Ошибки судов при определении момента окончания хищений



Рассматривается проблема определения момента окончания совершения грабежа, получения лицом реальной возможности распоряжения похищенным имуществом. Проанализированы некоторые аспекты в части переквалификации судом действий лица с оконченного преступления в виде грабежа на покушение на грабеж на основе судебной практики и научной литературы.

Ключевые слова:



грабеж, хищение, момент окончания преступления, покушение, распоряжение, собственность, личное имущество, похищенное имущество, покушение на преступление.

В настоящее время грабеж не перестает быть одной из, пожалуй, наиболее распространенных форм хищения. Согласно проведенному анализу МВД РФ статистических сведений о состоянии преступности в Российской Федерации за январь-декабрь 2020 года, усматривается продолжение снижения количества зарегистрированных преступлений против личности. Так, отмечается уменьшение числа грабежей — на 16,2 %. Кроме того, нельзя не отметить, что произошло снижение количества совершенных преступлений на улицах, площадях, в парках и скверах, которых в период с января по декабрь 2020 года было зарегистрировано меньше на 9,9 %, чем в предыдущем году, в том числе это касается грабежей — их количество сократилось на 24,8 %. Необходимо отметить, что более половины всех зарегистрированных преступлений (2044,2 тысячи или 55,3 %) составляют хищения чужого имущества, совершенные в том числе путем грабежа — 38,4 тыс. (-16,2 %), при этом практически каждый двадцать пятый грабеж (4,1 %) сопряжен с незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище [5].

Что касается Новосибирской области, в 2019 году в регионе сократилось число преступлений против личности, в частности, на 6 % уменьшилось количество грабежей. Как отмечает в своем отчете за 2020 год начальник ГУ МВД России по Новосибирской области, улучшилась результативность по раскрытию в том числе грабежей [6]. Приведенные данные свидетельствуют о положительной динамике в части не только раскрытия и расследования указанного выше преступления, но и в части уменьшения случаев совершения данного преступления.

Необходимо отметить, что правильная квалификация действий лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 161 УК РФ, на стадии предварительного расследования, а также наличие достаточных доказательств, подтверждающих виновность лица, являются ключевыми факторами, в том числе, и в дальнейшем, на стадии судебного разбирательства и при вынесении итогового решения по делу. Тем не менее, на практике нередко возникают вопросы, связанные с тем, было ли в действительности окончено преступление, имел ли виновный реальную возможность распорядиться похищенным. В некоторых случаях квалификация, предложенная органами предварительного расследования, в дальнейшем, на стадии судебного следствия, вынесения итогового решения по делу, может не найти своего подтверждения, и действия лица могут быть переквалифицированы либо на оконченное преступление, либо наоборот — на покушение, в порядке ч. 3 ст. 30 УК РФ.

Следует начать с того, что дефиниция грабежа определяется, согласно ч. 1 ст. 161 УК РФ, как «открытое хищение чужого имущества», при этом, в соответствии с прим. 1 к ст. 158 УК РФ, под самим хищением «…понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества» [1]. Определение наличия факта хищения является необходимой составляющей при расследовании уголовных дел, возбужденных по факту совершения грабежа.

В правоприменительной практике, а также в теории уголовного права на сегодняшний день весьма актуальным является вопрос определения именно момента окончания грабежа и получения лицом реальной возможности распорядиться своим имуществом, несмотря на, казалось бы, весьма четкое положение пункта 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 (ред. от 29.06.2021) о том, что «…если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)» [2], грабеж будет считаться оконченным.

Прежде всего, необходимо обратиться к понятиям владения, пользования и распоряжения имуществом, поскольку они являются неотъемлемым элементом хищения, о котором было сказано ранее, и помогают лучше понять характер совершенного преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, выделить его неотъемлемые признаки. Анализируя научные работы и позиции авторов по этому поводу, можно резюмировать, что, например, право пользования предполагает именно эксплуатацию объекта, а также извлечение из него каких-либо полезных свойств, с чем безусловно невозможно не согласиться. Что касается дефиниций владения и распоряжения, то по этому поводу хотелось бы выделить мнение Суханова Е. А., который утверждает, что «Под правомочием

владения

понимается основанная на законе (т. е. юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем хозяйстве (фактически обладать им… и т. п.). … Правомочие

распоряжения

означает аналогичную возможность определения юридической судьбы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или назначения (отчуждение по договору, … уничтожение и т. д.) [4, с. 511]. С данной позицией невозможно не согласиться, ведь благодаря указанным определениям сам момент покушения применительно к грабежу в том или ином случае становится более понятен, более ясным становится ответ на вопрос, мог ли в действительности пользоваться, распоряжаться похищенным виновный, тем самым квалификация действий лица с большей вероятностью органом предварительного расследования, а в дальнейшем и судом будет дана верная, с учетом фактических обстоятельств дела, собранных доказательств. Тем не менее, анализируя судебную практику, можно прийти к выводу о том, что случаи переквалификации действий виновного с оконченного состава преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, на покушение на грабеж встречаются достаточно нередко

_¸

.

Так, приговором Железнодорожного районного суда г. Новосибирска действия А. были переквалифицированы с ч. 1 ст. 161 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ как покушение на грабеж, то есть умышленные действия лица, непосредственно направленные на совершение открытого хищения чужого имущества, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

А., находясь возле жилого дома в г. Новосибирске, где также был ранее незнакомый ему К., увидел, как последний, пересчитав денежные средства в руке, положил их в левый карман надетых на нем брюк. В этот момент у А. возник преступный умысел на кражу денежных средств вышеуказанного лица. Затем А. подошел к потерпевшему под предлогом оказания ему помощи, убедился, что за ним никто не наблюдает, изъял из левого кармана брюк К. денежные средства в сумме 950 рублей. В этот момент действия А. стали очевидны для потерпевшего, он потребовал вернуть деньги. Удерживая похищенное и не реагируя на требования К., с места преступления с похищенным имуществом А. попытался скрыться, однако был задержан свидетелем М. Он услышал просьбу К. остановить мужчину, который украл у него деньги, А. при этом уже шел быстрым шагом и скрылся за углом дома. Свидетель побежал за преступником и задержал его во дворе дома, за который забежал А. После этого М. попросил вернуть деньги потерпевшему, однако А. отказался, отрицая, что похитил денежные средства. Затем А. был доставлен в отдел полиции для дальнейшего разбирательства. В ходе досмотра у А. были обнаружены и изъяты 300 рублей, местонахождение остальных денежных средств установлено не было [7].

