сохранены многие полезные конструкции, которые в СНГ пошли на слом. Мы бы гораздо большего добились на международной арене.

— Чем для вас лично было крушение СССР?

— Чистой воды трагедия. Серьезные трудности, с которыми сталкивалась внешняя политика при Ельцине, в значительной степени были связаны с тем, что исчез такой генератор мощи, как Советский Союз. В те годы у нас появилась изжога на Запад и стало возможным культивировать представление, что всегда было с Западом плохо, всегда он нас гнобил, а Крым вкупе с Донбассом ни при чем.

25 декабря 1991 года ушел в отставку первый и единственный президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев. Оценка его деятельности в качестве главы государства не раз критиковалась, в том числе и самим политиком.

Оценка исторического следа, оставленного Горбачевым, порой, различается кардинально. Кто-то считает, он взял на себя историческую миссию по выводу страны из диктаторского режима однопартийного тоталитаризма и полагает, что нобелевская премия мира, присужденная Горбачеву в 1990 году, была его заслуженной наградой.

Другие же считают, что Михаил Сергеевич повинен в гибели великой державы, каковой являлся СССР, и именно он стоит за развалом не только территориальной, но и экономической целостности страны, с управлением которой он не смог по-настоящему справиться в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века.

В череде ошибок Горбачева, сыгравших ключевую роль в истории СССР, о которых чаще всего можно услышать, историки и политологи выделяют сразу несколько.

Отказ от выборов

Возможно, не самой роковой, но точно фатальной ошибкой, из-за которой история уже не могла повернуть на прежние рельсы, многие называют отказ Горбачева от всенародных выборов в 1990 году. Одни говорят, что генсек КПСС спешил с обретением нового статуса и потому не пошел по пути всенародного голосования.

Другие считают, что он не был уверен в победе и потому пошел по проверенному пути выборов голосами народных депутатов. Статус «всенародно» избранного президента, по мнению историков, позволил бы Горбачеву иначе повести себя и в ситуации, когда подписывались «Беловежские соглашения» и когда союзные республики стали всё настойчивее требовать независимости и выхода из состава СССР.

Политическое самоубийство

Второй ошибкой Михаила Горбачева политологи называют «политическое самоубийство», совершенное им в сентябре 1991 года. Тогда, под давлением региональных лидеров на пятом съезде народных депутатов, он предложил делегатам самораспуститься. Этим он окончательно выбил основание из шаткого фундамента своей легитимности.

«К тому времени центрист Горбачев совершил уже множество политических просчетов, расширив тем самым влияние своих соперников — как в стане консерваторов, так и среди сторонников революционных реформ», — рассказал в интервью сайту Вести.Ru политолог, член Общественной палаты РФ Сергей Маркин.

«Ко всему добавилась утрата контроля над средствами массовой информации», — уточнил Маркин, заметив, что третьей ошибкой Горбачева стал перегиб в сторону политических перемен в ущерб экономическим реформам.

Политические реформы в ущерб экономическим

Этот же факт в ряду ключевых ошибок Горбачева отмечает и политолог, доктор исторических наук и глава комитета Государственной Думы по образованию Вячеслав Никонов. Гласность и открытость без перехода на рельсы рыночной экономики стали губительным рецептом для финансовой системы страны, отметил он.

«Сохранение плановой экономики дало неблагоприятный результат и, в конечном итоге, привело к процессу распада Советского Союза», — считает политолог. Объявленный переход от плановой экономики к рыночной запоздал, и к моменту его оглашения регулировать процесс политически уже не было никакой возможности.

Реальная катастрофа под маской демократических ценностей

Ещё одну ошибку Горбачева озвучил политолог Сергей Кургинян. По его мнению, президент СССР сознательно осуществлял политику реформирования страны, разменяв благополучие малой части населения на утрату территорий, экономической состоятельности, на обнищание миллионов граждан.

Ошибкой, за которую расплатилась вся страна, Кургинян называет решение Горбачева войти в мировую историю реформатором, принесшим демократические ценности на территорию СССР. Однако, за внешними атрибутами, ошибочно принимаемыми за демократические ценности, скрывалась реальная катастрофа, постигшая многомилионное население крупнейшего по тем времена государства мира.

Последовательное разрушение КПСС

Одной из первых ошибок, которая, впрочем, была признана таковой лишь спустя много лет, принято считать демократизацию самой КПСС. Началась она еще во времена зарождения перестроечных процессов. По мнению историков, партия подлежала реформированию путем масштабной замены руководителей всех уровней, но организовываться это должно было из единого центра.

