Почему пакт молотова риббентропа был ошибкой

Договор, прекративший свое действие 76 лет назад (22 июня 1941 г.), до сих пор находится на передовых рубежах Большой политики. Каждая годовщина его подписания уже традиционно отмечается всем «прогрессивным человечеством» как одна из самых скорбных дат всемирной истории.

В Соединенных Штатах и Канаде 23 августа – это день Черной ленты. В Евросоюзе – Европейский день памяти жертв сталинизма и нацизма. Власти Грузии, Молдовы и Украины в этот день с особым рвением рассказывают подведомственным народам о тех неисчислимых бедах, которые они претерпели из-за Пакта Молотова-Риббентропа. В России все либеральные СМИ и общественные деятели в преддверии 23 августа спешат напомнить гражданам о «позорном» Пакте и в очередной раз призвать народ к покаянию.

Из тысяч и тысяч международных договоров, заключенных за многовековую историю дипломатии, подобной «чести» в современном мире не удостоился ни один. Вполне естественно возникает вопрос: в чем причина столь особого отношения к пакту Молотова-Риббентропа? Самый распространенный вариант ответа: Пакт исключителен по преступности содержания и катастрофичности последствий. Именно поэтому «борцы за все хорошее против всего плохого» считают своим долгом постоянно напоминать людям и странам о зловещем Договоре, чтобы такое больше никогда не могло повториться.

Но есть и другое объяснение: Пакт нанес сокрушительный удар по жизненным интересам внешних и внутренних врагов России. Отсюда и их ненависть к нему, как к символу стратегического поражения.

Конечно пропагандистская машина Запада, постсоветских этнократий и отечественных либералов уже которое десятилетие доказывает нам, что правильным является исключительно первый вариант ответа. Но опыт учит: верить на слово либералу – непростительное легкомыслие. Поэтому давайте попробуем разобраться и выяснить причину ненависти к Пакту у преданных идеалам свободы и демократии государств, а также примкнувшей к ним российской либеральной общественности. Обвинения в адрес Пакта хорошо известны: он привел к началу Второй мировой войны («пакт войны»), он грубо и цинично попрал все нормы морали и международного права. Пойдем по пунктам.

Пакт войны

«23 августа 1939 года нацистская Германия под руководством Гитлера и Советский Союз под руководством Сталина подписали пакт, изменивший историю и положивший начало самой безжалостной войне в истории человечества» (Еврокомиссар по вопросам юстиции Вивьен Рединг).

«Пакт Риббентропа-Молотова от 23 августа 1939 года, заключенный между двумя тоталитарными режимами – коммунистическим Советским Союзом и нацистской Германией, привел к взрыву 1 сентября Второй мировой войны» (Совместная Декларация Памяти и Солидарности Сейма Республики Польша и Верховной Рады Украины).

«Если бы пакта Молотова-Риббентропа не было, то есть большие сомнения, что Гитлер решился бы напасть на Польшу» (Николай Сванидзе).

«Этой войны, этой страшнейшей драмы не было бы, если бы не пакт Молотова-Риббентропа … если бы решение Сталина было иным, Гитлер вообще не начал бы войну» (Антони Мачеревич, министр обороны Польши).

Подобных высказываний за последние годы накопилось множество.

Читая их, просто поражаешься, насколько всемогущ был товарищ Сталин. От одного его слова зависело – быть или не быть Второй мировой войне. Отказался бы Сталин от договора с Германией, и Гитлеру пришлось распустить вермахт, а «белокурым бестиям» с прочим «истинным арийцам» всю жизнь мирно пить баварское пиво.

Японские самураи прекратили бы войну в Китае, а вместо удара по Перл-Харбору занялись рисоводством. Версальская система с мировой гегемонией Британской империи осталась бы незыблемой по сей день. Ну, а американцы так и сидели бы в гордой изоляции за морями-океанами, даже не пытаясь облагодетельствовать собой весь мир. Вот, какова сила слова товарища Сталина.

Если же говорить серьезно, то каждому нормальному человеку хорошо известно, что и Вторая мировая война, и Первая мировая, и Наполеоновские войны были порождены борьбой западных стран за передел мира, борьбой за господство над ним. Сначала борьбой Франции против Великобритании, потом Второго, а следом уже и Третьего рейха против все той же Британской империи. Черчилль в 1936 г., объясняя неизбежность скорого столкновения с Германией, предельно откровенно сформулировал главный закон англосаксонской политики: «На протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте. … Политика Англии совершенно не считается с тем, какая именно страна стремится к господству в Европе. … Не следует бояться, что нас могут обвинить в профранцузской или антигерманской позиции. Если бы обстоятельства изменились, мы в такой же мере могли бы занимать прогермапскую или антифранцузскую позицию. Это закон государственной политики, которую мы проводим, а не просто целесообразность, диктуемая случайными обстоятельствами, симпатиями или антипатиями или же какими-то другими чувствами».

Отменить эту многовековую борьбу внутри цивилизации Запада, в которую в ХХ в. вовлекался уже весь мир, не было под силу слову ни Александра I, ни Николая II, ни Сталина.