В данном случае, несмотря на то, что А. был задержан свидетелем М., который сумел его догнать, а при досмотре при А. было обнаружено лишь 300 рублей, считаю, в данном случае нельзя говорить о том, что преступление было действительно окончено и преступный умысел виновного был доведен до конца, не был полностью реализован, ведь фактически у A. отсутствовала реальная возможность распоряжения денежными средствами, поскольку после совершения хищения он пытался скрыться от догоняющего его свидетеля и задержан был практически сразу же. Аналогичной позиции придерживается и суд, переквалифицируя действия лица на ч. З ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ.

Действительно, А. попытался скрыться с места преступления, но при этом, удалившись на незначительное расстояние от места преступления, забежав во двор дома, исходя из скоротечности задержания убегавшего А., последний, изъяв имущество у потерпевшего, не имел реальной возможности им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению с корыстной целью иным образом, вследствие чего его умысел, направленный на совершение вышеописанного преступления, не был доведен до конца в связи с задержанием, то есть по не зависящим от лица обстоятельствам.

_`

Таким образом, можно сделать вывод о том, что главным фактором, определяющим, что было совершено именно покушение на преступление, в данном случае является задержание лица практически сразу же после совершения им преступления и попытки скрыться, что априори подразумевает невозможность, например, спрятать денежные средства куда-либо, распорядиться ими по своему усмотрению, потратив на что-то, и пр. Именно реальная возможность пользования похищенным имуществом, обращение его в свою пользу или в пользу других лиц является в подобных случаях определяющей.

Аналогичным образом в большинстве случаев будет квалифицировано преступление в случае совершения хищения лицом товарно-материальных ценностей, например, из магазина, когда виновный в момент, когда его действия уже обнаружены сотрудниками, либо покупателями, осознает это и предпринимает попытку скрыться с похищенным, выбегая из магазина, однако задерживается охранниками, либо сотрудниками полиции неподалеку от места совершения преступления. В данном случае действия лица также будут квалифицированы, вероятнее всего, как покушение на грабеж. Тем не менее, в качестве отличительной особенности от ранее приведенного примера здесь выступает то, что хоть виновный и предпринял попытку скрыться с места происшествия, имущество он не выбрасывал, товары были обнаружены при нем в момент задержания. В таком случае указанное обстоятельство будет подтверждать факт того, что лицо не смогло распорядиться похищенным по своему усмотрению по обстоятельствам, которые от него не зависели, а потому действия будут квалифицированы как неоконченное преступление.

Выделяют также и еще одну точку зрения, в соответствии с которой если лицо и совершило хищение, например, личного имущества потерпевшего, как такового значения для квалификации его действий то, желал ли человек оставить похищенное себе, передать, или же подарить кому-то, или, как говорилось ранее, выбросить, избавившись таким образом от вещи, предмета, не имеет вообще никакого значения. С указанной позицией можно согласиться лишь отчасти, принимая во внимание, что в первую очередь следует учитывать фактические обстоятельства содеянного, наступили ли в действительности общественно-опасные последствия, причинен ли ущерб, поскольку желание лица подарить кому-то похищенное, когда в действительности этого не произошло и предмет остался у виновного, может быть лишь принято органами предварительного расследования и судом во внимание, но не влиять напрямую на квалификацию содеянного.

В связи с этим, еще на стадии предварительного расследования необходимо тщательно изучать все обстоятельства произошедшего, а также имеющиеся по делу доказательства для правильной квалификации действий лица. Кроме того, безусловному выяснению подлежит вопрос, связанный с тем, когда, в какой именно момент был причинен ущерб потерпевшему, является ли он для него значительным. Указанные обстоятельства также напрямую влияют на квалификацию деяния, наличие либо отсутствие квалифицирующих признаков в том или ином случае.

Между тем, необходимо принять во внимание, что в литературе существует и иная точка зрения, в соответствии с которой уже после утраты потерпевшим возможности владеть принадлежавшим ему похищенным имуществом (речь в данном случае идет в первую очередь о хищении личного имущества у физического лица), когда оно уже находится у лица, совершившего указанное преступление, реальная возможность распоряжения не учитывается, и даже если в результате виновный на глазах у людей выбрасывает похищенное имущество, состав грабежа признается оконченным. Нельзя при этом и не согласиться и с утверждением Иногамовoй-Хегай Л. В. о том, что преступление будет считаться оконченным, если в совершенном деянии содержатся все признаки состава данного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 29 УК РФ [3, с. 221].

Полагаю,

_¸

и одно и другое мнение об определении момента окончания грабежа имеют место, поскольку в каждом конкретном случае при расследовании уголовного дела необходимо учитывать обстоятельства совершения преступления, промежуток времени, через который был задержан виновный, факультативные признаки как объективной, так и субъективной стороны преступления, в частности, это и время, место, способ, обстановка при совершении грабежа, орудия и средства, способствовавшие его совершению, а также наличие корыстной цели и прямого умысла. Безусловно, потребуется при вынесении итогового решения по делу определить также и реальную возможность лица распорядиться похищенным имуществом, дав оценку одновременно и показаниям как самого лица, привлекаемого к уголовной ответственности, так и показаниям свидетелей, потерпевшего, либо потерпевших, оценив также и письменные материалы дела в совокупности. Ошибки в оценке признаков определенного состава преступления, иных доказательств по делу приводят к неверной квалификации деяния и как следствие — к назначению лицу наказания, не отвечающего требованиям законности и справедливости. В результате подобное решение может быть изменено вышестоящим судом в определенной части, либо вовсе отменено и направлено на новое рассмотрение.

