«…Итак, выступает знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии! Ну, мы-то с вами понимаем, — тут Бенгальский улыбнулся мудрой улыбкой, — что ее вовсе не существует на свете и что она не что иное, как суеверие, а просто маэстро Воланд в высокой степени владеет техникой фокуса, что и будет видно из самой интересной части, то есть разоблачения этой техники, а так как мы все как один и за технику, и за ее разоблачение, то попросим господина Воланда!»
(Роман «Мастер и Маргарита», Булгаков М.А.)
В советские времена был популярен телесериал с названием «Следствие ведут ЗнаТоКи». И это правильно. Следователь не может и не должен ограничиваться только знанием уголовного права и УПК РФ. Для расследования налоговых преступлений следователь обязательно должен быть знатоком налогового права. Ведь без налогового правонарушения нет и налогового преступления.
«Обстоятельства, свидетельствующие об умысле налогоплательщика на неуплату налогов (сборов), являются общими как для налогового, так и следственного органа. Разница заключается лишь в процедуре, характере и виде действий, совершаемых для закрепления этих обстоятельств» (п. 1 совместного письма Следственного комитета РФ и ФНС России от 13.07.2017 г № ЕД-4-2/13650@).
Защищая своего доверителя на предварительном следствии по уголовному делу, я столкнулся с тем, что следователь, формируя обвинительные доказательства, использует уже готовые наработки при уголовном преследовании по ст. 199 УК РФ.
Напомню, что согласно ч. 2 ст. 74 УПК РФ, в качестве доказательств допускаются:
1) показания подозреваемого, обвиняемого;
2) показания потерпевшего, свидетеля;
3) заключение и показания эксперта;
3.1) заключение и показания специалиста;
4) вещественные доказательства;
5) протоколы следственных и судебных действий;
6) иные документы.
В процессе формирования следователями доказательственной базы обвинения (комплекса, совокупности доказательств) по налоговым преступлениям, по моему мнению, иногда происходит использование следователями некачественных, ненадежных, а иногда и недопустимых с точки зрения налогового права, а значит и УПК РФ, доказательств.
Приведу несколько характерных примеров некачественных, ненадежных доказательств из материалов уголовных дел по налоговым преступлениям.
I. Заключение эксперта.
Несмотря на то, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК РФ), не секрет, какую большую силу в уголовных делах имеют заключения экспертов. Поэтому так важно, чтобы эксперт был компетентен, независим, точен, а экспертиза качественной.
Если качество судебно-экономической (налоговой) экспертизы низкое, не выдерживает никакой критики (так как выводы эксперта ошибочные или не могут быть сделаны на основании материала, предоставленного следователем эксперту), если эксперт не является независимым, то такое экспертное заключение не может быть признано надлежащим доказательством по уголовному делу.
Некачественная экспертиза, проведенная зависимым от следователя экспертом, в уголовном деле может привести к осуждению невиновного.
К сожалению, мне и моим коллегам довольно часто приходится сталкиваться с экспертизами, вынесенными неквалифицированными экспертами – не специалистами в области налогового права, на основании неполной и неточной информации, а также с экспертами, придумывающими свои собственные, не научные методики исследования.
Нередки случаи, когда эксперт знает бухгалтерский учет, но не знает налоговое законодательство и сложившуюся судебную правоприменительную практику по налогам.
Проблема также в том, что некоторые следователи задают экспертам наводящие вопросы, чтобы потом ссылаться на экспертное заключение, как на весомое доказательство вины обвиняемого. Такой следователь уподобляется мосье Воланду, «который в высокой степени владеет техникой фокуса».
В результате эксперт, представляя ответы на наводящие вопросы следователя, фактически подыгрывает ему. А в экспертных заключениях, получаемых следователями, даже нет ссылок экспертов на нормы НК РФ.
Экспертное заключение на нескольких листочках о сумме неуплаченных налогоплательщиком налогов заменяет следователю полноценную налоговую экспертизу хозяйственной деятельности налогоплательщика (которая не проводится).
Тем самым следователи по налоговым преступлениям фактически игнорируют разъяснения, данные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 «О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления», а также в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам» (с изменениями 2021 г.) (см. ниже).
Приведу конкретный пример из моей адвокатской практики.
Обстоятельства дела.
Следователем по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч.2 ст. 199 УК РФ, возбуждено и почти год расследуется уголовное дело. Далее для удобства изложения в настоящей статье налогоплательщик – «Общество», а спорный контрагент, которого следователь считает фирмой-однодневкой, – «Контрагент».
В постановлении о возбуждении уголовного дела указано, что руководство Общества, действуя с целью уклонения от уплаты налогов с организации в особо крупном размере, путем указания ложных сведений в налоговых декларациях по налогу на добавленную стоимость (далее – НДС) за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года, поданных в налоговый орган, не уплатило НДС за указанный период на сумму свыше 45 000 000 руб.
По мнению следствия, Общество неправомерно, с прямым умыслом на неуплату налогов, путем предоставления ложных сведений указало в налоговых декларациях по НДС, поданных в Инспекцию, сведения по счетам-фактурам, полученным от Контрагента, применив налоговый вычет по НДС на сумму 86 млн. руб. при отсутствии фактических взаимоотношений с Контрагентом фирмой-однодневкой.
Следователь поручил эксперту провести судебную экономическую экспертизу, поставив перед экспертом вопрос: Какова сумма не исчисленного к уплате в бюджет НДС Общества за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент?
Эксперт подготовил на 6 листах экспертное заключение, в котором дал ответ: сумма не исчисленного к уплате в бюджет НДС Общества за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент составляет 86 млн. руб.
Сторона защиты не была ознакомлена следователем с постановлением о назначении экспертизы и узнала об экспертизе через несколько месяцев после ее проведения, за несколько дней до предъявления следователем обвинения.
Сторона защиты обратила внимание на следующие нарушения прав и законных интересов обвиняемого.
1. Согласно ч. 3 ст. 195 УПК РФ защитник и подозреваемый должны быть ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы до ее производства.
Указанное требование закона непосредственно связано с правами подозреваемого при назначении и производстве судебной экспертизы, предусмотренными ст. 198 УПК РФ (заявить отвод эксперту, задать дополнительные вопросы и др.).
В нарушение УПК РФ экспертиза проведена 30.04.2021 г., а с постановлением о назначении судебной экспертизы сторона защиты ознакомлена только 03.01.2022 г.
В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. (с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 29 июня 2021 г. № 22) указано: «Разъяснить судам, что подозреваемый, обвиняемый и их защитники, а также потерпевший должны быть ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы до ее производства. В том случае, если лицо признано подозреваемым, обвиняемым или потерпевшим после назначения судебной экспертизы, оно должно быть ознакомлено с этим постановлением одновременно с признанием его таковым, о чем составляется соответствующий протокол».
В рассматриваем случае лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, было признано подозреваемым до назначения следователем экспертизы.
Указанное нарушение существенно нарушило права и законные интересы обвиняемого, предусмотренные ст. 198 УПК РФ. Нарушено право подозреваемого, обвиняемого на защиту.
2. Согласно ст. 199 УПК РФ следователь направляет руководителю соответствующего экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для ее производства.
В постановлении о назначении судебно-экономической экспертизы следователь указал: «Предоставить в распоряжение экспертов материалы:
— настоящее постановление;
— материалы уголовного дела №…».
Таким образом, следователь не конкретизировал, какие именно материалы уголовного дела (какие документы), на скольких листах переданы эксперту.
В свою очередь, эксперт в своем заключении эксперта также не указал, какие именно материалы уголовного дела были им исследованы, на основании каких именно материалов (документов) сделаны экспертом указанные выводы.
В заключении эксперта указано на «обобщение сведений, полученных в ходе предварительного исследования книг покупок и книг продаж Общества за 2016 и 2017 года». Таким образом, эксперт исследовал только книги покупок и книги продаж Общества.
Из самого заключения эксперта, из его содержания, видно, что эксперт на основании данных Книг покупок и Книг продаж Общества за 2016 и 2017 годы сложил суммы НДС, указанные в счетах-фактурах, выставленных Контрагентом в адрес Общества.
Однако такое произведенное экспертом сложение и полученная экспертом сумма в размере 86 млн. руб. – это только установленная экспертом общая сумма НДС, указанная в счетах-фактурах, выставленных Контрагентом, и отраженная в книгах покупок Общества, но не более того.
Никакого иного факта в результате арифметического сложения сумм НДС в счетах-фактурах эксперт не установил.
При этом из указанного сложения никоим образом не следует и не может следовать сделанный экспертом вывод о факте неуплаты Обществом налога: «сумма не исчисленного к уплате в бюджет налога на добавленную стоимость Обществом за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой контрагент составляет 86 млн. руб.».
Из содержания проведенного экспертом исследования видно, что эксперт (так как следователем такой вопрос эксперту не задавался) не проводил исследование финансово-хозяйственной деятельности Общества, Контрагента и контрагентов 2-го, 3-го и последующих звеньев. Эксперт не устанавливал, кто из налогоплательщиков, участвующих в многостадийном процессе уплаты НДС, сколько НДС уплатил.
Эксперт не исследовал, имелась ли у Общества переплата по налогам в 2016 и 2017 годах, влияющая на итоговую сумму налогов к уплате.
Эксперт не исследовал поданные позднее уточненные налоговые декларации.