Объяснение этому дается простое. Тогдашний принцип управления КПСС был во многом похож на организацию военной структуры и введение демократических выборов «снизу» вместе с обновлением персоналий принесло и полную разбалансировку системы, все рычаги которой строились по абсолютно иному принципу.

Таким образом, действия Горбачева по реформе партии можно назвать, скорее, последовательным ее разрушением. В первое время расшатанная система позволяла генсеку манипулировать своими соратниками, но при появлении многополярных центров силы, Горбачев, в конце концов, утратил свое влияние.

Отъезд в Форос

Михаил Горбачев не раз сам признавал свои ошибки, сделанные во времена управления страной. По его собственному мнению, в экономике надо было делать ставку не на тяжелую промышленность, так хорошо себя зарекомендовавшую в послереволюционные и послевоенные годы XX века, а следовало развивать легкую промышленность и сельское хозяйство.

В этих отраслях отдачу можно почувствовать гораздо раньше, а значит, удалось бы заручиться поддержкой населения при проведении дальнейших реформ. В политике же одним из ключевых просчетов Горбачев назвал свой отъезд в Форос, после которого в Москве сформировался кулак политической оппозиции. Да и в отношении Ельцина, как говорил Горбачев, он ошибся, не отправив его вовремя подальше от кремлевской политики — к примеру, дипломатом в одну из дальних стран «заготавливать бананы».

Сухой закон

Ещё одной ошибкой Горбачева называют антиалкогольную компанию, развернутую в 1985-87 годах. Разрушение отрасли виноделия и резкий всплеск народного недовольства заставили в конечном итоге отказаться от принятых целей. Между тем, Сергей Маркин замечает, что «за годы антиалкогольной кампании в стране резко увеличилась продолжительность жизни, выросла рождаемость и сократилось потребление алкоголя, однако реформы проводились слишком резко и вызвали обратный эффект в обществе, чрезмерно повысив недовольство властью».

Автор: Андрей Архипов

Источник

Мнение администрации сайта может частично или полностью не совпадать с мнением автора.

Какие уроки следует извлечь из печального внешнеполитического опыта Михаила Горбачева и Бориса Ельцина? Своими размышлениями на этот счет с «Историком» поделился автор и ведущий аналитической программы «Постскриптум» (ТВ Центр) Алексей Пушков.

В апреле 1985 года новый советский лидер Михаил Горбачев объявил о начале перестройки. Какие бы благие цели ни ставили перед собой ее архитекторы, в конечном счете попытка демократизации СССР обернулась крахом экономики, резким обострением межнациональных отношений, ослаблением роли Советского Союза на международной арене и распадом огромной страны. Главный «могильщик СССР» Борис Ельцин во всем хотел отличаться от своего предшественника. Однако в одном он точно стал продолжателем его линии: внешнеполитический курс России, руководимой Ельциным в 1990-е годы, отмечен не только повторением худших ошибок Горбачева, но и еще более тяжкими провалами. Алексей Пушков имел возможность в непосредственной близости наблюдать за тем, как и почему принимались решения в сфере внешней политики последним руководителем СССР и первым президентом новой России…

«Фактор Горбачева»

– С чем вы связываете начавшееся в конце 1980-х ослабление позиций СССР на международной арене: с объективными обстоятельствами или все-таки сыграли роль субъективные факторы, прежде всего «фактор Горбачева»?

– Причины крупных исторических процессов всегда следует искать в сочетании факторов объективного и субъективного характера. Но если вы спросите, был ли неизбежен, скажем, уход Советского Союза из Восточной Европы и распад Варшавского договора именно на стыке 1980–1990-х годов, то, на мой взгляд, роковой неизбежности такого развития событий не существовало. Это не означает, что условия для этого не созрели бы через 10–15 лет, – они могли бы созреть. Но на том этапе – в конце 1980-х – главным катализатором распада «социалистического содружества» и Организации Варшавского договора была политика Горбачева.

– То есть все-таки «фактор Горбачева»…

– Дело в том, что в жестких системах (а именно такой системой был и сам Советский Союз, и созданный им Варшавский договор) все действительно зависит от центра. И если центр ослабевает, то тут же появляются или усиливаются центробежные тенденции в самых разных частях системы. Конечно, подобные тенденции не возникают из ниоткуда: они существуют и при жестком управлении, но подавлены, скрыты, а при ослаблении центра выходят наружу.