В связи с изложенным, полагаю, необходимо в каждом конкретном случае анализировать обстоятельства совершения лицом грабежа, исследовать цель совершения открытого хищения чужого имущества и мотивы, проверять наличие всех признаков состава преступления, анализировать судебную практику. Действительно, проблема определения момента окончания грабежа является достаточно злободневной. Следует также отметить, что устоявшейся практики по данному вопросу все еще нет, позиции судов и следователей относительно вопроса о необходимости квалификации действий лица именно как покушение на открытое хищение чужого имущества могут быть весьма полярными. Так, например, ситуация, когда лицо было задержано лишь спустя несколько минут после совершения хищения, может быть расценена и как оконченный состав грабежа, и как преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ, при отсутствии квалифицирующих признаков указанного состава преступления. В то же время практически аналогичная ситуация, но при задержании лица практически сразу же некоторыми судами, следователями расценивается как оконченное преступление. В связи с этим, полагаем, следует также при расследовании уголовного дела и на стадии судебного разбирательства обращаться и к законодательству РФ для разъяснения спорных аспектов и для дачи верной юридической оценки содеянному, в частности, для правильного установления момента окончания совершения грабежа и определения именно реальной возможности распорядиться похищенным имуществом.

Литература:

1. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ ((ред. от 01.07.2021) (с изм. и доп., вступ. в силу с 22.08.2021)) // СПС «КонсультантПлюс».

2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 (ред. от 29.06.2021) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // СПС «КонсультантПлюс».

3. Иногамова-Хегай Л. В. Уголовное право. Особенная часть: Учебник. Издание второе испр. и доп. / Под ред. доктора юридических наук, проф. Л. В. Иногамовой-Хегай, доктора юридических наук, проф. А. И. Рарога, доктора юридических наук, проф. А. И. Чучаева. — М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ»: ИНФРАМ, 2008. — 800 с.

4. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е. А. Суханов. — 2-е изд., стереотип. — М.: Статут, 2011. — 958 c.

5. Статистика Министерства Внутренних Дел Российской Федерации // Министерство Внутренних Дел Российской Федерации. — URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/22678184/ (дата обращения: 14.10.2021).

6. Отчет за 2020 год начальника ГУ МВД России по Новосибирской области // Главное Управление МВД России по Новосибирской области. — URL: https://54.xn--b1aew.xn--p1ai/Dejatelnost/otchety/1–1/2020- %D0 %B3 %D0 %BE %D0 %B4 (дата обращения: 14.10.2021).

7. Дело № 1–54/2021 (1–365/2020) // Архив Железнодорожного районного суда г. Новосибирска. 2021.

Библиографическое описание:

Южиков, А. А. Проблемы квалификации и установления момента окончания хищения / А. А. Южиков, А. А. Вагнер, А. А. Каршгалиева. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2023. — № 16 (463). — С. 240-242. — URL: https://moluch.ru/archive/463/101808/ (дата обращения: 25.06.2023).



В данной статье рассматриваются проблемы уголовно-правовой оценки хищения, квалификации хищений, а также проблемы установления момента окончания хищения.

Ключевые слова:



хищение, уголовное право, квалификация хищений, момент окончания хищения.

Нельзя не отметить, что на сегодняшний день именно хищения, являясь одними, из самых опасных посягательств на собственность, занимают лидирующее место в общей тенденции современной преступности с целью обращения чужого имущества в пользу виновного. Так, в соответствии с примечанием 1 статьи 158 УК РФ, хищение — совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества [1].

Различают следующие виды и формы хищений:

1) Виды хищений:

– мелкое хищение (на сумму, не более 1000 рублей);

– административное хищение (на сумму, в пределах от 1000 до 2500 рублей);

– хищение в значительном размере (от 5000 до 250 000 рублей);

– хищение в крупном размере (от 250 000 до 1 000 000 рублей);

– хищение в особо крупном размере (свыше 1 000 000 рублей).

2) Формы хищений:

– кража — тайное хищение чужого имущества (ст. 158 УК РФ);

– мошенничество — хищение чужого имущества, совершенное обманным способом (ст. 159 УК РФ);

– присвоение — завладение чужим имуществом с использованием вверенности имущества (ст. 160 УК РФ);

– растрата — издержание чужого имущества с использованием вверенности имущества (ст. 160 УК РФ).

– грабеж — открытое хищение чужого имущества (ст. 161 УК РФ);

– разбой — хищение чужого имущества, сопряженное с применением насилия, опасным для жизни/здоровья или его угрозы (ст. 162 УК РФ).

В наши дни, как среди практикующих юристов, так и среди лиц, которые производят дознание и следствие, не теряют свои обороты споры по поводу определения окончания хищения, что в конце концов приводит к появлению совершенно разных приговоров суда по однотипным уголовным делам. И не спроста: ведь правильность квалификации преступления против собственности, в данном случае хищения, по большей мере зависит от момента окончания преступления, что в дальнейшем приводит к справедливому назначению наказания за совершение данного преступления. Даже несмотря на наличие в соответствующем Постановлении Пленума Верховного Суда РФ правовых норм о моменте окончания таких форм хищения, как кража, мошенничество, присвоение и растрата, грабеж и разбой, все равно возникают уголовно-правовые коллизии [2].

Так, по мнению большинства ученых в сфере уголовного права, момент наступления имущественного вреда совпадает с моментом появления у виновного реальной возможности воспользоваться и распорядиться чужим имуществом [6]. Но несмотря на это, существуют следующие точки зрения:

1) одни считают, что преступление считается оконченным с момента сокрытия предметов собственности на охраняемой территории. Так, например, в комментарии к Уголовному кодексу, который был создан под редакцией доктора юридических наук А. И. Чучаева, предлагается считать хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ оконченным с момента завладениями этими материалами или веществами вне зависимости от способа хищения [4];

2) другие считают, что преступление считается оконченным с момента попытки выноса предметов собственности с охраняемой территории. Так, например, в комментарии к Уголовному кодексу, который был создан под редакцией председателя Верховного суда В. М. Лебедева, предлагается квалифицировать действия лиц, задержанных при попытке выноса имущества, как покушение на хищение [3];

3) третьи и вовсе утверждают, что преступление считается оконченным с того момента, когда преступник свободен вынести украденный предмет собственности с охраняемой территории.

Такие различные подходы к определению момента окончания хищения, на наш взгляд, порождают все новые и новые проблемы в судебной практике и в деятельности правоохранительных органов, поэтому необходимо внести изменения в примечание статьи 158 УК РФ, а именно в определение понятия хищения, дополнив его корректными уточнениями по поводу установления момента окончания хищения.