Пакт Молотова-Риббентропа, по точному определению Натальи Нарочницкой, «изменил расписание Второй мировой войны», смешав карты британской политики.

Но он, в принципе, не мог ни запустить, ни остановить маховик конфликта между Великобританией и Германией. Подобно тому, как Тильзитские и Эрфуртские договоры не могли предотвратить «грозу двенадцатого года» и прекратить схватку Франции с Британией. А соглашение Николая II с Вильгельмом II в Бьорке – остановить скатывание мира к Первой мировой войне.

Такова реальность. Что же касается заявлений о «Пакте войны», то их авторы не историческими изысканиями занимаются, а политикой и пропагандой. Сейчас уже совершенно очевидно, что наши бывшие союзники и бывшие противники, вместе с доморощенной «пятой колонной» взяли курс на пересмотр истории Второй мировой войны. Их цель – перевести Россию из разряда государств-победителей в разряд потерпевших поражение государств-агрессоров, со всеми вытекающими из этого последствиями. Отсюда и бредовые заявления о «Пакте войны». Законы пропаганды гласят — тысячи раз произнесенная ложь через какое-то время начинает восприниматься обществом как само собой разумеющаяся очевидность. Член правления «Мемориала» (иностранного агента) Ян Рачинский даже и не скрывает, что их задача – превратить утверждение о равной ответственности СССР и Германии за мировую бойню «в банальность». Но это «их» цели и задачи.

Преступный сговор

«Трудно представить еще более грубый и преступный заговор против мира и суверенитета государств» (Инесис Фелдманис, главный официозный историк Латвии).

Надо отдать должное внешним и внутренним врагам России, трактовка Пакта Молотова-Риббентропа как преступного сговора двух тоталитарных «империй зла», в отличие от трактовки «Пакт войны», уже прочно вошла в общественное сознание и действительно многими воспринимается как банальность. Но обвинения в преступлении должны опираться не на эмоциональные характеристики, а на указание конкретных норм международного права, которые попрал («преступил») советско-германский договор. А вот их-то, за все годы демонизации Пакта никто обнаружить так не смог. Ни одной!

Сам Договор о ненападении с юридической точки зрения абсолютно безупречен. Да, советское руководство, как, кстати, и британское, прекрасно знало о готовящемся нападении Германии на Польшу. Однако не существовало ни одной нормы международного права, обязывающей СССР в этом случае отказываться от нейтралитета и вступать в войну на польской стороне. Тем более что Польша, во-первых, была врагом Советского Союза, а во-вторых, в преддверии заключения Пакта официально отказалась принимать от России гарантии своей безопасности.

Секретные протоколы к Договору, которыми в последние тридцать лет разве что детей не пугали, – стандартная практика дипломатии с древнейших времен и по сей день.

Напомню, при Бараке Обаме Россия и США заключили соглашение по Сирии, значительная часть которого по настоянию американской стороны была засекречена. Прогрессивная общественность даже не шелохнулась. Почему мы должны считать, что позволенное Обаме является преступным для Сталина?

Не будучи противоправными по форме Секретные протоколы не были таковыми и по содержанию. В организованном Александром Яковлевым (главным архитектором развала Советского Союза) Постановлении Съезда народных депутатов СССР, заклеймившем Пакт Молотова-Риббентропа, утверждалось, что Секретные протоколы, разграничивая сферы интересов СССР и Германии, «находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран». Однако все это откровенная ложь.

Не существовало, как и не существует сейчас, никаких норм международного права, запрещающих государствам разграничивать сферы своих интересов. Более того, запрет на подобное разграничение фактически означал бы обязанность стран противодействовать друг другу на территории третьих государств, с соответствующими последствиями для международной безопасности. Конечно, «маленьким, но гордым» странам, приноровившимся ловить рыбку в мутной водице противостояния великих держав, подобный запрет был бы крайне выгоден, но не следует путать их интересы с международным правом. Поэтому сам принцип разграничения «сфер интересов», примененный в Пакте Молотова-Риббентропа, не является противоправным и, следовательно, преступным.

Ни в коей мере разграничение «сфер интересов» не противоречит и закрепленному в международном праве принципу суверенного равенства всех государств. Пакт не содержал никаких решений, обязательных для исполнения третьими странами. Иначе, зачем их делать секретными для будущих исполнителей? Широко распространенное обвинение, что по Секретным протоколам Гитлер передал Сталину Прибалтику, Восточную Польшу и Бессарабию – чистой воды демагогия. Гитлер, в принципе, даже при всем желании, не мог отдать того, что ему не принадлежало.

Да, Пакт лишил Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву и Румынию возможности использовать Германию против СССР. Поэтому они и кричат истошно о попрании их суверенных прав. Но Германия – тоже суверенная и независимая страна. Она совершенно не обязана была служить интересам государств-лимитрофов. Не было ни одной нормы международного права и ни одного международного договора, которые обязывали бы Германию противодействовать восстановлению территориальной целостности нашей страны. Как не существовало ни одной такой нормы, запрещающей нам возвращать отторгнутые у нее территории. В противном случае придется признать противоправным, следовательно, преступным возвращение Францией Эльзаса и Лотарингии, восстановление территориальной целостности Германии или Вьетнама.