Тем не менее эксперт указал на стр. 1 заключения эксперта о том, что «провел судебную экономическую (налоговую) экспертизу».
Однако из содержания заключения эксперта видно, что никакую налоговую экспертизу эксперт не производил.
В соответствии с п.13 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «Неполным является такое заключение, в котором отсутствуют ответы на все поставленные перед экспертом вопросы, не учтены обстоятельства, имеющие значение для разрешения поставленных вопросов».
В соответствии с п.15 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «Необоснованным следует считать такое заключение эксперта, в котором недостаточно аргументированы выводы, не применены или неверно применены необходимые методы и методики экспертного исследования».
В заключении эксперта вообще нет ссылки на нормы Налогового кодекса РФ, нарушенные Обществом.
Никаких специальных знаний в области налогообложения, правильности исчисления и уплаты налогов эксперт в заключении не применил и не указал.
При таких обстоятельствах сделанный экспертом вывод о размере, о сумме не исчисленного к уплате в бюджет НДС Обществом не основан на доказательствах, конкретных материалах (документах) уголовного дела. Вывод эксперта голословен, ничем не подтвержден.
Фактически вместо налоговой экспертизы, вместо установления суммы неуплаченного налога эксперт, в нарушение методологии проведения исследования о правильности исчисления и уплаты налогов (по нормам налогового законодательства), сообщил следователю, какая общая сумма НДС указана в счетах-фактурах Контрагента и книгах покупок Общества.
При указанных обстоятельствах у стороны защиты имеются обоснованные сомнения в квалифицированности эксперта, в достоверности заключения эксперта, как доказательства по уголовному делу.
Документ, направленный экспертом следователю, не является налоговой экспертизой, не доказывает и не может доказывать неуплату налогов Обществом. Документ не имеет ничего общего с исследованием.
3. Вопросы, поставленные следователем эксперту, сформулированы неправильно, с произвольным и некорректным допущением следователя о том, что сумму не исчисленного к уплате в бюджет НДС и налога на прибыль Обществом за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года эксперту следует рассчитать «при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент».
1) Некорректная, ошибочная постановка вопроса эксперту привела к тому, что эксперт не проводил налоговую экспертизу, а только посчитал общую сумму НДС в счетах-фактурах.
2) Следователь фактически задал эксперту наводящий вопрос, в котором содержалась подсказка: какая «сумма не исчисленного к уплате в бюджет налога на добавленную стоимость Обществу».
То есть сам следователь сразу, в своем поручении сообщил эксперту о том, что налог не уплачен. А эксперт должен был это еще раз подтвердить, дополнительно указав общую сумму неуплаченного НДС.
При этом очевидно, что для того, чтобы сложить указанные в счетах-фактурах суммы НДС не нужно быть экспертом. При этом само по себе такое сложение не доказывает неуплату налогов Обществом.
Задавать наводящие вопросы запрещается. Наводящим называется вопрос, косвенно внушающий (подсказывающий) определенный ответ (Определение СК по УД ВС РФ от 04.09.2014 № 56-АПУ14-34).
3) На предположениях, условиях проведения экспертизы (сформулированных следователем) экспертиза не может быть проведена.
Следователь фактически обратился к эксперту не за экспертизой, исследованием, а для оформления под видом заключения эксперта собственных, заранее предрешенных и документально не подтвержденных предположений, не мотивированных выводов.
Эксперт же, никакой налоговой экспертизы не сделав, написал недостоверное заключение, основанное исключительно на предположениях, условиях, сформулированных следователем. Исследование эксперт должен проводить на основании фактов, а не предположений, условий, сформулированных следователем.
«Недопустимо обоснование виновности лица на предположениях, на соображениях вероятности тех или иных фактов» (п. 4 Письма ФНС России от 13.07.2017 г. № ЕД-4-2/13650». Этим письмом ФНС России изданы подготовленные совместно со Следственным комитетом РФ методические рекомендации по установлению в ходе налоговых и процессуальных проверок обстоятельств, свидетельствующих об умысле в действиях должностных лиц налогоплательщика, направленном на неуплату налогов (сборов). Письмо направлено для применения по системе как налоговых, так и следственных органов).
4) Следователь, задав эксперту вопрос, указал, что Контрагент является фирмой-однодневкой, не пояснив, что он имеет в виду, используя этот термин.
Сам по себе факт взаимодействия налогоплательщика с фирмой-однодневкой не означает, что налогоплательщик незаконно не уплатил налоги, заявив налоговый вычет по НДС.
В Определении СКЭС ВС РФ от 14.05.2020 г. № 307-ЭС19-27597 по делу № А42-7695/2017 указано: «как неоднократно отмечалось в решениях Конституционного Суда РФ, исполнение обязанности по уплате налогов не предполагает возложения на налогоплательщика ответственности за действия всех организаций, участвующих в многостадийном процессе уплаты и перечисления налогов в бюджет: право налогоплательщика на налоговый вычет не может быть обусловлено исполнением непосредственными контрагентами (продавцами, поставщиками) и предшествующими им лицами своей обязанности по уплате НДС, а также финансово-экономическим положением и поведением третьих лиц (Постановление от 19.12.2019 № 41-П, Определения от 16.10.2003 № 329-О, от 10.11.2016 № 2561-О, от 26.11.2018 № 3054-О и др.)».
Сложившаяся судебная практика применяла термин «фирма-однодневка» до выхода Письма ФНС России от 10.03.2021 г. № БВ-4-7/3060 «О практике применения статьи 54.1 НК РФ».
В настоящее время термин «фирма-однодневка» налоговыми органами при контроле за уплатой налогов не применяется.
Так как в законе термин «фирма-однодневка» отсутствует, то следователь применяет при постановке вопроса эксперту неопределенный термин, не поясняя эксперту, что он хочет этим сказать и для чего это указано.
Например, исчислила «фирма-однодневка» налоги или же сдавала нулевые налоговые декларации, вообще не подавала в налоговый орган декларации.
При этом следователь не сообщил эксперту данные о том, что Контрагент отразил в бухгалтерском и налоговом учете сумму НДС, полученную от Общества, исчислил и уплатил налоги с хозяйственных операций.
ВС РФ в деле ООО «Спецхимпром» (Определение № 305-ЭС21-18005 от 15.12.2021 г.) указал: если будет установлено, что лицо, осуществившее фактическое исполнение по сделке, уплатило налог на прибыль организаций и НДС, то при определении налоговой обязанности налогоплательщика налоговому органу следует учесть не только понесенные налогоплательщиком расходы, но и уплаченный НДС.
Ничего из указанного не учтено ни следователем при назначении экспертизы, ни экспертом, проведшим исследование, что свидетельствует о заведомо неправильном расчете неуплаченных Обществом сумм НДС.
При указанных обстоятельствах у стороны защиты имеются обоснованные сомнения в квалифицированности эксперта, в достоверности заключения эксперта, как доказательства по уголовному делу.
4. У стороны защиты вызывает сомнения компетенция и надлежащая квалификация эксперта в области применения налогового законодательства.
В постановлении следователя о назначении судебной экспертизы не мотивировано, почему следователем выбран именно этот эксперт.
Из документов, приложенных экспертом к своему заключению эксперта, видно, что он имеет высшее экономическое образование по специальности «Менеджмент организации», высшее юридическое образование по специальности «Юриспруденция», высшее техническое образование по специальности «Вычислительные машины, комплексы, системы и сети». Приложены дипломы и свидетельства о том, что эксперт имеет право проводить технико-криминалистическую экспертизу документов, компьютерную экспертизу, почерковедческую экспертизу, судебно-баллистическую, экспертизу по наркотическим средствам растительного происхождения, исследования холодного оружия и дактилоскопических экспертиз, судебно-лингвистических экспертиз, оценщик эксперт по оценке имущества, бухгалтер-ревизор, методист дополнительного образования, педагог высшего образования, клинический и кризисный психолог.
Однако специального образования по налоговому праву эксперт не имеет, курсы повышения квалификации по применению налогового законодательства эксперт не проходил.
Какие-либо книги, публикации по теме о применении налогового законодательства у эксперта отсутствуют. В кругах экспертов, на рынке работ (услуг) эксперт не признан знатоком налогового права.
С учетом изложенного, привлеченный следователем эксперт не является лицом, обладающим специальными знаниями в области налогового права, практиком по применению налогового законодательства.
Это видно и по качеству проведенного им исследования.
Поэтому обращение следователя именно к этому эксперту, по мнению стороны защиты, существенная ошибка.
Отвод эксперта возможен в случае, если обнаружится некомпетентность эксперта (ст. 70 УПК РФ).
Если бы защита и подозреваемый не были лишены следователем своего права заявить отвод эксперту, то защитой был бы заявлен отвод такому эксперту.
В соответствии с п.19 Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «При оценке судом заключения эксперта следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами. Одновременно следует учитывать квалификацию эксперта, выяснять, были ли ему представлены достаточные материалы и надлежащие объекты исследования».
Впрочем, привлеченный следователем эксперт подстраховался и указал на стр. 2 своего заключения эксперта, что «Вопросы даны в редакции лица, назначившего экспертизу».
Таким образом, какие некорректные вопросы были заданы следователем, такие ответы от эксперта и были получены.
5. У стороны защиты вызывает сомнения объективность и независимость привлеченного эксперта.
1) Согласно ч.2 ст. 195 УПК РФ судебная экспертиза может быть проведена государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.