Если обратиться к истории становления судебной практики в России и СССР, то в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» писалось, что хищение считается оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность распоряжаться им по своему усмотрению или пользоваться.

Исключение делалось для разбоя, который считался оконченным с момента нападения с целью завладения чужим имуществом, соединенного с насилием, опасным для жизни и здоровья, или с угрозой применения такого насилия. Это разъяснение стало общей формулой для определения момента окончания хищения и получило закрепление в действующем в настоящее время постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [7].

Также, немаловажной проблемой является необходимость точного отграничения вышеизложенных видов хищения в зависимости от стоимости предмета собственности в фиксированной сумме, на которое посягает преступник, т. к. данная классификация является не совсем объективной, ввиду того, что курс доллара и рубля не стоит на месте, как и экономическая ситуация в стране в целом, что приводит либо к обесцениванию тех или иных предметов собственности, или их удорожанию.

На наш взгляд, необходимо данные виды собственности разграничить не по минимальным и максимальным пределам фиксированных сумм, а связать их либо с размером прожиточного минимума, либо с МРОТ именно в момент совершения хищения. Представляется, что такое разграничение будет наиболее объективным.

Также, значительной проблемой, относящейся к определению стоимости похищенного имущества, является определение стоимости украденных вещей из магазина или торгового зала. Так, на сегодняшний день, так и не сложилось единого подхода к оценке стоимости украденного имущества, в связи с чем возникает проблема разграничения уголовно наказуемого деяния и административного правонарушения [5].

Решением этой проблемы Челобитчиков М. Е. предлагает стоимость украденного товара оценивать по его закупочной цене, не включающей в себя наценку магазина и налог на добавленную стоимость, либо же оценивать стоимость похищенного товара равной его розничной цене [8].

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод. В современном виде, статья 158 УК РФ, а также примечание статьи 158 УК РФ не отражает в полной мере потребности практикующих юристов, лиц, которые производят дознание и следствие, а также суда, а лишь добавляет новые разногласия по поводу квалификации преступлений и установления момента окончания хищения, поэтому необходимо внести уточняющую корректировку в данные статьи. Предлагаемая новелла позволила бы снять значительную часть затруднений об определении момента окончания хищения, которые нередко возникают в правоприменительной практике.

Литература:

1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.07.2017) (с изм. и доп., вступ. в силу с 27.12.2019) // «Собрание законодательства РФ», 17.06.1996, N 25, ст. 2954.
2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (ред. от 15.12.2022) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // КонсультантПлюс: справочно-правовая система [Офиц. сайт]. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_40412/ (дата обращения: 19.02.2023).
3. Комментарий к Уголовному кодексу РФ в 4 т. Том 1. Общая часть / под ред. В. М. Лебедева. — Текст: электронный // urait.ru: [сайт]. — URL: https://urait.ru/book/kommentariy-k-ugolovnomu-kodeksu-rf-v-4-t-tom-1-obschaya-chast-512836 (дата обращения: 01.03.2023).
4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический) / под ред. А. И. Чучаева. — М.: Проспект, 2019. — 1536 с.
5. Кошкин, И. С. «Проблемы квалификации преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ»: диссертация на соискание ученой степени магистра юридических наук / Кошкин Илья Сергеевич. — Томск, 2019. — 88c.
6. Медведев, Е. В. Момент окончания хищения в уголовном праве России / Е. В. Медведев. // Российский судья. — 2021. — № 8. — С. 12–15.
7. Мальков, С. М. Уголовно-правовая и уголовно-исполнительная политика Российской Федерации: монография / С. М. Мальков, А. В. Шеслер, П. В. Тепляшин. — Красноярск: СибЮИ МВД России, 2018. -128 с.
8. Челобитчиков, М. Е. Стоимость похищенного имущества / М. Е. Челобитчиков. // Журнал «Законность». — 2022. — № 3. — С. 31–32.

В последние 10 лет существенно вырос объем уголовных дел, возбужденных по факту получения и выдачи кредитов, которые не выплачиваются полностью или частично. Действия обвиняемых при этом зачастую квалифицируются как хищение (ст. 159, 159.1 или 160 УК РФ)¹. При рассмотрении подобных дел суды, как правило, придерживаются позиции, что ущерб банку причинен в размере всей суммы кредита независимо от произведенных по нему выплат.

Хотя подобный подход формально соответствует разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, он, как представляется, не отвечает реалиям банковской системы и приводит к искусственному увеличению объема обвинения.

Современное правовое регулирование и выявленная проблема

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (п. 5) (далее – Постановление Пленума ВС № 48) мошенничество, предметом которого являются электронные денежные средства, считается оконченным в момент списания денежных средств с банковского счета владельца (в рассматриваемом случае – в момент списания со счета банка-потерпевшего). Момент окончания растраты и присвоения безналичных денежных средств правоприменитель определяет аналогичным образом².

Читайте также

Логично, что дальнейшие действия, в том числе по возврату денежных средств банку-потерпевшему при обслуживании кредита, при определении размера хищения не учитываются. В рамках указанных разъяснений ВС суды справедливо рассматривают данные суммы как:

• распоряжение похищенным имуществом³;
• придание хищению вида гражданско-правовых отношений⁴;
• условие, сделавшее возможным дальнейшее совершение хищений⁵.

Представляется, что подобное определение момента окончания преступления, влекущее вынужденное определение ущерба в объеме всей суммы выданного кредита, противоречит нормам УК, так как приводит к вынесению приговоров, допускающих искусственное увеличение обвинения.

Например, в приговоре Урайского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры обвиняемому вменено хищение невыплаченной суммы задолженности и 400 тыс. руб., выплаченные по кредиту: «преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 160 УК РФ, было окончено перечислением средств в сумме 14 500 000 рублей на счет <…>, а все последующие действия Беззубенко были направлены на обращение похищенного в свою пользу <…> при этом остальные 400 000 рублей, полученные по указанным операциям, с целью сокрытия своих преступных действий путем создания видимости законности получения кредитов были возвращены банку в качестве уплаты процентов за полученные кредиты»⁶. Аналогично Останкинский районный суд г. Москвы при определении размера хищения не учел погашение 50% ссудной задолженности по кредиту (из 20 млн руб. возвращены 9,5 млн)⁷. При этом Московский городской суд отметил, что «вопреки доводам жалоб, суд обоснованно расценил частичное погашение некоторыми организациями обязательств по кредиту как создание видимости исполнения взятых на себя обязательств и придания им правомерных гражданско-правовых отношений в рамках ранее разработанного преступного плана».