Да, в некоторых странах – членах Варшавского договора уже обозначилась тяга к реформам и было стремление к сближению с западными государствами. Но лишь когда выяснилось, что система геополитических скреп ослабевает, только тогда появилось стихийное желание преодолеть Берлинскую стену. В этом смысле стена пала сначала в Москве, а потом уже в Берлине. В итоге все пошло вразнос. Буквально за несколько месяцев процесс принял обвальный характер, что дало основания Западу говорить о давно назревшей готовности Восточной Европы выйти из сферы влияния СССР.

– Люди, жившие в то время, помнят, какой высокий градус напряжения был в отношениях между СССР и США в начале 1980-х: обыватели ждали Третью мировую войну, а политические элиты двух стран инициировали масштабную гонку вооружений. На этом фоне горбачевское «новое мышление» было воспринято очень позитивно и здесь, и там…

– Тогда все понимали, что нужно уходить от противостояния времен холодной войны. Это приветствовали и в США, и в Австралии, и в самом Советском Союзе, и в Венгрии, и во Франции. Кому же хочется быть заложником возможной ядерной войны? Но разве для того, чтобы уйти от жесткого и опасного противостояния, надо было принимать все американские условия?! И отступать по всем позициям, даже опережая пожелания Соединенных Штатов?

В Германии Михаила Горбачева признали «лучшим немцем», тем самым отметив его исключительную роль в объединении страны (Фото: Борис Бабанов/РИА Новости)

Очевидцы расскажут вам, как во время переговоров по объединению Германии госсекретарь США Джеймс Бейкер недоумевал, когда Михаил Горбачев и тогдашний министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе не выдвигали ему встречных требований или хотя бы пожеланий, действуя по принципу «с друзьями не торгуемся». Ни Бейкер, ни президент Джордж Буш-старший сначала даже не поверили этому – настолько это было невероятно.

Градус напряженности надо было понизить, но не такой же ценой! Ведь Соединенные Штаты не пошли на роспуск НАТО и не поставили, как мы, свой ядерный потенциал под контроль недавнего противника. И не допускали российские комиссии на свои ядерные объекты.

Большинство граждан России готовы проголосовать за сохранение СССР

7 марта 1991 года на всесоюзном референдуме граждан СССР спросили: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Тогда, по данным Центральной комиссии референдума СССР, графу «Да» в бюллетене отметили 76% пришедших на выборы (среди голосовавших в РСФСР – 71%). Сегодня же, спустя 25 лет после референдума, согласно результатам всероссийского опроса, проведенного ВЦИОМ, 64% россиян утверждают, что проголосовали бы за сохранение СССР, 20% заявляют, что проголосовали бы против, еще 16% затруднились ответить. При этом в возрастной категории от 45 лет и старше за СССР готовы проголосовать свыше 70% респондентов, а среди молодежи (от 18 до 34 лет) – не более 50%.

Точка невозврата

– Где, по-вашему, точка невозврата? Когда начали сдавать позиции?

– Рубеж – это Мальта, встреча Горбачева и Буша на Мальте в декабре 1989 года. Там произошел окончательный перелом: Горбачев решил не просто нормализовать отношения и снизить степень противостояния с Западом – он решил установить мир между капитализмом и социализмом, не понимая, что такого мира быть не могло. В результате проиграла социалистическая система, которой Горбачев тогда руководил.

Он пошел дальше и от снижения напряженности, что было абсолютно оправданно и у всех вызывало поддержку, перешел к одностороннему политическому, а затем и военно-политическому разоружению. С этого момента он и стал героем для Запада.

– На ваш взгляд, это ошибка Горбачева или, как принято говорить в подобных случаях, нечто большее, чем ошибка?

– Есть разные версии: одни говорят – ошибка, другие – сознательная линия, причем согласованная с западными государствами. Я не уверен, что сам Горбачев сумел бы дать ясный ответ на этот вопрос. Он вообще часто не понимал, что делает. И думаю, он все же не предполагал, что произойдет такой фундаментальный обвал.

Горбачев – интуитивист в политике. Он не получил серьезного образования ни в области международных отношений, ни в области экономики. Он не знал, как функционирует международная политика, и не осознавал, что в то время, как Маргарет Тэтчер в глаза ему улыбается и говорит комплименты, за этими комплиментами и улыбками у нее скрывается еще пятнадцать мыслей. Он все заверения и обещания принимал за чистую монету. Горбачев считал, что советская система продолжит свое существование, но в условиях благожелательного настроя по отношению к ней со стороны Запада. У Запада же была другая задача – не сохранять советскую систему, а избавиться от нее. Поэтому речь идет не об ошибке или случайном решении. Это был результат полного непонимания логики международных отношений в целом и логики американской внешней политики в частности.