Собственно Договор о ненападении в открытой его части содержал обязательство СССР сохранять нейтралитет по отношению к Германии независимо от ее столкновений с третьими странами, Секретные же протоколы к Договору, в свою очередь, оформили обязательство Германии не вмешиваться в дела СССР на европейской части постимперского пространства. Ничего более. Утрируя, договор банка и торговца семечками у его входа: первый обязуется не торговать семечками, второй не одалживать деньги клиентам банка.

«Прогрессивному человечеству», якобы столь озабоченному противоправностью Пакта Молотова-Риббентропа, можно только посоветовать призвать к покаянию США и Великобританию, которые в 1944 г. не «сферы интересов» в третьих странах разделили, а разделили между собой богатства этих самых третьих стран. «Персидская нефть ваша. Нефть Ирака и Кувейта мы поделим. Что касается нефти Саудовской Аравии, то она наша» (Франклин Рузвельт послу Великобритании лорду Галифаксу, 18 февраля 1944 г.). ПАСЕ, ОБСЕ, Конгресс США и далее по списку, напринимавшие горы резолюций в осуждение мифической преступности Пакта Молотова-Риббентропа, об этом реальном преступном сговоре даже и не вспоминают.

Аморальный Пакт

Тезис о безнравственности Пакта Молотова-Риббентропа вбит в общественное сознание еще более прочно, чем тезис о его преступности. Об аморальности Пакта почти единодушно говорят и политики, и историки, правда, опять-таки, не отягощая себя обоснованием причин подобной оценки. Обычно все сводится к патетическим заявлениям о том, что не стыдиться договора с Гитлером могут лишь бессовестные люди. Однако и здесь мы имеем дело с сознательной и циничной демагогией.

До 22 июня 1941 года для СССР Гитлер – легитимный глава одной из великих европейских держав. Потенциальный противник и даже вероятный? Несомненно. Но потенциальными противниками и даже весьма вероятными на тот момент для нашей страны были и Франция с Великобританией. Достаточно вспомнить, как в 1940 г. они готовили удар по СССР, чтобы придать начавшейся мировой войне характер общеевропейского «крестового похода против большевизма», дабы хоть таким способом принудить Третий рейх пойти на Восток и тем самым спасти от краха разработанный британскими стратегами сценарий войны.

Нацистские преступления на момент подписания Пакта еще не были совершены. Да, к тому времени Третий рейх произвел аншлюс Австрии и захватил Чехию. Практически бескровно. Американская же агрессия в Ираке привела к гибели сотен тысяч мирных жителей. Гитлер собирался напасть на Польшу, но Трамп угрожает войной Северной Корее. Следует ли из этого, что любой договор, подписанный с Соединенными Штатами, по определению аморален?

В Третьем рейхе существовала открытая, закрепленная на законодательном уровне, дискриминация еврейского населения. Но столь же открытая и законодательно закрепленная тотальная дискриминация негритянского населения была в то время в Соединенных Штатах. Это не было и не могло быть препятствием для взаимодействия Сталина с президентом расистского государства Рузвельтом. Лагеря смерти и все, что связано с попыткой «окончательного решения еврейского вопроса», все это было в будущем.

Человеконенавистнический характер национал-социалистической идеологии Третьего рейха также не делает договор с этой страной преступным и аморальным. Либеральный глобализм совершенно правомерно рассматривать, как одну из разновидностей человеконенавистнической идеологии. Из чего вовсе не следует, что нельзя заключать договоры с Франсуа Макроном или Ангелой Меркель. Свое отношение к этому вопросу Сталин предельно четко сформулировал в беседе с министром иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока: «Какова бы ни была идеология в Японии или даже в СССР, это не может помешать практическому сближению двух государств».

Поэтому давно пора признать, что стремление объявить Пакт Молотова-Риббентропа безнравственным сговором является ничем иным, как сожалением о том, что Сталин отказался ставить чужие интересы выше интересов своей страны, выше интересов безопасности Советского Союза.

Причем неважно, какие именно интересы – мирового коммунистического движения, интересы борьбы с нацизмом или интересы демократии.

Как видим, все тиражируемые обвинения в адрес Пакта Молотова-Риббентропа («Пакт войны», преступный и аморальный сговор с Третьим рейхом) в историческом, правовом и нравственном плане абсолютно несостоятельны. Причем, очевидно несостоятельны. Но откуда же тогда такая совершенно искренняя, неподдельная ненависть к Пакту на Западе, в постсоветских этнократиях и у либерального сообщества России? Давайте и здесь попробуем разобраться по порядку.

Запад

«Договор поменял расписание неизбежной войны, а, следовательно, послевоенную конфигурацию, сделав невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу как в начале войны, поскольку надо было оборонять Западную Европу, так и после победы – там уже был СССР. Пакт Молотова-Риббентропа 1939 года – является крупнейшим провалом английской стратегии за весь ХХ век, вот почему его демонизируют» (Наталия Нарочницкая).

А англосаксы, как известно, уже более полувека определяют позицию Запада в целом по всем ключевым проблемам.

