В одной из философских статей мелькнуло замечательное выражение: «пошлость пошлого человека». С этим сталкиваешься не только в мире гомофобных оценок, но именно здесь, на мой взгляд, оно присутстсвует в наиболее чистом виде.
Речь недавно зашла о кино и актёрах-геях, о мере убедительности их игры в сценах гетеро-отношений (романов, поцелуев и объятий на экране). Пожалуй, список тех, кто будучи геем, играл «натуралов» в кино — бесконечен. От Жана Марэ до Юрия Богатырёва
Да и «натуралов» в роли геев тоже более чем достаточно. («Одинокий мужчина» и «Горбатая гора» — у всех на памяти). Но российское восприятие — специфическая вещь.
«Не всякий зритель готов воспринимать актёра-гея на экране в роли героя-любовника, (гласил один из фейсбучных комментариев). Воображение тут же подскажет сцену в постели, где он…. или его… (туда или сюда) «имеет» реальный партнёр. Ясно, что ваше отношение изменится. Какая уж тут достоверность? Узнав о гей-ориентации актёра, я на фильмы с ним, конечно, не пойду».
Дело не в конкретном комментарии (это дело зрительского вкуса). Однако, важную черту известных гомофобных представлений он всё-таки проясняет.
Речь идёт о незрелой картине мира, в которой сексу отводится центральное место. Так школьник «раздевает глазами» «училку», представляя её в постели, а всё, о чём она «трындит» у доски – остаётся за рамками внимания.
Подростковое сознание проецирует на сложную реальность (социальную, эмоциональную, художественную) детские представления о сексе, — где чисто-биологический, «технический» аспект отношений становится доминирующим и определяет всю сферу восприятия.
С тем же успехом музыка Чайковского или пьесы Уайльда – могут стать поводом для «постельных фантазий» зрителя с участием этих людей. Духовная часть жизни (которая и является её реальным смыслом), ускользает от ребёнка (или гомофоба), для которого культурное и биологическое – неразличимы до степени смешения, находятся вне иерархии, а чаще всего, биологическое – намного важнее культурного.
Но если в зале консерватории фантазии на тему орального (анального) секса композитора в момент исполнения «Патетической» симфонии – явный пример патологии и извращённого сознания, — то чем, интересно, мысли о Жане Марэ (в постели с Кокто) сильно отличаются от «моче-полового» уровня восприятия Чайковского?
Чем вообще «постельное» восприятие семейной пары (независимо от её ориентации) отличается от школьного «раздевания глазами» «училок» в момент учебного процесса?
Но подростку вряд ли объяснишь, что любовь и отношения людей – это не только сексуальная «технология», но ещё и масса сложных, духовных и эмоциональных вещей, которые эту «технологию» наполняют. Он может это знать, но вряд ли чувствовать.
Типичное восприятие гея в гомофобном контексте – происходит исключительно «ниже пояса». Желание исчерпать природу человека постельными «техниками» — абсолютная классика гомофобии, которая так же вечна, как и фантазии гиперсексуального школьника. Но у подростка всегда есть шанс повзрослеть — в отличие от взрослого гомофоба.
Мне трудно представить, что узнав об ориентации Микеланджело, Уитмена, Пруста, Рембо, Дягилева, Нуреева или Пазолини, — гомофобный зритель всерьёз откажется от посещения музеев, концертных залов, классических фильмов. А заодно выкинет айфон и компьтер, к созданию которых приложили руку Тим Кук и Алан Тьюринг. Ведь даже пресловутый Милонов остался верен любимому айфону Apple, несмотря на его «грязное» происхождение. )
Когда-то активист Харви Милк, пожимая руку гомофобной даме-конкуренту в ходе выборных дебатов, пошутил: «Вы даже не представляете, — шепнул ей Милк, — где недавно побывала эта рука, которую вы пожимаете». ))
И это была блестящая пародия на гомофобное сознание, в котором руки человека (не говоря о губах) не могут быть «замараны» «грязным» сексом. Человечество так уж устроено, что нуждается в сексе, — но это не повод делать секс инструментом власти и социальных манипуляций.
Возвращаясь к «пошлости», можно сказать, что пошлость гомофобной картины мира заключается в тупом неразличении высокого и низкого, в смешении культурного и биологического, — в сведении духовной жизни человека к сексуальным техникам. В конечном счёте, в презрении к человеку, который в глазах гомофоба – не более, чем примитивный сексуальный объект.
Гей-культуру принято иногда порицать за внимание к сексуальности, но по сравнению с гомофобами, для которых человек «исчерпывается» его ориентацией, гей-сообщество выглядит настоящей «обителью духовности».
Ведь (в отличие от гомофоба) ни один гей не откажет «натуралу» в праве на «духовную» любовь и глубокие чувства.