Вместе с тем представляется крайне необоснованным вменение хищения всей суммы выданного кредита при условии добровольного возвращения практически 50% суммы займа до момента выявления преступления.

Читайте также

Как отметил Конституционный Суд РФ в Постановлении
от 8 декабря 2022 г. № 53-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 примечаний к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Тихоокеанского флотского военного суда», «…по общему правилу имущественный ущерб как признак хищения предполагает (составляет) утрату имущества, т.е. уменьшение фондов собственника на стоимость (размер) утраченного в результате преступления имущества, которое поступило в незаконное владение виновного или других лиц».

При обслуживании кредита из владения потерпевшего фактически выбывает лишь неуплаченная часть выданной суммы

Не вполне корректным также представляется установление умысла на хищение полной суммы выданного кредита.

К сожалению, в настоящее время у судов нет выбора при определении направленности умысла, момента окончания хищения, суммы ущерба. Постановление Пленума ВС № 48 категорично устанавливает, что хищение безналичных денежных средств окончено в момент их списания со счета банка. Все, что произошло после, не входит в предмет доказывания по уголовному делу и не может влиять на размер хищения⁸.

Однако в ст. 819 ГК РФ указано, что кредитный договор предполагает возвращение полученного займа по частям в течение определенного сторонами периода времени, в который заемщик распоряжается денежными средствами по своему усмотрению (в соответствии с договором). Требование же кредитной организации немедленно вернуть всю сумму займа единовременно признается судебной практикой как отказ от исполнения договора⁹.

Следовательно, концепция кредита и ее законодательное воплощение не подразумевают возмещения денежных средств кредитору непосредственно после выдачи суммы займа. Таким образом, разъяснения Верховного Суда, изложенные в Постановлении Пленума № 48, применимы, на мой взгляд, только к кредитам, которые не обсуживались вовсе, но не к тем, по которым производились выплаты.

Предлагаемые изменения

Полагаю, что при поступлении выплат по кредитному договору моментом окончания хищения должен признаваться момент прекращения обслуживания кредита. Соответственно, при определении размера хищения должны учитываться выплаты по кредиту.

Данное предложение противоречит общепринятому подходу к определению момента окончания хищения, связанному с получением реальной возможности распоряжаться похищенным имуществом: безусловно, при выдаче кредита лицо получает возможность распоряжаться денежными средствами гораздо раньше прекращения платежей.

Однако, как отмечалось, существо кредитного договора заключается в постепенном погашении задолженности, в связи с чем представляется, что применительно к банковским хищениям путем выдачи (получения) кредитов – с учетом их специфики – от сложившегося подхода, на мой взгляд, можно отойти.

Необходимо отметить, что некоторые суды и сейчас руководствуются подобным подходом, считая ущерб за вычетом суммы обслуживания кредитов¹⁰.

Представляется, что предлагаемые уточнения разъяснений Пленума ВС по моменту окончания хищения безналичных денежных средств путем получения (выдачи) кредита позволят избежать вменения хищения сумм, которые фактически не выбывают из собственности потерпевшего. В частности, изменение подхода могло бы в некоторых случаях существенно влиять на квалификацию действий обвиняемого. Например, на рассмотрении Первого кассационного суда общей юрисдикции находилось уголовное дело, в котором определение ущерба с учетом выплат по кредиту позволило бы переквалифицировать часть преступных эпизодов с ч. 3 ст. 159 УК на ч. 1 ст. 159 (с учетом применимой редакции УК) и освободить лицо от уголовного преследования в связи с истечением срока давности¹¹.

Указанное особенно актуально в случае с выдачей кредита физическим лицам, которые зачастую берут займы на небольшие суммы, и даже несколько выплат по кредиту могут изменить вменяемую часть и категорию преступления, как в упомянутом ранее судебном акте. Например, в отличие от ч. 3 ст. 159.1 УК, ч. 1 той же статьи Кодекса не предусматривает наказание в виде лишения свободы.

Предложенный подход, как представляется, немногое изменит для правоприменителя; в том числе ему не придется рассматривать вопрос о том, погашалось ли тело кредита или проценты при его обслуживании и как это влияет на размер ущерба. В соответствии с ГК при выплатах по кредитному договору первоначально производится уплата процентов, и только затем гасится основной долг. Вместе с тем проценты не могут признаваться ущербом для целей квалификации, так как являются не полученными банком доходами за выдачу кредита, в то время как в уголовном праве ущербом от хищения признается только реальный материальный ущерб, без учета упущенной выгоды. Так, даже сейчас при подсчете размера хищения путем выдачи невозвратных кредитов проценты не учитываются¹².

Кроме того, кредитный договор, заключенный в результате мошеннических действий, является ничтожным – как сделка, нарушающая требования закона и посягающая на охраняемые законом интересы третьих лиц¹³. Соответственно, к указанному договору уже не могут применяться положения ст. 319 и 819 ГК. Если же заключение кредитного договора является законной сделкой, указанные правоотношения находятся исключительно в области гражданского права и не могут рассматриваться в уголовно-правовом контексте.

Согласно позиции
Конституционного Суда¹⁴
нельзя привлечь лицо к уголовной ответственности за совершение правомерных гражданско-правовых сделок. Следуя данной логике, при предлагаемом подходе любые денежные средства, уплаченные до момента прекращения обслуживания кредита, должны учитываться при определении размера хищения и влиять на квалификацию.

Предложенный подход к изменению момента окончания банковского хищения путем выдачи (получения) кредитов позволит избежать вменения хищения излишних сумм и приведет к улучшению положения обвиняемых, не создавая судам существенных сложностей при подсчете ущерба.