К этому следует добавить, что с помощью Пакта Молотова-Риббентропа Советская Россия вернула себе Выборг, Прибалтику, Западную Белоруссию, Западную Украину и Бессарабию, отторгнутые от нашей страны в период краха Российской империи.

Шок Запада от возвращения одного только Крыма лучше всего объясняет, почему западных политиков до сих пор «трясет» при одном воспоминании о Пакте Молотова-Риббентропа.

Постсоветские этнократии

Все лимитрофные государства и в начале ХХ века, и в его конце обретали независимость исключительно в результате кризиса российской государственности (сначала Российской империи, затем Советского Союза). Роль форпоста западной цивилизации в противостоянии с Россией они до сих пор считают главной гарантией своего существования. В августе 1939 г. Небо упало на Землю, мир перевернулся. Еще бы, не стало единого фронта Запада против России. Одна из великих держав – Германия – признала постимперское пространство зоной интересов СССР, а затем (лиха беда начало) в Ялте это были вынуждены сделать и Великобритания с Америкой. Столпам Запада на какое-то время взаимодействие с Советским Союзом оказалось жизненно необходимо, а про «маленьких, но гордых» они временно забыли. Поэтому Пакт Молотова-Риббентропа для всех лимитрофов до сих пор является символом всего самого худшего, что с ними может случиться, символом призрачности их существования. Отсюда и их истерики по поводу «нового Пакта Молотова-Риббентропа» при любом самом незначительном признаке улучшения отношений России со странами Запада, в первую очередь с Германией.

Либеральная общественность

Проще всего отношение либерального сообщества России к Пакту объяснить стремлением угодить Западу, привычкой «шакалить у посольств» и любовью к иностранным грантам. Однако полагаю, что они бы все это писали/говорили и на общественных началах, хотя за гонорары «зеленью», конечно, делать такое сподручнее.

Еще Достоевский предельно четко сформулировал кредо «бесов» (тогда выступавших под вывеской «социалисты», сейчас – «либералы»): «Кто проклянет свое прошлое, тот уже наш».

Лишь в духовно разложившемся обществе «иванов, не помнящих родства» они – как рыба в воде. Отсюда их столь искренняя любовь к 20-м и 90-м годам прошлого столетия – периодам политического и нравственного распада страны, периодам открытого глумления над самыми героическими страницами русской истории. Отсюда, кстати, порой кажущаяся неадекватной реакция либералов на возвращение Крыма. Конфликт с Западом и исчезновение импортных деликатесов – все это вторично. Главное в другом — «счастье было так близко, так возможно». Собственность «прихватизировали», патриотизм превратили в ругательство, слово «русский» употребляли исключительно в сочетаниях «русский фашизм» и «русская мафия». И тут, нате вам, возвращение Крыма, и патриотизм, как национальная идея.

Причем, все это уже второй раз за неполные сто лет. Только в «благословенные» 20-е годы у «пламенных революционеров» («бесов» того времени) появилась возможность при вынесении приговора писать: «расстрелять как патриота и контрреволюционера». Только вчера при взрыве храма Христа Спасителя радостно скакали и кричали: «Задерем подол матушке-России». Одним словом, только-только утвердилась надежда на свое светлое будущее в экспроприированных арбатских квартирах и на подмосковных дачах ликвидированной «контры», как мир вдруг начал рушиться. Государственные интересы и патриотизм объявили высшей ценностью. И Пакт Молотова-Риббентропа стал для них одним из самых наглядных и зримых доказательств катастрофы. У Василия Гроссмана, провозглашенного либералами «великим русским писателем», были все основания горько жаловаться: «Мог ли думать Ленин, что, основав Коммунистический Интернационал и провозглашая лозунг мировой революции, провозглашая „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“, он готовил почву для невиданного в истории роста принципа национального суверенитета? … Русское рабство и на этот раз оказалось непобедимо».

Подводя итог, можно сделать вывод о том, что у Запада, постсоветских этнократий и российских либералов есть все основания ненавидеть Пакт Молотова-Риббентропа, считать его воплощением зла. Для них он, действительно, является символом стратегического поражения. Их позиция понятна, логична, в полной мере соответствует их интересам и не вызывает вопросов. Вопрос вызывает другое – до каких пор в оценке Пакта Молотова-Риббентропа мы будем руководствоваться отношением к нему внешних и внутренних врагов России?

Был ли Пакт Молотова – Риббентропа великой ошибкой?

 Пакт Молотова-Риббентропа был подписан 23 августа 1939 года. С момента подписания прошло уже больше 80 лет, но споры о целесообразности такого мирного договора не утихают и по сей день.

Фактически мирный договор был расторгнуть сразу после нападения Германии на СССР, но даже сейчас историки пытаются проанализировать причины его подписания и последствия. Некоторые видят в пакте преступление против человечества, а другие считают его необходимостью. Зачем нужен был документ, подписанный 23 августа, если 1 сентября уже началась Вторая Мировая Война?

Суть пакта

Соглашение было подписано главами ведомств иностранных дел, от Германии представителем был Иоахим Риббентроп, Советский Союз представлял Вячеслав Молотов. Положения пакта гарантировали мир между Германией и СССР и включали обязательство, по которому ни одно из государств не может вступить в союз с врагами другой страны и не поможет им.