Михаил Сергеевич Горбачев

Родился 2 марта 1931 года. В 1955 году окончил юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. В 1956 году стал первым секретарем Ставропольского горкома ВЛКСМ. В 1962 году назначен завотделом партийных органов Ставропольского крайкома КПСС. С 1970 года – первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС. Со следующего, 1971 года – член ЦК КПСС. В 1978 году переведен на работу в Москву, стал секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. С 1980 года – член Политбюро ЦК КПСС. В марте 1985 года избран генеральным секретарем ЦК КПСС. В октябре 1988 года стал председателем Президиума Верховного Совета СССР. 15 марта 1990 года избран президентом СССР. 25 декабря 1991 года ушел в отставку. С 1992 года возглавляет созданный им Международный фонд социально-экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонд). В 1996 году принимал участие в выборах президента России, набрав 1% голосов.

Фото: Борис Бабанов/РИА Новости

Борис Николаевич Ельцин

Родился 1 февраля 1931 года. В 1955 году окончил строительный факультет Уральского политехнического института имени С.М. Кирова. В 1961 году вступил в ряды КПСС. С 1963 года – главный инженер, с 1966 года – директор Свердловского домостроительного комбината. В 1968 году назначен завотделом строительства Свердловского обкома КПСС. В 1976 году стал первым секретарем Свердловского обкома партии. С 1981 года – член ЦК КПСС. В 1985 году переведен в Москву, избран секретарем ЦК, а затем – первым секретарем Московского городского комитета КПСС. В 1986–1988 годах – кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. С 1988 года – первый заместитель председателя Госстроя СССР – министр СССР. В марте 1989 года стал народным депутатом СССР, в 1990 году – председателем Верховного Совета РСФСР. 12 июня 1991 года избран президентом Российской Федерации. 3 июля 1996 года переизбран президентом РФ на второй срок. В декабре 1999 года досрочно ушел в отставку. Скончался 23 апреля 2007 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.

– Как вы считаете, роль Горбачева и Ельцина в распаде СССР одинакова?

– Горбачев, хотя и пытался спасти СССР, выступая за новый союзный договор, де-факто – вне зависимости от своих намерений – подготовил условия для ослабления Советского Союза как единого государства. А Ельцин пошел дальше: он, в отличие от Горбачева, сознательно принял решение о роспуске Союза. И сделал это вопреки мнению многих лидеров национальных республик, которые даже не знали о тайной сходке в Беловежской Пуще. Для них роспуск СССР стал настоящим шоком: а как жить республикам в условиях, когда перестала действовать машина, которая работала свыше 70 лет?

Это была уже не порочная политика, чреватая распадом страны, как у Горбачева, а сознательный курс на демонтаж Советского Союза. Показательно, что первым, кого Ельцин проинформировал о ликвидации СССР, был президент США Джордж Буш-старший. Не Горбачев, не лидер Казахстана Нурсултан Назарбаев, а президент Буш! Нужен ли еще комментарий?

– Горбачев этот звонок Ельцина Бушу назвал потом стыдобищей…

– Да. Но стыдобищей была и реакция Горбачева на Беловежскую Пущу, потому что это был антиконституционный переворот. Ельцин не имел права таким образом распускать Советский Союз. И если бы у Горбачева оставалась хоть капля смелости, он, будучи на тот момент президентом СССР, должен был предпринять шаги для нейтрализации заговорщиков. Однако он ничего не предпринял. Видимо, он уже был морально уничтожен и чувствовал, что его игра сыграна.

Жертва собственного мифотворчества

– Можно ли говорить о Ельцине как о продолжателе линии Горбачева во внешней политике? Сами-то они друг друга считали антагонистами во всем…

– Безусловно, можно! Причем Ельцин в своих уступках пошел гораздо дальше Горбачева, сознательно ослабляя геополитическую мощь России.

– Зачем?

– В расчете на стратегический альянс с США, на то, что они предоставят России статус второй мировой державы, и на то, что сам он будет допущен в элитный клуб руководителей мира. Нужно понимать, что у Ельцина были свои амбиции и он имел сильный характер, иначе не стал бы лидером государства. И в этот клуб он хотел войти на равных, как один из главных вершителей судеб человечества.

Однако ему не удалось этого сделать, потому что, будучи проводником линии на добровольное подчинение Западу, Ельцин не рассматривался западными лидерами как равноправный партнер. В силу финансово-экономической слабости России он был крайне зависим от них. В 1996 году, когда Ельцин, имея минимальный уровень поддержки в стране, решил избираться на второй срок, он очень рассчитывал на поддержку Запада на этих выборах. Вне всяких сомнений, реальное равноправие в ситуации 1990-х было недостижимо. Но идти навстречу всем требованиям и пожеланиям Запада тоже не было необходимости.