---

¹ Если кредит изначально не являлся «заведомо невозвратным», однако в какой-то момент его обслуживание прекратилось, действия лиц могут быть квалифицированы по ст. 176 УК, а не как хищение (см. кассационное определение Третьего КСОЮ от 24 июня 2021 г. № 77-3309/2021: «Ссылка в жалобе на наличие залога имущественных прав ООО <данные изъяты> Сбербанку, стоимость которых превышала размер кредита, а также страхование кредитных рисков, не может быть принята во внимание, поскольку эти обстоятельства говорят не об отсутствии в действиях осужденного состава преступления, а, напротив, свидетельствуют о правильности квалификации действий осужденного по ст. 176 УК РФ, но не как мошенничества»). При этом если заемщик прекратил обслуживать кредит по независящим от него обстоятельствам и не представлял при получении кредита подложных документов, его действия не могут быть квалифицированы как хищение.

² См., в частности, приговор Замоскворецкого районного суда г. Москвы от 15 апреля 2021 г. по делу № 1-71/2021; апелляционное постановление Московского городского суда от 3 октября 2019 г. по делу № 10-18380/2019; кассационное определение Седьмого КСОЮ от 9 июня 2021 г. № 77-2141/2021.

³ Апелляционное определение Мещанского районного суда г. Москвы от 19 апреля 2019 г. по делу № 10-5042/2019; приговор Тверского районного суда г. Москвы от 5 марта 2019 г. по делу № 01-0003/2019.

⁴ Приговоры Верх-Исетского суда г. Екатеринбурга от 2 июля 2020 г. по делу № 1-1/2020 (1-365/2019) и Хамовнического районного суда г. Москвы от 28 апреля 2020 г. по делу № 01-0112/2020; апелляционное определение Московского городского суда от 30 августа 2018 г. по делу № 10-10578/2018.

⁵ Приговор Кушвинского городского суда Свердловской области от 26 мая 2015 г. по делу № 1-1/2015(1-4/2014;1-179/2013).

⁶ Приговор от 22 мая 2017 г. по делу № 1-18/2017.

⁷ Апелляционное определение Мосгорсуда от 30 августа 2018 г. по делу № 10-10578/2018. См. также: приговор Верх-Исетского суда г. Екатеринбурга от 2 июля 2020 г. по делу № 1-1/2020 (1-365/2019).

⁸ Следует оговориться, что выплаченные суммы по кредитам учитываются судами как смягчающее обстоятельство по п. «к» ч. 1 ст. 61 УК (см. апелляционное определение Мосгорсуда по делу № 10-6305/20).

⁹ См., в частности, апелляционные определения Ульяновского областного суда от 28 октября 2014 г. по делу № 33-3887/2014 и Алтайского краевого суда от 19 июня 2013 г. по делу № 33-4772-13.

¹⁰ См., например, приговор Тверского районного суда г. Москвы от 5 марта 2019 г. по делу № 01-0003/2019.

¹¹ Определение Первого КСОЮ от 14 сентября 2021 г. № 77-3217/2021.

¹² Приговор Вичугского городского суда Ивановской области от 18 марта 2013 г. по делу № 1-1/2013.

¹³ Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2019), утвержден Президиумом ВС РФ 24 апреля 2019 г.

¹⁴ Определение от 28 декабря 2021 г. № 2690-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Даниличева Сергея Григорьевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Несмотря на существование ряда доктринальных концепций о моменте окончания хищения, а также разъяснений Верховного Суда РФ по этому поводу, проблематика, связанная с определением момента окончания хищения, остается по существу актуальной на данный момент и с теоретической, и с сугубо практической стороны. Безусловно, то или иное решение указанной проблемы неизменно должно быть связано с анализом основополагающих позиций российского уголовного законодательства относительно понятия хищения. Именно осмысление правовой категории «хищение» позволяет проанализировать момент окончания кражи и грабежа как совокупность фактических признаков противоправного поведения, свидетельствующих о его завершенности.

В соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Обращаясь к важнейшему объективному признаку хищения, законодатель использует для его характеристики такие понятия, как «изъятие» и через соединительный союз «и» и разделительный союз «или» «обращение». Анализ данной формулировки достаточно широко представлен в литературе. Вместе с тем какого-либо однозначного ее понимания исследователями не достигнуто. Не подвергая детальному рассмотрению существующие точки зрения, следует отметить, что практически все они затрагивают проблему стадийности хищений [12, с. 11].

Между тем Верховный Суд РФ уже на протяжении нескольких десятилетий, несмотря на изменение самих понятий кражи и грабежа (по УК РСФСР 1922 г., 1926 г., 1960 г. «похищение», по УК РФ 1996 г. – «хищение»), достаточно последователен в толковании момента окончания хищения. Окончание этих преступлений связывается с появлением у виновного лица возможности распорядиться чужим имуществом или использовать его по своему усмотрению. Так, в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» отмечалось, что хищение следует считать оконченным, если имущество изъято, и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им. По сути, аналогичное положение содержится в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности». Неизменной формулировка момента окончания кражи и грабежа остается и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое».

Между тем в последнем постановлении имеется и важное дополнение, призванное раскрыть смысл данной формулировки. В качестве примера указывается, что имеет место оконченная кража или грабеж в том случае, когда субъект обладает возможностью обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом. Буквальное толкование п. 6 данного постановления Пленума с необходимостью приводит к выводу, что для того, чтобы считать кражу или грабеж оконченными, следует установить лишь возможность обращения в свою пользу или пользу других лиц. Отмечая некоторую противоречивость позиции Верховного Суда РФ относительно понятия момента окончания кражи и грабежа, следует отметить, что мы в целом поддерживаем позицию тех исследователей, которые считают, что изъятие и обращение – две стадии единого процесса – хищения. Поэтому для признания кражи и грабежа оконченными следует установить, имелось ли на стороне субъекта обращение чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц. В связи с этим верно отмечает Н.А. Лопашенко: «Стадия обращения имущества в пользу виновного означает, что хищение окончено, произошло». Тем не менее, понимание природы обращения как завершающей стадии в процессе хищения, заключающейся, согласно ст. 158 УК, в получении чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц, не дает ответа на главный вопрос о моменте окончания кражи и грабежа. Формулировка «получение в свою пользу или пользу других лиц» явно недостаточна для установления твердой основы для установления момента окончания кражи и грабежа, прежде всего, с практической стороны. Вопрос о том, когда именно признавать обращение чужого имущества при краже и грабеже состоявшимся, и соответственно противоправный переход предмета хищения завершенным, традиционно решается с учетом разъяснений Верховного Суда РФ. Между тем, с точки зрения практики, зачастую возникают серьезные сложности в установлении у похитителя возможности пользования или распоряжения предметом хищения, а также в доказывании ее реальности. Позиция Лопашенко Н.А. относительно момента окончания кражи и грабежа заключается в том, что «реальная возможность распоряжения» похищенным как момент окончания хищения не в полной мере отвечает задачам правоприменительной практики, поскольку во многих случаях необходимость определения реальной возможности отодвигает момент окончания хищения на значительно более позднее время, по сравнению с действительным моментом окончания хищения. Мы предлагаем моментом окончания преступления считать факт «завладения», т.е. такое положение, когда преступник установил контроль над предметом, собственник утратил этот контроль хотя бы на непродолжительное время, и у преступника возникла не «реальная» а «потенциальная возможность» распорядиться похищенным. Для обоснования своей позиции мы проанализируем практику применения закона и представления, существующие в научной среде по данному вопросу [20, с. 184].