<ins id=»mailru_ad_710877_1643696387993″ class=»TargetAd-target-0-2-228 mrg-tag» data-ad-client=»ad-710877″ data-ad-query=»sitename=96864631″ data-ad-slot=»710877″ data-ad-status=»ready»>

</ins>

Уже спустя 8 дней после подписания пакта войска Германии вторглись на территорию Польши, 17 сентября на территорию Польши вошли и советские войска. Ситуация закончилась разделом территорий Польши и подписанием договора о дружбе и секретного дополнительного протокола. Тот самый секретный протокол определял «границы сфер интересов» для Германии и Советского Союза. Речь шла о возможности территориально-политического переустройства областей, которые входили в состав Польского государства, Латвии и Литвы, Эстонии, Финляндии.

Причины подписания

Надо понимать, что политическая ситуация в мире тогда постоянно накалялась. Страны искали любой выход из ситуации, дабы обезопасить свои границы. Но поступая таким образом, создавались предпосылки для еще более серьезных конфликтов.

Историки отмечают несколько причин, по которым Сталин пошел на подписание пакта о ненападении. Первым стоит отметить заключение в 1938 году трехстороннего договора о ненападении между Англией, Францией и Германией. Таким образом, Германия обязывалась не нападать на страны, а они в свою очередь не препятствовать в нападении на СССР. В то же время, между этими странами и СССР существовал договор об оказании помощи в случае нападения врага. Таким образом, получалось, что страны подписывали договоры с СССР и Германией и одновременно нарушали их. Помимо этого, был заключен договор о разделе Чехословакии.

Второй причиной был категорический отказ Польши пропустить советские войска для защиты территорий Польши от немцев. Ситуация сложилась так, что Германия с огромной скоростью приближалась к границам Советского Союза, а все государства только способствовали этому.

Политическая оценка пакта

Хотя пакт Молотова-Риббентропа так неоднозначно оценивали и подвергали резкой критике, необходимо отметить, что за рамки практики международных отношений, принятой перед Второй Мировой Войной, пакт не выходил. Но вот дополнительный секретный протокол, конечно, нарушал международные права.

Помимо территорий СССР получил еще дополнительные 2 года подготовки к возможной войне. Но и Германия получила 2 года без войны на два фронта, за это время Германия смогла разгромить не только Польшу, еще и Францию, и малые страны Европы. Поэтому историки часто склоняются к тому, что именно Германия приобрела больше от этого документа.

Пакт Молотова-Риббентропа: позор СССР или гениальный ход?

Договор о ненападении или пакт Молотова-Риббентропа был заключен между Советским Союзом и Германией 23 августа 1939 года. К тому моменту Германия уже почти шесть лет находилась под властью фашистского правительства. В соответствии с пунктами заключенного договора, Советский Союз и Германия не только обязались не нападать друг на друга и не участвовать в объединениях друг против друга, но и разделить территории восточной Европы, определившись со сферами своих интересов. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война: Германия нарушила пакт, и его действие прекратилось. Историки и политики до сих пор спорят о значении этого договора в истории нашей страны. Чем был этот ход для советских властей? Diletant. media спросил у экспертов

С 1991 года тезис «пакт Молотова — Риббентропа сделал возможным начало Второй мировой войны» не сходит со страниц прессы. Теперь он прописался и в повестке дня парламентов наиболее нервных государств Восточной Европы. Увы, всё это время речь шла о предположении, достоверность которого не способна выдержать серьёзной проверки.

«Без пакта не было бы Второй мировой»

Украинский парламент отмечает, «пакт Риббентропа — Молотова от 23 августа 1939 года, заключённый между двумя тоталитарными режимами — коммунистическим Советским Союзом и нацистской Германией, привёл к взрыву 1 сентября Второй мировой войны». Впрочем, документы, подписанные в Москве, стали рассматриваться как «пропуск», без которого Вторая мировая не могла бы случиться, довольно давно — с момента падения СССР. Попытки отдельных лиц оспорить этот тезис с помощью риторики, типичной для советской историографии, всегда были малоуспешны. Напомним: в советское время утверждалось, что СССР шёл на пакт не ради того, чтобы развязать немцам руки для действий против всего остального мира. Целью пакта, как утверждали советские историки, было оттягивание времени для подготовки к войне с Германией.

Понятно, что после 1991 года из-за появления большого количества документов и новых данных эта точка зрения мало кого всерьёз привлекала. Стало известно, что в сентябре 1939 года соотношение вооружённых сил Германия — СССР было лучше, чем 22 июня 1941 года. Маленький пример: в 1939-м Германия имела менее 2000 пушечных танков всех типов, да и из тех больше 60 процентов приходилось на машины с 20-мм пушками. Типичный советский пушечный танк той эпохи был вооружен 45-мм пушкой, чей снаряд на порядок тяжелее двадцатимиллиметрового. И было пушечных танков у СССР около 15 тысяч. В 1941 году самый многочисленный немецкий танк был вооружён в основном 50-мм пушками, а в РККА по-прежнему доминировали 45-мм. Как и следовало ожидать, оружие в воюющей стране обновляется быстрее, чем в невоюющей.