Предусмотренной законом государственной закупки услуг (работ) эксперта по конкурсу, тендеру (как указано в Федеральных законах № 223-ФЗ и № 44-ФЗ) следователем не проводилось.
Государственные закупки и заказы – заказы на поставку товаров, оказание услуг, которые размещают государственные и муниципальные организации. Финансирование данных закупок производится из средств федерального бюджета, региональных и муниципальных бюджетов, а также внебюджетных источников финансирования.
Следовательно, при привлечении следователем без конкурса, тендера эксперта для выполнения работ (услуг) для государственного органа нарушены принципы прозрачности, открытости, конкурентности, предупреждения коррупции и иных злоупотреблений при госзакупках, предусмотренные указанными Федеральными законами.
Более логично в рассматриваемой ситуации было бы обращение старшего следователя к государственным судебным экспертам, а не нарушение законодательства о госзакупках услуг (работ).
Сам факт указанного нарушения свидетельствует о возможной необъективности привлеченного эксперта.
2) Отвод эксперта возможен в случае, если эксперт находится в иной зависимости от сторон или их представителей (ст. 70 УПК РФ).
Эксперт не может находиться в какой-либо зависимости от лица, назначившего судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела.
При обнаружении зависимости презюмируется, что заключение эксперта будет необъективным.
Это обусловлено необходимостью обеспечения особой независимости и непредвзятости эксперта, как участника уголовного судопроизводства.
Если экспертное учреждение является не государственным, то в процессуальные издержки (ст. 131 УПК РФ) входят расходы, связанные с оплатой труда эксперта по заключенному с ним гражданско-правовому договору.
Выплата вознаграждения эксперту производится следователем (ч. 3 ст. 131 УПК РФ), согласно заключенному договору. Выплата осуществляется не основании постановления следователя.
Заключение привлеченного следователем эксперта дано экспертом автономной некоммерческой организации (АНО).
То есть экспертом, который не работает бесплатно, а получает вознаграждение за оказываемые им услуги, выполняемые работы.
Это АНО, в котором работает только один эксперт, не благотворительная организация.
Однако стороне защиты известно (после ознакомления с материалами уголовного дела), что привлеченный следователем эксперт не получил оплату за составленное им экспертное заключение. Доказательств обратного стороне защите следователем не представлено.
Получается, что привлеченный следователем эксперт бесплатно, по дружбе или по просьбе следователя или иных лиц провел исследование.
Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что привлеченный эксперт не является независимым экспертом, а напротив, бесплатно помогает следственным органам, что свидетельствует о его ангажированности, заведомой необъективности.
Отсутствие заключенного с экспертом договора и выплаты вознаграждения за труд эксперта свидетельствует о зависимости эксперта от лица, назначившего судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела.
При этом, как указано выше, выводы эксперта вызывают сомнения в правильности исследования и противоречат фактическим обстоятельствам уголовного дела.
С учетом изложенного, заключение эксперта — недопустимое доказательство.
В соответствии с ч. 3 ст. 7 УПК РФ, нарушение норм УПК РФ следователем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств.
6. Следователь поставил перед экспертом вопрос о сумме «не исчисленного к уплате в бюджет» НДС.
Следователь не учел, что следует различать исчисление сумм налогов (ст. 166, 154 Налогового кодекса РФ) и их уплату или неуплату (ст. 171 «Налоговые вычеты» Налогового кодекса РФ).
Таким образом, находящееся в материалах уголовного дела заключение эксперта не доказывает и не может доказывать факт неуплаты Обществом сумм НДС.
Общий вывод: экспертное заключение произведено при неполном исследовании экспертом фактических обстоятельств уголовного дела. Поэтому заключение эксперта не достоверно. Выводы эксперта о неуплате налогов Обществом не мотивированы и не основаны на конкретных материалах уголовного дела.
Приведу также пример того, как следователь при расследовании уголовного дела не учел нормы НК РФ и сложившуюся судебную практику.
В рамках расследования налогового преступления следователь привлек эксперта для установления подлинности подписи на пяти счетах-фактурах контрагента налогоплательщика, которого посчитал фирмой-однодневкой.
Следователь не учел следующее:
Согласно ст. 54.1 НК РФ, подписание первичных учетных документов неустановленным или неуполномоченным лицом, нарушение контрагентом налогоплательщика законодательства о налогах и сборах, наличие возможности получения налогоплательщиком того же результата экономической деятельности при совершении иных не запрещенных законодательством сделок (операций) не могут рассматриваться в качестве самостоятельного основания для признания уменьшения налогоплательщиком налоговой базы и (или) суммы подлежащего уплате налога неправомерным.
Сложившаяся судебная практика исходит из того, что отрицание генеральным директором контрагента факта подписания первичных учетных документов от имени этого контрагента либо подписание первичных учетных документов иным лицом, чем то, которое значится руководителем в учредительных документах контрагента, само по себе не означает, что налогоплательщик, вступивший в хозяйственные отношения с этим контрагентом, получил необоснованную налоговую выгоду. Налоговый орган должен доказать, что в действительности хозяйственные операции не совершались (постановления Президиума ВАС РФ № 15574/09 от 09.03.2010, № 18162/09 от 20.04.2010, № 15658/09 от 22.03.2
Также в письме ФНС России от 23.03.2017 № ЕД-5-9/547@ «О выявлении обстоятельств необоснованной налоговой выгоды» отмечено, что установление по результатам налоговой проверки факта подписания документов от имени контрагентов лицами, отрицающими их подписание и наличие у них полномочий руководителя, путем проведения допросов и почерковедческих экспертиз не является безусловным и достаточным основанием для вывода о не проявлении налогоплательщиком должной осмотрительности и осторожности и не может рассматриваться как основание для признания налоговой выгоды необоснованной.
Более того, всего подписанных счетов-фактур в данном уголовном деле было не пять, а тридцать два. Это означает, что следователю, если уж он так решил, надо было проводить экспертизу всех счетов-фактур, а не выборочно пяти.
Но даже проведение экспертизы подписей на всех счетах-фактурах фирмы-однодневки, технической компании не доказывает вину обвиняемого руководителя налогоплательщика.
II. Протокол допроса враждебного свидетеля.
Важными доказательствами, обладающими силой, являются в уголовном деле свидетельские показания. Именно поэтому основные показания свидетелей обязательно даются лично, непосредственно суду. Иногда только устных показаний бывает достаточно, чтобы доказать те или иные факты, доказать вину подсудимого
Если свидетель враждебный, пристрастный, заинтересованный в привлечении обвиняемого (а в суде — подсудимого) к уголовной ответственности (например, сотрудник налогового органа, проводивший налоговую проверку, или оперативный сотрудник УЭБиПК (УБЭП), помогающий следователю в расследовании), то их показания, даже оформленные как протокол допроса свидетеля, а также их показания в суде не являются качественными доказательствами. Такие показания не могут быть положены в основу обвинения (приговора) без достаточной совокупности иных, подкрепляющих доказательств. Ведь беспристрастность – суть уголовного судопроизводства (как на досудебной, так и судебной стадии).
Автору известны случаи, когда враждебные свидетели вместо того, чтобы сообщать об известных им обстоятельствах, пересказывают следователю на допросе содержание акта налогового органа, составленного по результатам налоговой проверки налогоплательщика.
Нередки случаи, когда показания свидетелей искажаются следователем, выдергиваются из контекста. Игнорируется то, что показания свидетеля неточны, вступают в противоречие с другими доказательствами по уголовному делу, недостоверны, являются домыслом, предположением, а также то, что нет сведений откуда свидетель узнал о конкретном факте.
III. Акт налоговой проверки.
Бывает, что к материалам уголовного дела следователь приобщает, как письменное доказательство, акт налоговой проверки, но нет решения налогового органа (не вынесено) по результатам проведенной налоговой проверки (ст. 101 НК РФ), в котором указано, что налоговым органом установлен и доказан факт совершения налогоплательщиком налогового правонарушения.
Однако акт налоговой проверки без решения налогового органа по результатам рассмотрения руководителем (заместителем руководителя) налогового органа всех материалов налоговой проверки, в том числе письменных возражений налогоплательщика на акт проверки, а также представленных налогоплательщиком документов (п. 6 ст. 100 НК РФ), материалов дополнительных мероприятий налогового контроля и возражений налогоплательщика на дополнение к акту налоговой проверки, не является качественным, надежным доказательством.
В акте налоговой проверки содержатся установленные проверяющими обстоятельства (факты), мнения, выводы проверяющих, но не официальное мнение, окончательный вывод по налоговому делу налогового органа. Акт проверки подписывается проверяющими сотрудниками, а не руководителем (заместителем руководителя) налогового органа.
Акт налоговой проверки, в отличии от решения налогового органа, не является ненормативным правовым актом налогового органа, не содержит обязательных предписаний или распоряжений. Акт налоговой проверки не порождает для налогоплательщика каких-либо обязанностей, так как является, по сути, предварительным мнением проверяющих. Поэтому НК РФ даже не предусмотрено обжалование акта налоговой проверки.
При этом иногда по результатам рассмотрения материалов налоговой проверки налоговым органом принимается решение об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (п. 7 ст. 101 НК РФ), в котором указано на то, что вывод проверяющих о совершении налогоплательщиком налогового правонарушения ошибочен, нет оснований для доначисления налогов.