Возникновение реальной возможности распоряжаться и пользоваться изъятым имуществом исследователями, стоящими на позиции признания моментом окончания хищения возникновение реальной возможности распоряжаться или пользоваться изъятым имуществом по своему усмотрению, связывается с определенной степенью независимости преступника от действия внешних факторов, когда субъект может реализовать свои устремления относительно предмета посягательства. Однако какие именно должны существовать условия, или каких именно препятствий не должно существовать для того, чтобы хищение признать оконченным, отдельные исследователи решают по-разному. Само понятие реальной возможности распоряжаться и пользоваться изъятым имуществом в доктрине уголовного права не выработано, а решение этого вопроса в судебной практике противоречиво.

Можно говорить, что в науке уголовного права на сегодняшний день сложилось условное деление признаков реальной возможности на объективный и субъективный. При этом обычно под возможностью с объективной стороны понимается такая возможность распорядиться или использовать похищенное имущество, которую определяют пространственные, временные, иные параметры изъятия, а также характеристики самого предмета хищения. Так, И. Козаченко и В. Курченко пишут: «Наличие реальной возможности у виновного распоряжаться или пользоваться похищенным по своему усмотрению должно обусловливаться… реальными пространственно-временными параметрами места (обстановки) нахождения и изъятия этого имущества…, вывод о наличии или отсутствии у виновного реальной возможности пользоваться похищенным должен основываться… на характеристике похищаемого имущества (предмета): его свойства, вес, размеры и т.п. и на специфике его местонахождения (охраняемое или неохраняемое место, в помещении или на открытой площадке происходит похищение)». Понятно, что в зависимости от обстановки изъятия, свойств предмета хищения определяется и способность преступника распорядиться похищенным имуществом или использовать его тем или иным способом [15, с. 167].

Под субъективным признаком реальной возможности чаще всего понимаются корыстные намерения виновного, его цели относительно способов распоряжения или использования изъятым имуществом. В этом смысле данный признак будет наличествовать тогда, когда субъект осознает объективную возможность осуществлять те или иные действия с предметом посягательства и желает распорядиться или использовать похищенное соответствующим образом. В связи с этим В. Гузун, С. Милюков полагают, что «наличие объективной возможности распорядиться имуществом на месте преступления еще не делает преступление оконченным, если лицо не осознает этой возможности или имеет намерение распорядиться ценностями за пределами охраняемой территории». Соответствие между объективным признаком возможности выполнять те или иные действия с предметом хищения и субъективным признаком осознания такой возможности и есть момент, свидетельствующий об окончании хищения, по мнению этих исследователей.

Тем не менее, необходимо заметить, если большинство сторонников данной точки зрения, исходя из единых теоретических посылок, выделяют одинаковые обстоятельства, которые следует учитывать при определении момента окончания хищения, то выводы, сделанные исследователями по рассмотрению аналогичных практических примеров, зачастую противоречат друг другу. Так, А.И. Бойцов пишет: «Если предмет хищения таков, что им можно распорядиться (в частности, употребить) без выноса с территории, и виновный имел такое намерение, то хищение считается оконченным с момента завладения этим предметом и появления возможности распорядиться им на месте, в остальных случаях – с момента выноса имущества за пределы охраняемой территории, где преступник получает возможность распорядиться похищенным по своему усмотрению» [7, с. 156]. Не соглашается с такой точкой зрения Н.А. Лопашенко. Она полагает, что возможность распорядиться изъятым имуществом не возникает механически с пересечением виновным пределов охраняемой территории или с пересечением их предметом преступления при перебрасывании его за границу территории. Подобные разногласия между данными авторами и иными исследователями, занимавшимися данной проблематикой, думается, порождены именно различием в понимании реальной возможности распорядиться или пользоваться изъятым имуществом по своему усмотрению.

И. Козаченко и В. Курченко, подвергая сомнению одно из судебных решений, приводят такой пример: П., работая в инструментальном цехе завода, с целью хищения инструмента припрятал его в сумке и пытался пронести через проходную завода, но был задержан работником вневедомственной охраны. Авторы полагают, что кассационная инстанция необоснованно переквалифицировала действия преступника с оконченной кражи на покушение на кражу, указав, что преступление, совершенное П., не было доведено до конца «по не зависящим от него причинам». И. Козаченко и В. Курченко полагают, что, конечно, П. не мог распорядиться инструментом по своему усмотрению, однако у него была реальная возможность (после выноса инструмента из цеха) это сделать (продать, отдать вместо долга и т.д. на территории завода)6. Авторы приводят и другое судебное решение, которое, на их взгляд, характеризует неправильное понимание сути реальной возможности распоряжаться и пользоваться изъятым имуществом по своему усмотрению. Так, К. проник в дом З., изъял часть его вещей, но был задержан при выходе из калитки. Судебная коллегия по уголовным делам областного суда, квалифицируя действия К. как покушение на кражу, мотивировала свое решение тем, что виновный «не имел реальной возможности распорядиться похищенным имуществом». И. Козаченко и В. Курченко, не соглашаясь с такой квалификацией, пишут: «С таким же успехом виновного могли задержать и за пределами калитки…, если следовать логике судебной коллегии, то в этом случае виновный не имел бы реальной возможности распорядиться похищенным имуществом, так как оно у него было изъято».