Крайне сомнительным тезис «Пакт ни при чём» делали и воспоминания немецких военных. Все они сообщают одно и то же. На предвоенном совещании Гитлера для воинских чинов «наибольшей неожиданностью и одновременно самым глубоким впечатлением, естественно, было сообщение о предстоящем заключении пакта с Советским Союзом. … Тем самым, говорил он, у западных держав выбиты из рук главные козыри. …в результате заключения пакта с Советским Союзом положение Польши стало безнадёжным».

То же самое сообщает нам простая логика. СССР, как известно, был сильнейшей сухопутной державой тогдашнего мира и, как страна с коммунистической идеологией, считал существование нацизма неприемлемым. Без пакта между Союзом и Германией завоевание Польши для Гитлера не имело смысла. Оно оставило бы его потрёпанные в боях части, далеко оторвавшиеся от своих баз снабжения, один на один с мощнейшей армией мира. Каким бы рискованным человеком ни был вождь германской нации, он не был дураком. Итак, источники, реальное соотношение сил и простейшая логика — всё указывает, что пакт был тем элементом, без которого Вторая мировая не могла бы начаться. Получается, парламенты Польши, Литвы и Украины правы в своих декларациях?

Можно ли начать мировую войну за неделю?

Пара мелочей мешает согласиться с этой мыслью. Пакт был подписан 23 августа 1939 года. Предыстория его заключения отлично задокументирована. 8—10 августа СССР получил от Германии первые сведения о том, какие страны та хочет включить в свою сферу влияния. До этого ни о каком военно-политическом пакте с протоколами речь просто не шла. Лишь 11 августа, видя нежелание англо-французской делегации идти на сотрудничество по оборонительному союзу против Германии, советское руководство согласилось на «постепенные» переговоры с рейхом в Москве. И только 13 августа Германия уведомила СССР, что согласна на такие переговоры и их место.

Но «постепенные» переговоры — это серия встреч, в которых сам военно-политический пакт по разделу сфер влияния будет подписан лишь в самом конце. То есть ни 11, ни 13 августа немцы не знали, когда будет заключён пакт. 15 августа Германия передала СССР свои предложения и поставила вопрос о приезде в Москву министра иностранных дел Риббентропа. Советская сторона сделала встречные предложения, а 17 августа Германия их все приняла.

Москва указывала: сначала нужно подписать экономический договор, а потом уже согласовать пакт и протокол к нему. 19 августа Германия сообщила о своём согласии, но советская сторона тянула время, настаивала на постепенном развитии событий. СССР передал в Берлин проект пакта о ненападении и дал разрешение на приезд Риббентропа лишь на 26—27 августа. Поэтому 21 августа в 15 часов немецкий посол передал телеграмму от Гитлера Сталину, в которой фюрер, ссылаясь на польский кризис, предлагал принять Риббентропа не позднее 23 августа. Через два часа СССР согласился.

Вышеизложенное означает, что Пакт Молотова — Риббентропа вообще не мог иметь какого-либо отношения к началу Второй мировой войны. Получается, что до 21 августа немецкая сторона вообще не знала, что пакт удастся подписать до начала военных действий. Ведь Германия планировала нападение на Польшу на 26 августа, что зафиксировано и в документах, и в мемуарах военачальников Рейха. Перенос на 1 сентября был немцами не запланирован. Он произошёл из-за того, что Британия пригрозила Берлину вмешательством в будущую войну на стороне Польши. Германия хотела дать своим торговым судам время для достижения безопасных портов, что требовало отсрочки. То есть вплоть до 21 августа Гитлер планировал начать войну до подписания пакта.

Об арифметике

Может быть, немцам хватило бы и пяти дней, чтобы подготовить завоевание крупной страны? Простейшая арифметика мобилизации указывает: подготовка к польской кампании не могла длиться менее четырёх недель. Для десятков дивизий нужно было завезти на театр боевых действий десятки тысяч тонн топлива, не меньше снарядов, продовольствия и множество инженерного имущества. Однако на самом деле немцам пришлось начать такую подготовку намного раньше, чем за четыре недели. Ведь они планировали добиться внезапности. Поэтому «сосредоточение дивизий в пограничной полосе мотивировалось строительством «Восточного вала», отмечает участник событий Манштейн. Для этого «начиная с лета по приказу Гитлера велись лихорадочные работы по созданию «Восточного вала». Целые дивизии, постоянно сменяя друг друга, перебрасывались на несколько недель к польской границе для участия в строительстве».

Разумеется, никакой вал никто использовать не собирался: планов обороны на его основе немцы не имели. Однако дивизии к польской границе подтягивались ещё в июле. А план «Вайс» для наступательной войны с Польшей готовился с апреля 1939 года и 15 июня того же года в него было внесено последнее изменение. 14 августа на совещании с военными по поводу близящейся войны с Польшей Гитлер заявил: «Россия не собирается таскать [для Англии] каштаны из огня. …Возможно, она предпримет какие-то действия на периферии или будет желать таковых. В центральных районах — нет». Никакого пакта или уверенности в его заключении у фюрера в этот момент не было. И сам Гитлер это осознавал, на том же совещании сообщая военным: «Взаимоотношения с Россией: слабый контакт, начаты торговые переговоры. Будет выяснено, пошлём ли мы в Москву своего представителя. В стадии выяснения вопрос, кого послать — авторитетную личность или нет».