Следовательно, акт налоговой проверки весьма слабое, ненадежное, неубедительное доказательство.
IV. Вступившее в силу решение налогового органа по результатам налоговой проверки.
Принятое налоговым органом решение по результатам налоговой проверки может быть обжаловано налогоплательщиком в вышестоящий налоговый орган.
Согласно п.1 ст. 101.2 НК РФ в случае обжалования решения налогового органа о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решения об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения в апелляционном порядке такое решение вступает в силу в части, не отмененной вышестоящим налоговым органом, и в необжалованной части со дня принятия вышестоящим налоговым органом решения по апелляционной жалобе.
Поэтому только вступившее в силу решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности может являеться одним из доказательств по уголовному делу.
Решение налогового органа – это письменное доказательство, которое – наряду с другими имеющимися в уголовном деле доказательствами – следователь обязан оценивать по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании.
Непосредственное исследование такого письменного доказательства, как решение налогового органа, означает, что без наличия в материалах уголовного дела материалов налоговой проверки (доказательств), на основании которых было вынесено решение налогового органа, ни сам следователь, ни впоследствии суд, не могут проверить факты и выводы, сделанные в решении.
При этом решение налогового органа может быть впоследствии отменено вышестоящими налоговыми органами (ст. 140 НК РФ).
Таким образом, решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к ответственности за налоговое правонарушение — это только одно из письменных доказательств, но далеко не царица доказательств!
Кроме того, пока длится следствие, решение налогового органа может быть признано незаконным по результатам обжалования в суде.
V. Доказательства, которых, как показывает практика, частенько не бывает в материалах уголовного дела по ст. 199 УК РФ после окончания следователем предварительного следствия.
1. Следователь сам или с привлечением эксперта обязан провести полную реконструкцию обязательств по уплате налогов налогоплательщиком.
Во исполнение п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 для определения размера ущерба бюджетной системе следует устанавливать действительный размер обязательств по уплате налогов, учитывать в совокупности все факторы, как увеличивающие, так и уменьшающие размер неуплаченных налогов (недоимки).
Процесс уплаты налогов – многостадийный. Он включает учет фактов хозяйственной жизни (оформляющих их первичных документов) в регистрах бухгалтерского и налогового учета, формирование налоговой базы, составление документов налоговой отчетности и представление их налоговому органу, фактическую уплату налогов.
Например, следователь должен учесть НДС, уплаченный в бюджет контрагентом (пусть и в небольших количествах), а также контрагентами 2, 3 и последующих звеньев.
Поэтому в идеале следователь должен поручить эксперту провести полноценную налоговую экспертизу. Однако часто этого не происходит.
2. Следователь обязан истребовать у налоговых органов сведения (в виде справки) о наличии (отсутствии) переплат Обществом налогов:
— в рассматриваемый налоговый период (например, поквартально за 2016 и 2017 годы);
— на текущую дату (наличие/отсутствие текущих переплат налогов).
Следователь также должен выяснить не компенсирована ли (пусть даже частично) недоимка переплатами налогоплательщика в других налоговых периодах, по другим налогам.
3. Согласно п.29 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 в обвинительном заключении должны содержаться сведения о том, какие конкретно нормы законодательства о налогах нарушены обвиняемым.
По мнению автора, следователь обязан указать, какие конкретно нормы НК РФ нарушены налогоплательщиком, сразу при предъявлении обвинения обвиняемому, а не только после окончания расследования в обвинительном заключении.
Сущность предъявленного обвинения должна быть ясна и понятна обвиняемому в полном объеме.
Не указание этих сведений следователем в предьявленном обвинении ущемляет гарантированное обвиняемому право знать, в чем он конкретно обвиняется (ст. 47 УПК РФ), защищаться от предъявленного обвинения (право на защиту). Должен быть документ, в котором указаны конкретные нормы законодательства о налогах, нарушенные обвиняемым.
4. В материалах уголовного дела должны быть сведения не только по недоимке по налогам, но и сведения о размере пени и штрафов.
Особенно это касается ситуации, когда отсутствует вынесенное решение налогового органа.
В соответствии с примечанием 2 к ст. 199 УК РФ, лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если этим лицом либо организацией, уклонение от уплаты налогов, сборов, страховых взносов которой вменяется этому лицу, полностью уплачены суммы недоимки и соответствующих пеней, а также сумма штрафа в размере, определяемом в соответствии с Налоговым кодексом РФ.
5. Налоговая декларация налогоплательщика (при обвинении в указании обвиняемым ложных сведений в налоговой декларации) и материалы налоговой проверки (если она проводилась налоговым органам), доказывающие вывод налогового органа о совершении налогоплательщиком налогового правонарушения.
Удивительно, но иногда этих доказательств нет в материалах уголовного дела.
Если в акте налоговой проверки и в решении налогового органа сделан вывод о том, что контрагент является фирмой-однодневкой, технической компанией, то и в материалах уголовного дела должны быть доказательства, подтверждающие этот вывод или следователь сам должен собрать и приобщить к материалам дела указанные доказательства.
Общий вывод: «бракованные» обвинительные доказательства недопустимы, так как это не доказательства.
Нехорошо подменять полноценную налоговую экспертизу по фактам хозяйственной деятельности налогоплательщика экспертизой «суммы не исчисленного к уплате в бюджет налога»!
В заключение рекомендую всем прочитать и использовать в своей работе новую книгу, выпущенную нашими друзьями и замечательными специалистами из юридической компании «Пепеляев Групп», «Ответственность за налоговые преступления: официальные разъяснения и профессиональный комментарий», Москва, ЮСТИЦИНФОРМ, 2021. Авторский коллектив: С.Г. Пепеляев, В.М. Зарипов, Л.В. Кравчинский, М.Г. Кошкин.
В этой книге доступно, популярно, но, как всегда, на высочайшем профессиональном уровне прокомментированы разъяснения, данные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 «О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления».
В статье описываются типичные ошибки при расследовании уголовных дел, которые повлекли за собой необходимость возвращения уголовного дела прокурором для дополнительного расследования, а также анализируются допускаемые сотрудниками органов предварительного расследования нарушения уголовно-процессуального законодательства, препятствующие рассмотрению уголовного дела судом и вынесению итогового решения.
Ключевые слова: возвращение уголовного дела прокурору; права подозреваемых (обвиняемых); права потерпевших на доступ к правосудию; полномочия прокурора; нарушения при предварительном расследовании.
Охрана прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения выступают главными задачами, которые на сегодняшний день определяют основу уголовного судопроизводства. Реализация указанных положений на практике непосредственно связана с деятельностью сотрудников органов предварительного расследования.
Зачастую, выбор следователем (дознавателем) неоптимального варианта реагирования на возникшую ситуацию под воздействием объективных или субъективных факторов либо ситуационно обусловленное его упущение влекут за собой недостижение оптимального результата или утрату потенциальных возможностей в ходе предварительного расследования. В связи с этим, институт возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования является одним из основных механизмов устранения следственных ошибок и обеспечения недопущения нарушения прав, свобод и законных интересов участников уголовного процесса.
На основании изложенного особый интерес представляет анализ характерных ошибок при расследовании уголовного дела, которые послужили основанием для возвращения уголовного дела на дополнительное расследование, а также возможные пути их устранения.
Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Толкаченко А. А., описывая наиболее часто встречаются факты ненадлежащего выполнения требований уголовно-процессуального законодательства, влекущие возвращение уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, справедливо отмечает, что «по большинству уголовных дел, поступающих в суд, обвинительные заключения (обвинительные акты) составляются следователями (дознавателями) с различными нарушениями установленных требований УПК РФ: формально, без акцента на предмет доказывания применительно к каждому конкретному составу преступления (имеется более десятка их классификаций в зависимости от различных критериев — системообразующих признаков), без внутренней логики, без соблюдения принципов процессуальной экономии и в то же время достаточности доказательственной базы стороны обвинения» [6]. При этом, Толкаченко А. А. структурирует следственные ошибки следующим образом: существенные технические ошибки, смысловые нарушения, нарушения прав потерпевшего и нарушения при производстве следственных действий.
Кроме этого, кандидат юридических наук, доцент Короленко И. И. и помощник адвоката Драгунова Е. Ю. при изложении взгляда на структуру ошибок, допускаемых в досудебных стадиях уголовного процесса, разделяют их на «те, которые связаны с нарушениями уголовно-процессуального законодательства, и те, которые возникли в результате некачественной работы следователя при собирании, проверке и оценке доказательств» [5].
Изучение ряда материалов уголовных дел, анализ практической работы и научной литературы показало, что типичные следственные ошибки, препятствующие рассмотрению судом уголовного дела по существу и влекущие его возвращение для производства дополнительного расследования, можно разделить согласно следующей структуре: неполнота предварительного расследования; неправильная квалификация; существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые в свою очередь могут быть смысловыми и техническими.
Односторонность предварительного расследования, его неполнота имеют наиболее существенное и определяющее значении при рассмотрении уголовного дела по существу и принятии по нему итогового решения. К таким следственным ошибкам можно отнести неверное определение обстоятельств, подлежащих доказыванию, не проверка возможных версий совершенного преступления, формальное составление процессуальных и иных документов следователем (дознавателем), наличие однотипных и неинформативных допросов, ставящих под сомнение их достоверность, недостаточное использование в ходе предварительного расследования современных достижений криминалистической науки и судебной экспертизы и другие.