Вопрос об окончании хищения с проникновением в жилище должен решаться с учетом специфики места. В том случае, если преступник не вышел за пределы территории собственника – вряд ли хищение можно считать оконченным.

В этом смысле интересен и другой пример. Так, Останкинским межмуниципальным судом Северо-Восточного административного округа г. Москвы Гунчев был осужден по п. «б» ч. 3 ст. 161 УК. Он признан виновным в том, что с целью хищения имущества из магазина ООО «Фирма Вилма», проникнув в магазин, подобрав ключ, похитил шубы на общую сумму 19 725 тыс. рублей. После чего Гунчев с похищенным вышел из магазина, и его заметила Ершова, потребовавшая вернуть похищенное. Гунчев пытался скрыться, но был замечен сотрудниками милиции. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении судебных решений: переквалификации действий осужденного с п. «б» ч. 3 ст. 161 на ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 161 УК. Президиум Московского городского суда протест удовлетворил, указав следующее: Гунчев, замеченный при выходе из магазина свидетелем Ершовой, попытался скрыться с похищенным, однако был задержан сотрудником милиции. Таким образом, Гунчев не имел возможности реально распорядиться похищенным имуществом. При таких обстоятельствах действия Гунчева следует квалифицировать как покушение на открытое хищение чужого имущества. Соглашаясь с данным решением, Н.А. Лопашенко пишет: «Изъятие имущества в данном случае, таким образом, было осуществлено, однако обратить его в свою пользу виновный не мог по объективным причинам… признавать преступление оконченным нельзя». Анализируя это же судебное решение, А.П. Козлов задает резонный вопрос: «Сколько должен бегать за виновным работник милиции, чтобы преступление стало оконченным, при условии если преступник не бросил бы похищенную вещь, – километр, два или день, два, неделю?» Далее автор отмечает: «Нетрудно представить себе ситуацию с непрерывным преследованием, в том числе на автомашинах, когда собственник давно лишился вещи, она погибла при перестрелке, в результате случайного пожара и т.п., однако преступление все еще не окончено, поскольку виновный так и не смог распорядиться имуществом…». Предпочтительнее в данном случае позиция Н.А. Лопашенко, поскольку, как нам кажется, хищение не может ни при каких обстоятельствах считаться оконченным, если сохраняется контроль со стороны собственника или иных лиц, действующих в интересах собственника (в широком смысле), за перемещением предмета хищения, и похититель это осознает. В этом смысле гибель предмета хищения все равно не означает окончания хищения, поскольку виновный не получил даже потенциальной возможности распорядиться похищенным. Единственным исключением, на наш взгляд, может быть случай, когда специфические свойства предмета хищения таковы, что он может быть потреблен немедленно (в этом случае, хотя собственник или иной преследователь не утрачивает контроль в смысле фиксации развития событий, однако повлиять на ситуацию уже не может, а похититель, напротив, сохраняет контроль над развитием ситуации в нужном ему направлении). Однако об оконченном хищении при таком развитии событий можно говорить только в том случае, если виновный воспользовался этими качествами предмета и потребил его. Конечно, такой вариант уголовно-правовой оценки не совсем вписывается в предлагаемую нами концепцию определения момента окончания хищения, но бывают ведь и исключения из правил [10, с. 116].

На наш взгляд, проблема определения момента окончания кражи и грабежа в указанном выше аспекте не может рассматриваться без выяснения вопроса о том, что же представляет собой возможность как таковая, и когда она становится реальной. В философии возможность суть тенденция закономерного изменения объектов и явлений, зародыш их будущего состояния. Возможность мыслится в качестве существующего непосредственно и самостоятельно «нечто», но существующего через сущность, через условия. В литературе отмечается: «Для перехода возможного в действительное необходимо два фактора: действие объективных законов и наличие определенных условий».

При этом первый фактор создает возможность, второй реализует ее. Пока нет полного набора благоприятных условий для реализации определенной возможности, она не может перейти в действительность и существует вместе с другими возможностями. В силу того, что материальный объект имеет множество возможностей, изменению объекта присуща некоторая неопределенность. Законы определяют лишь спектр допустимых возможностей, но не реализацию строго определенной возможности; последнее зависит от ряда внешних и внутренних факторов. В этом смысле, изъятие как первоначальный акт хищения условно можно назвать объективным законом, порождающим спектр определенных возможностей относительно развития событий: обращение лицом предмета хищения в свою пользу или прерывание процесса хищения по тем или иным причинам. Поэтому противоправное изъятие при краже и грабеже, рассматриваемое, например, как определенный результат и характеризующееся выводом имущества из сферы хозяйственного господства собственника, представляя собой инициацию развития причинной связи, в результате которой причиняется имущественный вред, есть действительность [25, с. 64-65].

Изъятие – действительность, мыслимая как наступивший имущественный вред в силу исключения из области хозяйственной зависимости собственника того или иного имущества. Здесь изъятие выступает как непреложный акт, определяющий, что в каждом случае фактический захват имущества с необходимостью сопровождается причинением собственнику определенного ущерба. Данное положение соответствует общепризнанной в литературе позиции, согласно которой «ущерб объекту хищения причинен тогда, когда имущество изъято, и собственник или законный владелец лишен возможности осуществлять свои полномочия (пользоваться, владеть, распоряжаться имуществом)». Однако изъятие не является выражением некой абсолютной необходимости для становления последующих явлений – использования и распоряжения имуществом преступником по своему усмотрению.

Таким образом, более правильным было бы связывать момент окончания кражи и грабежа не с появлением «реальной возможности» распорядиться похищенным, а с «завладением» вещью, когда лицо получило контроль над похищенным и потенциальную возможность хоть каким-то образом распорядиться похищенным предметом, а собственник или лицо, действующее в его интересах, хоть на какое-то время утратили контроль над предметом. Безусловно, данный критерий еще нуждается в своем дальнейшем теоретическом обосновании и коренной разработке.

• Главная
• Правовые ресурсы
• Подборки материалов
• Грабеж считается оконченным

Грабеж считается оконченным

Подборка наиболее важных документов по запросу Грабеж считается оконченным (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Судебная практика

Статьи, комментарии, ответы на вопросы

Нормативные акты