Как мы видим, руководство Германии не считало, что пакт является достаточным или даже необходимым условием, при котором Берлин может начать войну. Планирование и её подготовка были завершены до того, как Риббентропа решили послать в Москву.

Где логика, Адольф?

Возникает естественный вопрос: не обманывают ли нас источники? Логика подсказывает, что Гитлер не мог решиться на развязывание войны с Польшей, не заручившись хотя бы нейтралитетом Советской России. Германия была просто слишком слаба, чтобы решиться на войну без этого фактора. Как мы уже отмечали, её танковый парк был прискорбно мал, запасов снарядов и топлива было всего на несколько недель боёв с поляками. Качество тоже не вызывало восхищения: снаряд самого массового немецкого танка был на порядок легче, чем у его советского коллеги.

Ответ на этот вопрос предельно прост: не стоит рассматривать события 1939 года нашими глазами. Советская сторона в ту пору не знала о слабости немецкой, да и немецкая не подозревала, что к востоку от неё лежит сильнейшая сухопутная держава мира. СССР до Московской и Сталинградской битвы никогда не рассматривался Западом как серьёзный противник. Немецкому руководству просто не приходило в голову, что ему вообще нужно беспокоиться о советской военной угрозе. Как отмечает историк М.Ю. Мельтюхов, на Западе задолго до Финской войны бытовало мнение, что население большевистской России «варвары, и совершенно очевидно, что противопоставить немцам они вряд ли что-то смогут». Из-за присущего западным народам мессианства и склонности считать себя лучшей частью человечества, СССР считался игрушечным государством, не способным вообще ни на что, тем более на что-то серьёзное.

Простой пример: после начала Советско-финской войны Франция, воевавшая с Германией, посчитала необходимым наказать распоясавшихся северных варваров. Для этого она решила напасть на СССР. 5 февраля 1940 года Верховный совет союзников принял решение послать в Финляндию через Норвегию 135 000 солдат. Если бы не конец войны, это было бы сделано, но увы, Финляндия больше не желала быть полем боя. Однако французы не успокоились. К концу марта они составили планы нападения на СССР из французской Сирии, используя ограниченный контингент с парой сотен самолётов. Нашему современнику всё это кажется нелепостью и абсурдом. Воевать с сильнейшей страной мира, отправив туда сотню тысяч солдат или пару сотен самолётов? Зачем, чтобы РККА сделала из них тонкую белковую кашицу?

Однако для человека из западного мира это был абсолютно здравый и логичный план. В конце концов, удавалось же французам сходными силами подавлять восстания негров в Африке, так чем же русские лучше?

Более того, внимательное изучение немецких источников указывает: Гитлер вообще заключал соглашение с Россией не для того, чтобы обезопасить себя от внезапного советского удара после покорения Польши. Этот вариант его вовсе не беспокоил, он о нём тогда и не упоминал (ведь белые папуасы не могут навредить настоящим белым людям). Зато он немного огорчался из-за предстоящей в ходе начинаемой мировой войны блокады Германии. Договор с СССР, пояснял он военным за считаные дни перед войной, значит, что «блокада Германии также теперь не достигнет результата». Именно этот смысл вкладывался немцами в растиражированную оценку пакта («Тем самым, говорил он, у западных держав выбиты из рук главные козыри»).

Главным плюсом документа от 23 августа в немецких глазах был не нейтралитет СССР, а торговля с ним, которая, мнилось Берлину, позволит хрустеть булками даже в разгар мировой бойни. Здесь следует напомнить: Гитлер не планировал воевать долго. Его первоначальный план войны с Францией предусматривал её разгром в конце 1939 года. После этого вопрос блокады во многом снимался. Вся континентальная Европа становилась источником сырья. То, чего в ней не было, можно было завезти через нейтральный Иберийский полуостров. К тому же была ещё и нейтральная Италия. Всё это значило, что прорыв блокады на советском направлении был для фюрера желательным, но не слишком важным. А значит, пакт не рассматривался им — и не мог рассматриваться — как необходимое условие начала Второй мировой.

И о чём только думал Сталин?

Кажется непонятным, зачем главе СССР было нужно играть в этот странный нейтралитет. Осенью 1939 года Германия была намного слабее, чем летом 1941 года. Воевать с немцами, имеющими в тылу сухопутной фронт во Франции, явно лучше, чем с немцами, усилившимся за счёт разгрома Франции. В случае столкновения с Гитлером осенью 1939 года война для советской стороны была бы явно проще. Именно такой представляется картина для нашего современника, знакомого с тем, как развивались события в реальной истории, и незнакомого с тем, чего ожидали от них сами современники событий.