Например, согласно материалам уголовного дела Г. обвиняется в причинении И. тяжкого вреда здоровью по неосторожности. Согласно заключению эксперта имеющиеся телесные повреждения у И. свидетельствуют о неоднократности ударов, в результате которых они могли быть получены. Однако дознавателем не установлена причинно-следственная связь между причиненными телесными повреждениями и механизмом их образования, являются ли данные телесные повреждения комплексом травматического воздействия либо образованы самостоятельно, соответствующая ситуационная экспертиза не проводилась. Обстоятельства, касающиеся непосредственно события инкриминируемого Г. преступления, надлежащим образом дознавателем не доказаны.
Также ряд нарушений, повлекших направление уголовного дела прокурором для производства дополнительного дознания, выявлен при изучении уголовного дела по обвинению М. в присвоении денежных средств организации, в которой она осуществляла трудовую деятельность. В ходе дознания достоверно не установлено, за какой период образовалась вменяемая М. недостача денежных средств в кассе. Не установлен и не доказан умысел М., направленный на заведомое невозвращение присвоенных ею денежных средств.
Также, сотрудники, осуществляющие предварительное расследование по уголовному делу, пренебрегают требованиями закона об объективном исследовании всех обстоятельств дела, ограничиваясь производством следственных действий, направленных на обоснование и подтверждение предъявленного обвинения либо вовсе довольствуясь «царицей доказательств» — признательной позицией подозреваемого (обвиняемого).
К примеру, из диспозиции ч.1 ст.159.1 УК РФ следует, что мошенничество в сфере кредитования заключается в хищении денежных средств путем предоставления банку заведомо ложных и (или) недостоверных сведений. Так, согласно показаниям Б., обвиняемого в совершении вышеуказанного преступления, при получении займа, он ложно указал, что с 2016 года работал в указанной им в анкете-заемщика организации, вместе с этим материалами дела указанные сведения иными доказательствами более не подтверждены и не проверены, соответствующие сведения в данной организации не истребованы, а ее представитель по обстоятельствам произошедшего не допрошен.
Одним из распространенных недостатков, допускаемых следователями (дознавателями) при расследовании имущественных преступлений является не приведение или вовсе отсутствие доказательств, подтверждающих стоимость похищенного или поврежденного имущества, а также значительность причиненного потерпевшему ущерба.
Из положений постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [3] следует, что при определении стоимости похищенного имущества необходимо исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления. Вопреки указанным положениям стоимость похищенного имущества сотрудниками правоохранительных органов определяется в основном лишь со слов потерпевших либо посредством приобщения чеков на момент покупки похищенного имущества, которая зачастую происходила значительно раньше совершенного преступления.
Кроме этого, при квалификации действий лица, совершившего кражу по признаку причинения гражданину значительного ущерба, следователями надлежащим образом не выясняется имущественное положение, а также совокупный доход членов семьи потерпевшего, что в свою очередь может повлиять на выводы о квалификации содеянного и служит основанием для производства дополнительного следствия по такому уголовному делу.
Следующей типичной ошибкой, влекущей возвращение уголовного дела следователю (дознавателю) для производства дополнительного расследования, выступает неправильная квалификация инкриминируемого деяния.
Классическое понятие квалификации преступлений, по мнению кандидата юридических наук Власенко В. В., можно представить в следующем виде: «это установление тождества между «фактическим» составом преступления, присутствующим в совершенном деянии, и «юридическим» составом преступления, содержащимся в уголовном законе» [4]. Отсюда можно сделать вывод о том, что результатом уголовно-правовой квалификации деяния является фактическое установление присутствия или отсутствия в деянии состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации, которое находит свое юридическое закрепление в соответствующем процессуальном решении.
Например, согласно материалам уголовного дела Л. обвиняется в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Б., совершенное с применением предметов, используемых в качестве оружия. Обвиняемая в своих показаниях выдвинула версию о том, что она действовала в целях обороны, сообщив, что ударила Б. ножом, чтобы защититься. Вместе с этим, следователем не установлено создавали ли действия Б. реальную опасность для жизни Л., осознавала ли она, что причиняет вред, который не был необходим для пресечения действий потерпевшего. В ходе предварительного расследования следователем достаточных мер, направленных на опровержение или подтверждении данных показаний, не принято, надлежащая юридическая оценка этим обстоятельствам не дана, квалификация содеянного по п. «з» ч.2 ст.111 УК РФ не является обоснованной.
Кроме этого, изучением материалов уголовного дела по обвинению Н. в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.115 УК РФ, установлено, что вследствие его действий у Я. имелось телесное повреждений в виде раны в левой скуловой области, после заживления которой образовался видимый неизгладимый рубец. Из показаний потерпевшей, а также других участников уголовного процесса, родственников и близких лиц Я. следует, что указанный рубец обезображивает ее внешний облик. С учетом установленных в ходе предварительного расследования обстоятельств действия Н. подлежали квалификации по ч.1 ст.111 УК РФ, что могло повлечь нарушения прав потерпевшего, в связи с чем прокурором было принято решение о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования.
Под существенными нарушениями уголовно-процессуального закона по смыслу п.1 ч.1 ст.237 УПК РФ понимаются такие препятствия к рассмотрению уголовного дела по существу, при которых обвинительное заключение (акт, постановление) составлены с нарушением требований уголовно-процессуального закона, исключающим возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения (акта, постановления).
При составлении обвинительного заключения (обвинительного акта, постановления) следователь (дознаватель) должен указать существо обвинения, время и место совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для дела (п. 3 ч. 1 ст. 220, п. 4 ч. 1 ст. 225 УПК РФ). Нарушения этих требований УПК РФ являются смысловыми, как правило, выражаются в следующем.
К примеру, согласно обвинительному заключению Т. высказал в адрес представителя власти В. угрозы применения насилия не опасного для здоровья, пригрозив избить. Однако в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не указано, какие конкретно угрозы он высказывал. При этом из показаний самого потерпевшего не следует, что Т. пригрозил его избить. Между тем, угроза применения насилия является деянием, которое определяет событие преступления, предусмотренного ч.1 ст.318 УК РФ, составляет его объективную сторону, поэтому подлежит обязательной конкретизации.
Аналогичный факт отсутствия конкретизации деяния допущен при составлении обвинительного заключения в отношении М., совершившего хищение имущества П., находящегося в ячейке камеры хранения магазина, путем незаконного проникновения в нее. Однако в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не указано, каким конкретно способом М. проник в указанную ячейку. Таким образом, объективная сторона инкриминируемого М. преступления в обвинительном заключении своего отражения не нашла.
Причиной возвращения уголовного дела прокурору стало отсутствие в обвинительном заключении по обвинению Ш. в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.201 УК РФ, указания на обязательный элемент данного состава, выражающегося в виде наступления существенного вреда правам и законным интересам организации, не приведено суждение о соотношении размера причиненного материального ущерба и финансово-хозяйственного положения предприятия в целом (безотносительно производственной деятельности на внутреннем рынке), не определены последствия для организации, повлекшие причинение материального ущерба, нарушение ее прав и законных интересов.
Нарушение прав обвиняемого было допущено дознавателем при составлении обвинительного акта по ч.1 ст.168 УК РФ в отношении Б. Исходя из квалификации, вмененной дознавателем, Б. совершил неосторожное повреждение чужого имущества в крупном размере. Однако согласно материалам уголовного дела в результате проявления Б. преступной небрежности по отношению к последствиям в виде возгорания произошло уничтожение имущества потерпевших. В материалах уголовного дела отсутствуют сведения, подтверждающие обоснованность вменения признака объективной стороны преступления в виде повреждения имущества.
Все вышеперечисленные нарушения касаются непосредственно смыслового содержания составленного обвинительного заключения (акта, постановления) относительно требований уголовного и уголовно-процессуального законодательства, препятствующие определению точных пределов судебного разбирательства и ущемляющие гарантированное право обвиняемого знать, в чем конкретно он обвиняется.
Существенные технические ошибки, как правило, обусловлены субъективными особенностями уполномоченных должностных лиц органов предварительного расследования и их пренебрежительным отношением к требованиям пунктов 1 и 2 ч. 1 ст. 220 и п. 3 ч. 1 ст. 225 УПК РФ, обязывающих следователя (дознавателя) указывать в обвинительном заключении (акте, постановлении) фамилии, имена и отчества обвиняемых и данные о личности каждого из них, характеризующих их сведений и сведений о материальном положении, ссылки на тома и листы дела всех доказательств, а также их анализ и другие. Составление обвинительных заключений (актов, постановлений) сводится к техническому копированию собранных по делу доказательств в полном объеме, без их анализа, учета их необходимости и достаточности для доказывания конкретных фактических обстоятельств.
Например, следователями необоснованно в качестве обстоятельств, отягчающих наказание, указывается совершение преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, вместе с тем как из показаний обвиняемого следует, что состояние опьянение не повлияло на совершение последним преступления. Также следователями допускаются такие технические ошибки, как приведение ссылок в обвинительном заключении на доказательства, отсутствующие в уголовном деле, либо находящиеся на других его листах. В нарушении требований п.6 ч.1 ст.220 и п.6 ч.1 ст.225 УПК РФ показания подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей представляются от первого лица, что противоречит указанным нормам уголовно-процессуального закона, предусматривающие краткое изложение их содержания. В соответствии с ч.6 ст. 220 УПК РФ после подписания следователем обвинительного заключения уголовное дело с согласия руководителя следственного органа немедленно направляется прокурору. Вместе с этим, в нарушении указанной нормы уголовно-процессуального закона, обвинительное заключение следователем не подписывается, руководителем следственного органа не согласовывается, то есть формально отсутствуют подписи на завершающем предварительное расследование процессуальном документе.