– Стремиться к равноправию и при этом все время сдавать позиции – как одно сочеталось с другим?

– Ельцин часто становился жертвой собственного мифотворчества. Его советники вроде Андрея Козырева и Геннадия Бурбулиса ему в этом активно помогали. Например, подкинули идею, что СНГ будет как Евросоюз, что в нем республики достигнут такой же степени единства и все, кроме прибалтийских, станут неизбежно ориентироваться на Москву. Тогда-то и была придумана формула, до сих пор поражающая меня своим идиотизмом: «А куда они от нас денутся?» И Борис Николаевич эту формулу с радостью принял, потому что она была легкая, простая и успокаивающая. «А куда они от нас денутся?» – и не надо ничего делать.

Куда они от нас денутся?.. Посмотрите на Украину, на Молдавию, на Грузию, на Узбекистан – посмотрите, что с ними произошло. Если ничего не предпринимать для сохранения связей с исторически близкими нам государствами, то в этих государствах к власти придут новые элиты. И их выбор определен: идти туда, где их подкармливают и где им что-то предлагают.

Еще один миф, в плену которого находился Ельцин, заключался в том, что «США нам больше не противник, теперь они – наш партнер». Это абсолютно не соответствовало действительности. Соединенные Штаты начиная с середины прошлого века неуклонно продвигают доктрину своего глобального доминирования. Но Ельцин, видимо, успокаивал себя тем, что это можно как-то изменить и что к России это не относится, с ней все равно будут считаться. И поэтому для него было огромным разочарованием решение о расширении НАТО на восток. Именно это стало причиной изгнания Козырева.

– Что конкретно Ельцин ставил ему в вину?

– То, что Козырев не сумел разменять хорошие, дружеские отношения, которые, как полагал Ельцин, сложились у него с президентом США Биллом Клинтоном и другими западными лидерами, на то, чтобы они отказались от идеи расширения НАТО или хотя бы ограничили это расширение.

Если мне не изменяет память, перелом в отношении Ельцина к Козыреву произошел на расширенной коллегии МИД 14 марта 1995 года с участием президента. И тогда Ельцин фактически дезавуировал линию Козырева, который, по сути, согласился с расширением НАТО. Сам Ельцин мало что мог этому противопоставить. Но одно дело – не иметь возможности что-либо противопоставить, и совсем другое – фактически дать согласие на это расширение, что и сделал Козырев в Вашингтоне. После этой коллегии, помнится, все сказали: Козырев как министр закончился. Ельцин даже не смотрел в его сторону. Он был крайне им недоволен.

И обратите внимание, кого Ельцин назначил вместо Козырева – Евгения Примакова. Представителя жесткой линии, человека, готового защищать национальные интересы России, пусть и с теми ограниченными ресурсами, которые были у страны.

Заря новой эпохи

– Можно ли в связи с этим говорить, что было два разных этапа во внешней политике Ельцина: Ельцин с Козыревым и Ельцин с Примаковым?

– Приход в МИД Примакова, безусловно, знаменовал собой новый этап. Прежде всего это стало началом конца добровольной зависимости от Запада.

Козырев, во-первых, любил ссылаться на опыт Германии и Японии: надо, мол, быть не против Соединенных Штатов, а вместе с ними. Во-вторых, он говаривал, что «не надо плевать против ветра». Из вышесказанного следовало, что мы должны придерживаться проамериканской линии во всем.

Однако если плевать против ветра и не надо, то идти против ветра необходимо, если он дует не в твою сторону. Козырев забывал об одной очень важной вещи: Советский Союз, в отличие от Германии и Японии, не проиграл «горячей» войны и не подписывал капитуляции. Да, наша страна изменила свою политическую систему и отказалась от холодной войны. Но капитуляции не было. Граждане России, в том числе широкие слои национальной элиты, были готовы к новым отношениям с США, к отказу от чрезмерной гонки вооружений, от избыточных военных расходов и военно-политического противостояния. Однако не были готовы к капитуляции.

К тому же к 1995–1996 годам стало ясно, что эта капитулянтская политика не выдерживает никакой критики. Помню, как сам Козырев жаловался, что вот мы отказались от продажи оружия Ливии и другим странам-«изгоям», а на оружейные рынки Запада доступа не получили. Уже в 1992 году он признавал: «Они хотели, чтобы мы ушли с наших старых рынков, и мы – в духе партнерства и союзничества – ушли, а они нас на свои рынки не пускают…»

Было очевидно, что результатом «козыревской капитуляции» оказались не отказ от пережитков холодной войны и равноправное вхождение России в западное сообщество, а, наоборот, усиление структур холодной войны в лице НАТО, включение в альянс новых государств и его продвижение к нашим границам. Я считаю, что именно расширение НАТО на восток подтолкнуло Москву к свертыванию капитулянтского периода во внешней политике.