В действительности, весь мир той эпохи считал, что сильнейшая военная держава мира — это Франция, а Германия уступает ей по мощи. Итоги Первой мировой, казалось, указывают именно на это. Про то, что Германия проиграла тогда только из-за блокады, все успешно забыли. И так думали не только во французских или советских штабах, но и в немецких. На стене у руководителей немецкой армии до 1938 года висел портрет французского, а не немецкого маршала. Сталин в 1939 году не планировал давать Гитлеру безопасный тыл. Он всего лишь учёл очевидные уроки Первой мировой и не хотел таскать для Запада каштаны из огня ещё один раз. Это был разумный и логичный подход — хотя, как нам теперь ясно, и совершенно неверный.

Однако ни Сталина, ни Молотова упрекнуть в этом невозможно. То, что Германия задавит «сильнейшую в мире» французскую армию, как котёнка, не знали в тот момент даже большинство немецких генералов. Многие из них, напротив, ждали неизбежного поражения. Уверены в быстрой победе на Западе в этот момент были разве что Гитлер с Гудерианом и Манштейном. Было бы неразумно обвинять Сталина в том, что его способность представить себе будущую войну была ниже, чем у этой троицы. Вместе с ним ошибался практически весь остальной мир. Сам факт разгрома был тесно связан с личными способностями людей, направлявших бег немецкой военной машины. Корректный учёт личного фактора в войне традиционно чрезвычайно труден, а часто и вовсе невозможен.

О том, кто виноват

На первый взгляд, перед нами типичная «история по-украински». История Польши в последние века, равно как и независимой Украины, протекала рядом с историей России, и потому у двух европейский стран не мог не сложиться определённый комплекс неполноценности. Естественно, что он перерос в рассказы из серии «а ещё они подтолкнули Гитлера начать мировую войну». В самом деле, не сам же Гитлер, отличный парень, обещавший украинцам независимость и давший Польше оторвать от Чехословакии Тешинскую область, додумался до плохого.

Разумеется, кроме русских, никто не смог бы внушить автору «Майн кампф» такую зловещую идею. А значит, «охотничьи рассказы» о зловещей роли Пакта Молотова — Риббентропа, на первый взгляд, относятся к категории «посмеяться и забыть». Мало ли к каким тяжёлым последствиям для психики приводит некомпенсированный комплекс неполноценности. Завтра пакт могут обвинить в изгнании людей из рая или в Большом взрыве — что же, нам и из-за этого расстраиваться?

Однако не всё так просто. Какими бы смехотворными ни были прохладные истории о «ключевой роли пакта» в начале Второй мировой, они не получили каких-то серьёзных фактических возражений внутри нашей страны. СМИ, сообщавшие новость, и даже отечественные историки Второй мировой в лучшем случае ограничились дежурным «у вас самих негров вешают». То есть напоминанием того, что раздел Чехословакии с немцами (той же Польшей) здорово помог началу немцами успешной войны на континенте.

Привычные обществу спикеры, живо рассказывающие о необходимости досок для Маннергейма и памятников Грозному, воздержались от возражений по существу инициативы восточноевропейского парламента. Возражения «вы тоже хороши» смотрится особенно дико на фоне того, что мы, в данном случае, вовсе «не хороши». Конкретно пакт, как отмечено выше, никоим образом не мог запустить — и не запустил — маховик мировой бойни.

Почему же это очевидное возражение так и не прозвучало с российской стороны? Предположим, историкам не платят за защиту чести страны, и они, как и положено при капитализме, на бесплатный труд не напрашиваются. Но почему даже вездесущий и довольно эффективный МИД не сообщил восточноевропейским партнёрам вышеизложенных общеизвестных фактов?

В конце концов, обвинение в развязывании войны с помощью пакта предъявили именно ему. Молотов, подписавший документ и его секретные приложения, был главой советского МИДа, а не прохожим с улицы. Отсутствие опровержений подобных заявлений восточноевропейцев давно привело к тому, что на Западе эта точка зрения воспринимается как данность. Еще в 2009 году Европейский парламент провозгласил день подписания пакта Днём памяти жертв сталинизма и нацизма, поставив этим СССР на одну доску с нацистской Германией. А что, ведь против этого и сами русские ничего возразить не могут, верно?

Причиной пассивности российской стороны здесь является то, что в нашей стране в последние десятилетия сложилась неприятная тенденция слабо интересоваться собственной историей, особенно теми её деталями, которые не выглядят слишком героическими. Например, деталями истории пакта. Именно поэтому наш министр культуры — формально обладатель научной степени по истории — в 2011 году заявил, что на факты в истории «уже давно никто давно не обращает внимания! Главное — их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда…». Чтобы уж совсем прояснить свою позицию, он добавил: «Вам этот напомнило советский агитпроп? Что ж, не без этого…». Иными словами, с точки зрения министра, не важно рассказывать про вполне реальную невиновность СССР в развязывании крупнейшей войны в истории.

Как мы видим, грешно винить наших историков или официальных лиц, считающихся таковыми, в том, что они не слишком активно используют факты для дезавуирования антироссийских заявлений парламентов других стран. Чтобы использовать факты, на них надо обращать внимание. А с этим у нас пока сложно.