Отдельно следует выделить такое нарушение требований ст.220 УПК РФ, исключающее возможность вынесения судебного решения, как несоответствие обвинения, изложенного в обвинительном заключении, обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Указанный недостаток непосредственно касается события преступления, существа предъявленного обвинения, а также влечет за собой грубое нарушение прав обвиняемого, гарантированных ему уголовно-процессуальным законом.
Вместе с этим, наличие существенных отличий между обвинением, изложенным в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, и обвинением, содержащемся в обвинительном заключении, в очередной раз указывает на невнимательную организацию следственной работы со стороны руководства территориальных органов предварительного расследования и низкий уровень исполнительской дисциплины отдельного следователя.
Однако, на наш взгляд, не стоит сводить причины допускаемых ошибок лишь к субъективным факторам. Значительная служебная нагрузка, текучесть кадров и кадровый голод, ориентация работы на валовые показатели, отсутствие системного подхода к изучению судебной практики, а в некоторых случаях и вовсе отсутствие доступа к справочно-правовым системам существенно сказываются на качество предварительного расследования в целом.
Следственные ошибки являются определяющим фактором, препятствующим осуществлению правосудия в России. Старший прокурор отдела управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Тришева А. сделала заслуживающий внимание вывод «следственная ошибка — категория объективно существующая, и в законодательном порядке она не может быть отменена. Поскольку следственные ошибки были, есть и будут, то должны существовать и механизмы, устраняющие их» [7]. В настоящее время законодательно регламентированы следующие способы устранения следственных ошибок: на досудебной стадии уголовного производства — это ведомственный контроль, то есть возвращение уголовного дела руководителем следственного органа следователю со своими указаниями о производстве дополнительного расследования, и прокурорский надзор, то есть возвращение уголовного дела прокурором следователю (дознавателю) для производства дополнительного следствия (дознания) и устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями.
Безусловно, полное исключение следственных ошибок для осуществления правосудия в России коренным образом позволит улучшить качество его отправления, между тем любое судебное решение прежде всего должно быть законным и обоснованным. Таким образом, изложенные выше положения позволяют сделать вывод о том, что эффективное и скоординированное взаимодействие правоохранительных органов, прокуратуры и суда, в свете динамичного, направленного на гуманизацию, развития законодательства и практики, сможет решить общие проблемные вопросы, затрагивающие права личности и законные интересы общества и государства.
Литература:
- «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 12.11.2018.
- «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 12.11.2018.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // «Бюллетень Верховного Суда РФ», № 2, февраль, 2018.
- Власенко В. В. Проблемные аспекты понятия «квалификация преступлений» // Российская юстиция. 2016. № 5. С. 59–62.
- Короленко И. И., Драгунова Е. Ю. Следственные ошибки как фактор, препятствующий осуществлению правосудия // Российский следователь. 2017. № 8. С. 10–13.
- Толкаченко А. А. Типичные ошибки и недостатки следствия с точки зрения судов. // Уголовный процесс. 2014. № 9.
- Тришева А. Дополнительное расследование: возникновение и становление // Законность. 2008. № 10. С. 43.
Основные термины (генерируются автоматически): обвинительное заключение, предварительное расследование, дополнительное расследование, УК РФ, РФ, возвращение уголовного дела, дознаватель, качество обвиняемого, материал уголовного дела, нарушение.
В качестве эпиграфа к этой статье процитирую отрывок из публикации профессора кафедры криминалистики Университета им. О.Е. Кутафина, д.ю.н., заслуженного юриста РФ и заслуженного деятеля науки РФ Евгения Ищенко: «Проблемы обеспечения качества предварительного расследования преступлений давно не обсуждались в научной литературе, главным образом вследствие того, что в последние два-три десятилетия рассуждать и писать о нем (качестве), если не выдавать желаемое за действительное, было даже неприлично. Как можно серьезно обсуждать то, чего нет и в обозримой перспективе не предвидится? Но и замалчивать эту животрепещущую проблему дальше нельзя, поскольку без ее решения ни о правовом государстве, ни о гражданском обществе в стране и речи быть не может»1.
Низкое качество раскрытия и расследования ряда преступлений обусловлено как объективными, так и субъективными факторами. Примером может служить уголовное дело2 из моей адвокатской практики.
Дело было возбуждено 15 апреля 2021 г. в отношении Г. по признакам состава преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ (незаконный сбыт наркотических веществ в значительном размере). В июле Г. было предъявлено соответствующее обвинение. Кроме того, ему вменялось совершение еще одного преступления – по ч. 1 ст. 228.1 УК (незаконный сбыт наркотических веществ). В качестве меры пресечения суд избрал содержание Г. под стражей.
По версии следствия, в один из дней с 1 по 3 апреля 2021 г. Г. сбыл К. вещество массой 0,06 г, содержащее в составе наркотик. Кроме того, 14 апреля того же года он сбыл К. аналогичное вещество массой не менее 0,6 г. При этом в обоих случаях в ходе проведения ряда ОРМ и следственных действий в жилище Г. не было обнаружено наркотических веществ, а также средств измерения, фасовочной и (или) упаковочной атрибутики. Вину в инкриминируемых ему деяниях обвиняемый последовательно отрицал.
Я вступил в уголовное дело в качестве защитника на стадии расследования – после проведения с обвиняемым первоначальных следственных и иных процессуальных действий.
Исходя из принципа презумпции невиновности, закрепленного в ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ, а также в международном, конституционном и национальном отраслевом регулировании (ст. 11 Всеобщей декларации прав человека, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), сторона защиты неоднократно заявляла ходатайства о прекращении незаконного уголовного преследования Г. Данные ходатайства были мотивированы отсутствием как прямых, так и достаточной совокупности косвенных доказательств. Помимо того, я указывал на недопустимость ключевых доказательств – в частности, протокола личного досмотра свидетеля К., а также результатов химического исследования и химической экспертизы изъятых у него веществ. По результатам рассмотрения ходатайств субъектом расследования выносились постановления об отказе в их удовлетворении. При этом такие отказы не были надлежаще мотивированы.
Предварительное следствие велось некачественно и неэффективно, что подтверждено постановлениями о возвращении дела на дополнительное расследование дважды – 12 июля 2021 г. на основании постановления руководителя следственного органа и 23 сентября того же года на основании постановления заместителя районного прокурора.
В связи с неэффективным расследованием (в интерпретации суда – волокитой) 8 сентября 2021 г. Саргатским районным судом Омской области было вынесено частное постановление в адрес руководителя СУ УМВД России по Омской области и районного прокурора для принятия мер по устранению нарушений УПК и обеспечения разумных сроков досудебного производства по делу.
Кроме того, судьей был заявлен самоотвод, связанный с тем, что ранее он рассматривал по существу уголовное дело в отношении К., являющегося единственным свидетелем обвинения по делу в отношении Г. В связи с заявленным самоотводом судьи дело было передано в Большереченский районный суд Омской области по правилам ст. 35 УПК.
Необходимо отметить, что весь период уголовного судопроизводства защита активно собирала доказательства невиновности Г., а именно: провела опрос ряда лиц с их согласия, истребовала видео допроса свидетеля защиты М., проведенного после уведомления об окончании следственных действий.
В частности, мы обратили внимание суда, что обвинение построено исключительно на показаниях К., являющегося наркозависимым, а также лиц, осведомленных с его слов, – то есть производных от показаний указанного лица, которые сводились к общей фразе «со слов К., наркотики он покупал у Г.».
По мнению защиты, показания К. в суде были запутанны и противоречивы, он не ответил ни на один уточняющий вопрос защитника. Никто из свидетелей не наблюдал фактов передачи Г. наркотиков К., не являлся очевидцем инкриминируемых подсудимому деяний, не смог назвать конкретные обстоятельства передачи запрещенных веществ по данному эпизоду. Более того, ни один из свидетелей не смог назвать детали разговора Г. с К. (время, место и иные обстоятельства), что позволило сделать однозначный вывод о том, что к инкриминируемым Г. двум преступлениям показания допрошенных лиц отношения не имеют. Также никто из допрошенных свидетелей не видел у обвиняемого упаковочной и измерительной атрибутики. До манипуляций с веществом, изъятым у К., не проводилось химическое исследование или химическая экспертиза компонентов, которые он использовал, поэтому, по мнению стороны защиты, установить, в какой момент вещество стало содержать наркотики, не представляется возможным.
Защита также обратила внимание суда на несоответствие упаковки изъятого у К. наркотического средства описанию упаковки, поступившей на химическое исследование и в дальнейшем на химическую экспертизу.
Таким образом, по мнению защиты, совокупности доказательств, подтверждающих предъявленное Г. обвинение и соответствующих требованиям уголовно-процессуального закона, по делу не усматривалось, поскольку ни одно из допустимых доказательств не указывало на обстоятельства сбыта подсудимым запрещенного вещества.