Собственно, назначение Примакова в МИД и явилось реакцией на эту фактическую капитуляцию. Он стал выстраивать нашу внешнюю политику в условиях нехватки финансовых ресурсов и зависимости от МВФ, в условиях преддефолтного состояния России и одновременно безусловной необходимости вхождения в мировую экономику, потому что без этого говорить об экономическом развитии было бы сложно. Причем ситуация осложнялась еще и тем, что президент Ельцин, торопясь договориться с Западом, требовал от нового министра большей уступчивости там, где ее можно было и не проявлять.

Впрочем, Примаков – прежде всего в силу того, что Ельцин его уважал и считался с ним, – пользовался определенной степенью свободы, и ему удалось заложить основы для возвращения России к самостоятельной роли в мировых делах. И когда у нас появились для этого экономические и финансовые ресурсы, Владимир Путин воплотил эту стратегию в жизнь.

Кадровый провал

– Как получилось, что на смену политическим тяжеловесам типа Андрея Громыко в МИД пришли такие люди, как Эдуард Шеварднадзе и Андрей Козырев, не обладавшие ни опытом, ни знаниями, необходимыми для этой работы? Да и Горбачев с Ельциным, если разобраться, оказались абсолютно неготовыми к тем обязанностям, которые на них свалились…

– На мой взгляд, это явилось следствием деградации советской элиты. Вторая половина 1970-х – начало 1980-х годов стали эпохой геронтократии: людей назначали на новые посты в 70–75 лет, что, конечно, лишало систему динамичности. Откровенно пожилые руководители работали лишь на поддержание той системы, которая вывела их наверх, но не на ее развитие. Они были не способны реагировать на растущие вызовы. И когда началось омоложение системы, то оно стало происходить не комплексно, а конвульсивно.

Так что в основе кадрового кризиса, как мне кажется, лежала неспособность старой – в буквальном смысле слова – государственной и партийной элиты воспроизвести себя в лице более молодого поколения.

– И это притом, что Горбачева, как считается, на вершины власти продвигал умный и прозорливый Юрий Андропов…

– С моей точки зрения, уже сам выбор Горбачева в качестве лидера страны был конвульсией. В отсутствие достаточного числа молодых сильных кадров было принято решение, казавшееся тогда единственно верным.

Говорят, что за этим решением стоял Андропов. Андропов был неглупый человек, но и он тоже мог ошибаться. Он, судя по всему, полагал, что Горбачев будет действовать в логике советской системы, однако привнесет в нее новые элементы. А Горбачев действовал вообще вне всякой логики и вопреки какой-либо системе – по принципу «отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног». Вот он его и отряхнул…

Ельцин – это другой вариант. В сущности, он из категории авантюристов. И уже поэтому его карьера должна была закончиться намного раньше. В этом смысле решение о вводе его в число кандидатов в члены Политбюро – с учетом его хорошо известных человеческих качеств – было ошибкой. Ведь уже тогда стало ясно, что Ельцин – человек импульсивный, тяготеющий к непродуманным радикальным решениям и отличающийся повышенной конфликтностью.

Свою очередную крупную ошибку Горбачев сделал, когда после скандальной отставки Ельцина в 1987 году оставил его в Москве на должности министра. В СССР было принято в таких случаях отправлять человека либо на пенсию, либо руководителем куда-нибудь на периферию.

Если бы Ельцина в 1987 году назначили первым секретарем, скажем, Омского обкома партии или куда-либо послом, думаю, на этом его карьера и закончилась бы. А ему дали должность государственного министра – первого заместителя председателя Госстроя СССР, оставили в столице, где он вскоре смог стать центром объединения всех оппозиционных сил. Это был еще один грубый просчет Горбачева, которому, видимо, казалось, что все под контролем…

Постоянно действующий вызов

– Какие, по вашему мнению, уроки следует извлечь из внешнеполитических провалов Горбачева и Ельцина?

– Во-первых, в нынешних условиях нельзя возвращаться к иллюзии относительно возможности истинного, полноценного партнерства с США. С ними партнерство может быть только ситуативным. Соединенные Штаты как подлинно глобальная держава по определению эгоистичны и высокомерны. Они привыкли править, и они не считают нужным принимать в расчет интересы других стран в большей мере, чем это для них жестко необходимо. А значит, как только необходимость в партнерстве отпадает, они перестают с вами считаться и, более того, будут стараться создать вам проблемы и пытаться обойти вас на любом повороте. Впрочем, мне кажется, этот урок мы уже усвоили и от иллюзий по поводу США уж точно избавились.

Борису Ельцину всегда нравилось быть «своим парнем» среди лидеров Запада. Ради этого он был готов на многое. На фото: заключительное заседание саммита «Большой восьмерки» в июне 1999 года (Фото: Владимир Родионов/РИА Новости)

Другой урок: для того чтобы претендовать на самостоятельность в мировой политике и на эффективное отстаивание своих интересов, степень зависимости от внешних игроков должна быть минимальной.

На сегодняшний день в мире есть три государства, которые способны принимать полностью самостоятельные внешнеполитические решения. Это США, Китай и Россия. Мы с огромным трудом вышли на тот уровень, когда можем позволить себе такую самостоятельность. Но если мы хотим быть самостоятельным государством, то должны опираться на прочную экономику. Ведь если экономика настолько зависима от внешних центров кредитования и финансирования, как наша, любая конфликтная ситуация рискует подорвать ее стабильное развитие, а следовательно, и основу для самостоятельной внешней политики.

Назначение в начале 1996 года министром иностранных дел РФ Евгения Примакова стало поворотным моментом во внешней политике России. На фото: Е.М. Примаков и генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана (справа) (Фото: Эдуард Песов/ТАСС)

Причем это диалектический и динамический процесс: нельзя считать, что если страна достигла такого состояния, то это сохранится навеки. Нет. Экономическую базу внешнеполитической самостоятельности надо постоянно поддерживать и укреплять.

– Советский Союз в лучшие свои годы этим, собственно, и занимался…

– Да, но из-за неспособности наладить эффективную экономику потерял с таким трудом завоеванные международные позиции. Так что это очень серьезный вызов. Это тот вызов, на который нам придется постоянно отвечать.

Беседовал Владимир Рудаков

«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». 25 декабря 1991 года Михаил Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР «по принципиальным соображениям». На следующий день СССР официально перестал существовать.

1. План Горбачева

Мы запомнили гласность, очереди, ускорение, бесконечные партийные Пленумы и заседания, песни Виктора Цоя и свободное телевидение, кровь в Тбилиси, Душанбе, Ереване и республиках Прибалтики, вывод войск из Афганистана и танки в Москве. Но мы не помним ничего, что говорило бы нам: у Горбачева и его окружения, помимо многочисленных громких лозунгов, был конкретный план, они твердо знали, что делают и зачем. Мы слышали, нравятся они кому-то или нет, про «план Путина», «план Маршалла», «новый курс Рузвельта», и даже «500 дней Явлинского» — но мы никогда не слышали про «план Горбачева», хотя бы для того, чтобы задним числом найти в нем ошибки. А был ли он вообще?

2. Антиалкогольная кампания

Единого мнения о целесообразности проведения антиалкогольной кампании до сих пор нет даже среди экспертов. Но есть вещи, которые можно считать аксиомой: все плюсы кампании, вроде повышения рождаемости, сработали в долгосрочной перспективе, а все минусы — ударили по стране здесь и сейчас. В середине 80-х СССР уже был не готов к потере 10-12% налоговых поступлений в бюджет. В многочисленных очередях за спиртным и так невысокий престиж руководства упал совсем низко. И, наконец, главное — смотреть на происходящее в стране трезвыми глазами для многих ее граждан было просто невыносимо.

3. Яковлев и Лигачев

Роль коммунистической партии в жизни страны трактовалась как «руководящая и направляющая». Политическая монополия требовала если не единства мнений в аппарате, то хотя бы единства действий аппарата. При Горбачёве важнейший, идеологический отдел ЦК КПСС раскололся на две группы: одну олицетворял консерватор, тяготеющий к сталинским взглядам Егор Лигачев, другую — радикальный либерал Александр Яковлев. Работающая в «мирное время» властная система сдержек и противовесов оказалась губительной в период масштабных реформ. Страна дошла до абсурда — утром либеральное крыло партии что-то разрешало, вечером консервативное это же самое пыталось запретить. Сейчас понятно: незнакомая с принципами работы демократической прессы, советская страна пережила бы и передачу «Взгляд» и разоблачительные полосы «Московских новостей», точно так же она пережила бы временное закручивание гаек, но острого конфликта свободы и несвободы, одновременных разрешений и запретов, — нет. Горбачев не мог, а, возможно, и не хотел примирить враждующие партийные группировки и выработать общую программу действий в кризисный период.