Тем не менее приговором от 25 января 2022 г. Г. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК. При этом в части обвинения по ч. 1 ст. 228.1 УК он был оправдан за отсутствием состава преступления. В обоснование своей позиции суд сослался на ч. 4 ст. 302 УПК, согласно которой обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.
В апелляционной жалобе я просил оставить приговор в силе в части оправдания подзащитного по ч. 1 ст. 228.1, а также оправдать его по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК. Основным доводом в пользу отмены обвинения в данной части являлось несоответствие упаковок изъятого у К. вещества и вещества, поступившего на химическое исследование и экспертизу. Помимо того, я обратил внимание апелляционного суда, что К. давал свидетельские показания, находясь при этом в статусе обвиняемого в совершении преступления в сфере незаконного оборота наркотиков. При этом, после того как К. дал свидетельские показания, изобличающие Г., категория преступления, в котором обвинялся К., изменилась с особо тяжкого на преступление небольшой тяжести.
Прокурор, в свою очередь, требовал отменить приговор в «оправдательной» части и направить дело на пересмотр в первую инстанцию.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 12 мая приговор был изменен. В резолютивной части принято решение считать Г. оправданным по ч. 1 ст. 228.1 УК по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК, в связи с непричастностью к преступлению, с правом на реабилитацию, и в этой части направить дело руководителю следственного органа для расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. В части изменения основания оправдания позиция апелляции совпала с позицией защиты, изложенной в прениях.
На приговор и апелляционное определение в части признания Г. виновным по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК подана кассационная жалоба.
Резюмируя, замечу, что своевременное прекращение уголовного преследования Г. по ч. 1 ст. 228.1 УК позволило бы сотрудникам правоохранительных органов обеспечить качественное исполнение обязанностей, возложенных на них законом, а также минимизировать уголовную репрессию в отношении незаконно привлеченного к уголовной ответственности лица. Кроме того, длительный период уголовного преследования невиновного лица и отсутствие иных версий совершения преступления позволили тому, кто в действительности совершил противозаконное деяние, избежать уголовной ответственности.
В заключение кратко сформулирую предложения по повышению качества предварительного следствия. Для этого представляется необходимой эффективная работа по трем направлениям, а именно:
- повышение ведомственного контроля;
- улучшение прокурорского надзора;
- обеспечение судебного контроля в порядке ст. 125 УПК.
1 К проблеме качества предварительного расследования преступлений / Ищенко Е.П. // Вестник университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА). 2017. № 5. С. 120–134.
2 Речь идет об уголовном деле № 1-2/2022 (УИД: 55RS0031-01-2021-000609-87).
Крылова Надежда
Юрист, член исполкома Башкортостанского отделения Ассоциации юристов России, член регионального штаба ОНФ в Республике Башкортостан, заместитель председателя Башкортостанского регионального отделения «Союз женщин России»
Число административно наказанных снижается
Производство по делам об административных правонарушениях
Статистика рассмотрения дел об административных правонарушениях порадовала отдельными показателями
23 июня 2023
совершённые правонарушения.
В-третьих, необходимо внести в ПДД отдельный пункт, посвящённый СИМ, при этом представляется целесообразным вывести из категории пешеходов всех лиц, управляющих СИМ при наличии у таких транспортных средств какого-либо двигателя. Помимо этого, следует обязать всех лиц, передвигающихся при с использованием СИМ, быть во время движения в застёгнутом защитном шлёме.
В-четвёртых, для лиц, управляющих СИМ в состоянии опьянения, следует предусмотреть наказание, представляющее собой лишение права управления всеми видами транспортных средств на срок от полутора до трёх лет, а при отсутствии у лица такого права — запрет на получение права управления всеми видами транспортных средств на такой же срок. Список использованной литературы:
1. Дорожно-транспортная аварийность в Российской Федерации за 6 месяцев 2022 года. Информационно-аналитический обзор. — М.: ФКУ «НЦ БДД МВД России», 2022. — 44 с.
2. Постановление Правительства РФ от 23.10.1993 № 1090 (ред. от 31.12.2020) «О Правилах дорожного движения» (вместе с «Основными положениями по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанности должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения») (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2022) // Российские вести. — 1993. — № 227.
3. Дорожно-транспортная аварийность в Российской Федерации за 2021 год. Информационно-аналитический обзор. — М.: ФКУ «НЦ БДД МВД России», 2022. — 126 с.
© Гриненко М.А., 2022
УДК 34
Прохоренко Э.В.,
магистрант 2-го курса Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия
г. Краснодар, РФ Научный руководитель: Тарасов А.В. доцент кафедры уголовно-процессуального права, Российского государственный университет правосудия, Северо-Кавказский филиал, к.ю.н., доцент, Заслуженный юрист Кубани
г. Краснодар, РФ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ И КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ ОШИБКИ В ДЕЯЕЛЬНОСТИ СЛЕДОВАТЕЛЯ (ДОЗНАВАТЕЛЯ) В ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
Аннотация
В статье затронуты основные вопросы по выявлению и предупреждению следственных ошибок возникающие у органов предварительного следствия и дознавателей при расследовании преступлений.
Ключевые слова:
дознание, предварительное следствие, следователь, производство по уголовным делам, стадия расследования уголовного дела, следственные ошибки, доказывание, обеспечение прав личности.
Повышение эффективности и качества предварительного расследования требует целенаправленной работы по каждому уголовному делу, осмысленного и обоснованного применения
разработанных криминалистических средств, приемов и методов. Основная задача расследования по уголовному делу состоит в том, чтобы обнаружить истину, т.е. полно и точно в соответствии с действительностью установить все обстоятельства преступления. Лишь при этом условии органы предварительного следствия (дознаватели) в состоянии принять правильное решение по делу.
В ходе расследования уголовных дел допускается немалое количество различных следственных ошибок. Следственные ошибки можно оценивать неоднозначно в зависимости от степени их осознанности, а также степени опасности наступивших в результате этого последствий.
По мнению С.А. Шейфера, следственная ошибка — это констатированное соответствующим процессуальным актом управомоченного субъекта отступление следователя от требований уголовно-процессуального закона и научных рекомендаций при осуществлении расследования, а равно непроведение нужных по обстоятельствам дела процессуальных действий, повлекшее за собой принятие решений, противоречащих закону и препятствующих достижению целей расследования 1.
В.И. Власов считает, что следственные ошибки — «это любые непреднамеренные нарушения закона, недостатки и упущения, допущенные при возбуждении уголовных дел, всякая неправильность в процессуальной деятельности, в том числе и мыслительном процессе компетентного лица, носителя соответствующих прав и обязанностей».
А.М. Баранов под процессуальной ошибкой на предварительном следствии понимает «непреднамеренное нарушение процессуального закона, выразившееся в неисполнении или ненадлежащем исполнении его требований следователем либо иным процессуальным органом и признанное таковым компетентным субъектом в соответствующем правовом акте».
Основная часть авторов отождествляют следственную ошибку с нарушением процессуальных или материальных норм права. Ряд ученых к следственным ошибкам относят отступление следователя от предписаний уголовно-процессуального закона, т.е. допущенные им уголовно-процессуальные правонарушения.
Однако, на наш взгляд, следственную ошибку следует отличать от нарушения закона следователем, невыполнения им рекомендаций криминалистики и отсутствия элементарных навыков организации работы и знаний.
В современной криминалистической литературе под следственной ошибкой понимается ситуационно обусловленное упущение следователя либо выбор им неоптимального варианта реагирования на возникшую ситуацию под воздействием объективных, либо субъективных факторов, влекущее за собой недостижение оптимального результата или утрату потенциальных возможностей в ходе предварительного расследования.
Полагаем, что следственной ошибкой надлежит считать не любые упущения следователя, а лишь существенные нарушения, неправильное определение им направления своей деятельности, приводящее к искажению ее результата. Ошибиться в уголовном деле — это значит привлечь к уголовной ответственности невиновного, необоснованно освободить от нее виновного, либо создать другие помехи, препятствующие достижению целей судопроизводства.
Все следственные ошибки можно условно разделить на три группы:
— нарушением процессуальных норм, в основном при вынесении процессуальных решений;
— нарушение материальных норм права, как правило неправильная квалификация преступного деяния;
— игнорирование или отступлении от научных (методических) рекомендаций криминалистики, при производстве отдельных следственных действий, планировании расследования, либо выдвижении следственных версий.
Первая группа следственных ошибок — это отступлении от предписаний норм УПК РФ, регламентирующих деятельность следователя как познавательного, так и правообеспечительного
характера.
Следователь и дознаватель осуществляют оценочную деятельность по доказательствам на протяжении всего производства по делу. Фиксируя те или иные сведения в протоколе следственного действия, они уже исходят из того, значима ли для дела имеющаяся информация, т.е. определяют ее относимость. В выносимых постановлениях отражается факт допустимости и достаточности доказательств, для признания лица потерпевшим, для допуска законного представителя, для удовлетворения (или отказа в удовлетворении) ходатайства защитника о проведении следственных действий и т.п.
Так, исследуя судебную практику Краснодарского краевого суда, нами выявлен типичный случай сложившийся в досудебном производстве при собирании доказательств стороной защиты. На предварительном следствии адвокатом Х. было подано ходатайство о приобщении к материалам дела заключения экспертизы по исследованию цифровой информации, которое было проведено экспертным учреждением по его заявлению. Следователем СЧ СК Краснодарского края было отказано в удовлетворении ходатайства.