4. Ельцин

К началу Перестройки ни у кого из советских политиков не было опыта публичной борьбы за власть. Этим отчасти оправдывается грандиозный просчет Горбачева в отношении Бориса Ельцина. Когда будущий первый президент России оседлал популистскую волну и стал стремительно «набирать очки», Горбачев и его окружение оказались к этому не готовы. Неловкие очерняющие публикации в партийной прессе (которой уже мало кто верил), некрасивые пикировки на Пленумах Верховного совета, общее «фи», которое демонстративно выразила Советская власть Ельцину, не помешали, а сильно помогли тому в самый короткий срок стать народным героем. На плечах этого народа Ельцин очень скоро и снесет Советский Союз, чтобы пить возмутительно много водки на его развалинах.

5. Gorby и Раиса

Россия — страна с глубокими авторитарными традициями. Все реформы, вне зависимости от их цены (обычно она исчисляется сотнями тысяч жизней русских), реализуются только харизматичными лидерами: Иван Грозный, Петр 1, Екатерина Великая, Сталин. Горбачев попытался нарушить неизменный ход русской истории. Он начал Перестройку, не имея широкой поддержки населения. Складывается впечатление, что в определенный момент его имидж за рубежом стал его волновать сильнее, чем внутри страны. Горбачева не любили за невнятные публичные выступления, за жену, слишком леди, непохожую на простых советских женщин, за нерешительность и за многое другое. Вместе с падением рейтинга Горбачева, который он не умел укрепить, падали надежды жителей страны на успех экономических, социальных и политических преобразований. В таких случаях русские говорят: «Не по Сеньке шапка».

6. Заграница нам поможет

Подозрительная наивность Горбачева и части партийной элиты в отношении Западных стран удивляет. То, что с большим трудом, потом и кровью завоевывалось военным империализмом предыдущих поколений русских, было разбазарено в считанные годы. Помимо глобального стратегического просчета — мощная, державная Россия никому не нужна (даже среди русских сейчас нет единого мнения, нужна ли она самим русским, а тем более Западу), Горбачев совершил массу тактических ошибок. Допустим, объединение ФРГ и ГДР было неизбежно, но почему же, когда мы еще имели сильное влияние на немцев, а русские дивизии стояли в Берлине, мы не настояли, а ведь немцы согласились бы, на внесении в договор объединения пункта, запрещающего Германии вступать в военно-политические блоки в будущем? Вся современная проблема расширения НАТО на Восток — суть, недомыслие горбачевской эпохи. Ведь на тех же условиях мы могли «отпустить» страны Восточной Европы — сохранив там свое влияние и не допустив размещения военных баз англосаксонцев. Черноморский флот, русский Крым — это все, даже при самом худшем развитии событий Горбачев не то, что мог, обязан был сохранить для России.

7. Неолиберализм

Приватизация, сокращение государственного вмешательства в экономику, сворачивание социальных программ — с приходом к власти в англосаксонских странах Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер неолиберализм стал ведущим практическим направлением в мировой экономике. В США и Великобритании неолиберальные реформы принесли ощутимые плоды. Россия — страна крайностей, мы традиционно долгое время начисто отрицаем западный опыт, а затем начинаем стремительно и лихорадочно копировать «самые прогрессивные тенденции». Не имея вообще никакого опыта капитализма, мы вдруг взяли за образец и модель самую современную его форму. Ведь, кажется, и ежу понятно: проблемы британской и американской экономик 80-х годов и близко не похожи на трудности советской экономики тех лет. Но именно при Горбачеве в руководстве страны стало формироваться неолиберальное экономическое ядро. Известно: «Поспешишь — людей насмешишь». В XX веке Россия как минимум дважды трагически спешила: сначала строить социализм в аграрной стране, затем — продвинутый капитализм в Советской империи. Как следствие, одна часть страны люто ненавидит все советское и социалистическое, хотя вся Западная Европа в последние годы строит более-менее социализм. Другая часть — все либеральное и капиталистическое, хотя абсолютные ценности личной свободы, частной собственности и гражданских прав никто не отменял. Единственной точкой общественного согласия в России стал бег на месте или застой, а то вдруг опять, не разбирая дороги, куда-нибудь побежим так, что русских вообще не останется. У Горбачева был исторический шанс все изменить. Он его упустил.

Автор:

Первоисточник:

http://russian7.ru/2013/12/7-rokovyx-oshibok-gorbacheva/

170 комментариев