При рассмотрении жалобы адвоката Х., представлявшего интересы С. В суде, в порядке ст. 125 УПК РФ, были признаны незаконными действия следователя СЧ СК Краснодарского края об отказе в удовлетворении ходатайства защитника.
Таким образом, сталкиваясь с проблемами реализации полномочий по сбору доказательств в интересах подзащитного на стадии расследования уголовного дела, адвокаты тактически грамотно активизируют свою деятельность в ходе судебного разбирательства.
И в подобных случаях недальновидность следователя (дознавателя) приводит как раз к следственной ошибке, которая в дальнейшем проводит к закономерному результату (признанию доказательства недопустимым или оправдательному приговору).
Конечно, рассматривая следственные ошибки, как нарушение процессуальных норм, при вынесении процессуальных решений, необходимо четко разграничивать указанные проступки и должностные преступления.
Следственные ошибки следует отличать от вынесения заведомо непроцессуального (незаконного) решения по формам вины: ошибка допускается по неосторожности, вынесение заведомо непроцессуального (незаконного) решения только по прямому умыслу.
Так, например, Следственным управлением СК России по г. Архангельск было возбуждено уголовное дело о сговоре следователя и адвоката по назначению (в соответствии со ст. 51 УПК РФ). В мае 2019 года, по данным УФСБ, член областной Адвокатской палаты Архангельской области Сергей Сатаев, являясь адвокатом по назначению, договорился со следователем УМВД России по Архангельску Максимовым, что фактически не будет оказывать юридическую помощь подзащитному и не примет участия в следственных действиях. Чем были грубо нарушены права подозревемого Л. В зависимости от роли каждого следователь и адвокат подозреваются в фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении (ч. 3 ст. 303 УК РФ), служебном подлоге (ч. 2 ст. 292 УК РФ), и превышении должностных полномочий (ч. 1 ст. 286 УК РФ). Адвокат был привлечен, помимо прочего, к ответственности за незаконное полученное из бюджета вознаграждение, т.е. за мошенничество, совершенном лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159 УК РФ).
Другая группа следственных ошибок — неправильная квалификация преступного деяния.
Профессор Кузнецова Н.Ф. дает следующее понятие: «Квалификационные ошибки — это неверное установление наличия либо отсутствия состава преступления, а также его соответствия описанию в нормах Общей и Особенной частей УК РФ. Эти ошибки, в отличие от уголовно-процессуальных ошибок, носят уголовно-правовой характер.»
Квалификационные ошибки обобщенно можно классифицировать по трем группам: 1) непризнание
наличия состава преступления в деяниях, где он имеется; 2) признание наличия состава преступления в деяниях, где он отсутствует; 3) неправильное избрание нормы УК для квалификации преступления.
В качестве примера можно рассмотреть приговор Советского районного суда г. Краснодара, при анализе которого становиться очевидным, что стороной защиты были представлены неоспоримые доказательства невиновности С. в инкриминируемом ему обвинении по ч.2 ст.228 УК РФ и суд переквалифицировал обвинение на ч.1 ст. 228 УК РФ. В обоснование приговора были положены «цифровые следы» полученные и легализованные с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет».
Согласно приговора суда: «Однако в ходе судебного разбирательства были выявлены новые
обстоятельства имеющие существенное значение для по рассматриваемому уголовному делу…….», «Все
показания подсудимого С. подтверждаются доказательствами исследованными в ходе судебного следствия и приобщенными к материалам уголовного дела: заключением эксперта по исследованию цифровой информации и протокола осмотра доказательств проведенного нотариусом А. из которого следует, что в указанных материалах имеется сохранившаяся в цифровом виде переписка С. …по факту приобретения на интернет-ресурсе наркотического вещества; детализацией телефонных соединений абонента С.; выпиской «ОАО Сбербанк». (С. производил оплату через мобильное приложение «Сбербанк Онлайн» установленное в его телефоне).» «.. В соответствии с заключением эксперта при проведении компьютерно-технического исследования цифровой информации на сотовом телефоне С., — последний заказал такси, через корпоративное приложение «иЬег», сразу одну машину туда и другую машину обратно. Выехал он на адрес .. (что соответствует коорданатам, которые ему были направлены с интернет-ресурса по месту закладки наркотического вещества). А время показывает его прибытие на такси к месту нахождения закладки наркотического вещества..». «Приходя к выводу о переквалификации действий подсудимого, суд считает, что стороной обвинения, как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании, не предоставлено достаточных и неоспоримых доказательств того, что подсудимый С. имел умысел на приобретение наркотического средства в крупном размере.»
Ну и конечно основная масса следственных ошибок допускается при расследовании преступлений следователями (дознавателями) при производстве следственных действий.
Расследование уголовных дел основывается не только на предписаниях закона, но и на научных (методических) рекомендациях криминалистики. Игнорирование их при планировании расследования, производстве следственного действия (осмотра, очной ставки, предъявления для опознания) может привести к недобору нужной доказательственной информации, и в конечном счете, к ошибочному результату расследования.
Основаниями для признания доказательств полученными с нарушением закона могут быть следующие нарушения: несоблюдение условий и оснований получения доказательств; нарушение правил проведения следственных действий, в том числе — обнаружения и изъятия имеющих значение для дела предметов, документов и т.д.; несоблюдение требований к форме составления протокола следственного действия или постановления.
Элементарный пример, следственные ошибки допускаемые при проведении опознания человека по фотографии. Отсутствие достоверных данных о принадлежности предъявляемых фотоснимков определенному лицу может поставить под сомнение доказательственное значение опознания.
Так, к примеру, при рассмотрении жалобы адвоката Т. в порядке ст.125 УПК РФ судьей Анапского городского суда в определении было отражено «Заслуживает внимания суда и доводы заявителя.., что свидетелям К., Б. и потерпевшему К. предъявлялись для опознания не фотографии лиц, а вклеенные в протокол фрагменты бумаги с черно-белым изображением лиц низкого качества, полученные с помощью неизвестного технического средства при невыясненных обстоятельствах. Однако ч.3 ст.193 УПК РФ однозначно требует от следователя (дознавателя) использовать при проведении указанного следственного действия — фотографии лиц.»
Развернутую итоговую оценку всей совокупности доказательств, следователь излагает в обвинительном заключении, в постановлении о направлении дела в суд для рассмотрения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера или в постановлении о прекращении дела, а дознаватель — в постановлении о прекращении уголовного дела, в обвинительном акте. Исследование вопросов, связанных с критериями допустимости доказательств, а также существенностью и возможностью устранения допущенных нарушений, позволяет сделать вывод о том, что под основанием для признания доказательства недопустимым следует понимать единство обстоятельств, указывающих на допущенное нарушение федерального закона при получении доказательств, которое является неустранимым.
К числу наиболее существенных непосредственных причин следственных ошибок можно отнести:
1. Отсутствие планирования (некачественное планирование), слабая отработка версий обусловленные отсутствием у следователя (дознавателя) соответствующих профессиональных знаний и опыта;
2. Отказ от проведения трудозатратных (организационно сложных) следственных действий, таких как опознание человека в условиях исключающих визуализацию опознающего, следственный эксперимент, очная ставка и допрос и с применением аудиовидиозаписи и т.д.;
3. Пренебрежительное отношение к выполнению предписаний уголовно-процессуального закона и научных (методических) криминалистических рекомендаций;
4. Ограничение пределов доказывания «стандартным шаблоном»: явка с повинной — допрос подозреваемого — проверка показаний подозреваемого на месте! При этом игнорирование производства следственных действий по формированию косвенных доказательств, а также отработки версий защиты подозреваемого (обвиняемого);
5. Формирование обвинительного уклона и неполнота предварительного следствия обусловленная недостатками в оценке доказательств в силу отсутствия у следователя (дознавателя) соответствующих профессиональных знаний и опыта, либо профессиональная деформация следователя (отсутствии самокритики, повышенная самонадеянность следователя(дознавателя));
6. «Текучка» кадров, перегруженность уголовными делами находящимися в производстве одного следователя(дознавателя), стремление к достижению статистических показателей в ущерб качеству расследования и т.д.
Можно сделать вывод, что от следователя (дознавателя) требуется неукоснительное соблюдение порядка проведения следственных действий установленного УПК РФ и (методических) криминалистических рекомендаций. Этому должны способствовать регулярное обучение следователей, более плодотворное использование наставничества, методические семинары с участием судей, обобщение Следственным Комитетом РФ, Следственным департаментом МВД РФ, прокуратурой и судами, практики признания доказательств недопустимыми и следственных ошибок, допускаемых следователями (дознавателями).
Список использованной литературы:
1. Баранов А.М. Процессуальные ошибки, совершаемые на этапе окончания предварительного следствия и способы их устранения. Омск, 1996. С. 11.
2. Тарасов А.В., Джаримок В.В. Процессуальные и организационные аспекты использования цифровых технологий в деятельности адвоката: проблемы и перспективы. // Международный научный журнал «Молодая наука» № 25(420) июля 2022г. -С.150
3. Камаренко В.В. Ситуационный подход к выявлению м преодолению следственных ошибок: автореф. дис…..к.ю.н. Калининград, 2012, С.9.
4. Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. / Науч. Ред. и предсл. Академика В.Н. Кудрявцева. -М: Издат. Дом Городец, 2007. — С.158
© Прохоренко Э.В., 2022