Вспомнил забавную историю о том, как в одном из советских «интеллигентых» домов хозяйка держала на стене фотографию Жана Марэ – в виде эталона «настоящего мужчины». Пока ей кто-то не сказал об ориентации актёра. Больше это фото никто не видел…
Привычка смешивать игру с личностью исполнителя – довольно обычная вещь. Причин для этого несколько. Либо актёру не хватает таланта перевоплощения в героя с другой ориентацией, — либо (что в России чаще) дело в специфике зрительского восприятия в данной стране. В обществе, где гомофобия навязана государством, зрительному залу не хватает культуры отделить персонаж от актёра-гея.
Впрочем, поцелуй журналиста Фандора с дамой на экране не теряет своего обаяния, даже если Жан Марэ предпочитал целоваться с парнями. В хорошем кино экранная реальность – отделена от жизни магией таланта и актёрской убедительности. Поэтому влюблённый взгляд Колина Фёрта в «Одиноком мужчине» вызывает у меня такое же доверие и абсолютное узнавание, несмотря на то, что Фёрт – «натурал».
Я знаю прекрасные роли геев, сыгранные «натуралами», — и роли «натуралов», сыгранные геями. Многое упирается в актёрское мастерство. Но не только, — поскольку в Третьем рейхе вы не можете требовать от публики любви к актёру-еврею, а в путинской России – объективности в оценке гея на экране.
Фильм «Все песни только о любви» (насколько я помню) благосклонно воспринимался залом лишь до тех пор, пока герой Гарреля не оказался в объятиях влюблённого студента. И возмущённые крики «ф-ууу» — лучше всего обозначили культурную дистанцию между нами и Европой.
Для одного типа публики – это была эмоциональная история двух парней в доверительный момент их отношений; для других – «анальная» картинка, где «Гаррель трахает какого-то гомика».
«Пошлость пошлого человека» — неотъемлемая черта любой гомофобии, и это важно понимать, когда мы пытаемся осмыслиить психологические истоки явления.
Как писалось в старом фельетоне, «так уж вышло, что любой человек под одеждой — голый». Но на то и существует культура, которая помещает «голого» в культурный, социальный контекст.
Срывая с гея условную одежду (вынося на обсуждение в паблик его сексуальные техники), гомофоб не просто пытается встать в позицию социальной власти над вами (поскольку нагота – равна социальной уязвимости), но и пытается поставить гея вне культуры, оставляя ему единственное право на биологическое, животное существование.
Но в этом и слабость (я бы сказал, главный изъян) гомофобии: вынося культуру за скобки в оценке кого-либо, гомофобия и сама ставит себя вне культуры. Делая «постель» центром глобальной оценки человека, — гомофобия лишь подтверждает ущербность своей картины мира.
Это, действительно, пошло. Так же, как тыкать пальцем в гениталии «Давида», считая пенис — центром авторского замысла.
Александр Хоц
https://anatoligreen.dreamwidth.org/1715530.html
Проблема осмысления понятия «пошлость». По Е Долгиновой
Проблема осмысления понятия «пошлость».
По тексту «Пошлость, как сказал писатель Владимир Набоков, это «нечто ложно значительное, ложно красивое, ложно умное и ложно привлекательное».
Что такое пошлость? Как понимали пошлость в разные времена? Почему отсутствует у этого понятия точное определение? Именно эти вопросы возникают при чтении текста, который взят из сборника коротких эссе разных авторов «Азбучные истины» и написан журналистом Евгенией Долгиновой.
Раскрывая проблему осмысления понятия «пошлость», автор опирается на цитирование, яркие примеры из современной жизни и свои рассуждения. Она отмечает, что вначале, до девятнадцатого века, значение слова «пошлость» было безобидным: «расхожее, общее, обычное, ординарное». Так, в словаре В. И. Даля «пошлый» значит «избитый, общеизвестный и надокучивший, вышедший из обычая». А. П. Чехов называет пошлостью мещанскую жизнь без идеалов и стремлений. В. В. Набоков уверен, что пошлость – это самодовольная буржуазность и ложная претензия. А вот в ранний советский период пошлым считали элементарный уют и комфорт. Пошлыми и мещанскими называли канарейку в клетке, фарфоровых слоников, коврики с лебедями. Автор такую пошлость считает безобидной. Но, по мнению журналистки, есть такие виды пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно. Как ни печально, но в наше время «процветает» пошлость именно такого рода, когда, во-первых, сильные начинают издеваться над слабыми, богатые – над бедными, образованные – над необразованными. Такую пошлость автор характеризует как «небывалые приливы социального чванства и самого низкопробного снобизма». Журналистка создаёт яркий сатирический, даже гротескный образ «гламурной рептилии» с «карликовым мозгом», которая «верещит на все интернеты, что надо сократить пособия и пенсии, хватит паразитировать, быдло надо лишить избирательных прав». Эта пошлость страшна своей агрессивностью. Есть ещё и второй вид пошлости, на мой взгляд отвратительный, когда пошляк со своей «свиной философией» разрушает такие ценности, как любовь, самоотверженность, благородство, патриотизм. «Любовь для него – игра гормонов», — с негодованием отмечает автор. А подвиг народа в войне современные пошляки цинично называют «забросали пушечным мясом». Авторская позиция заключается в следующем: пошлость во все времена понимали по-разному. Именно отсутствие у этого понятия единого и точного толкования позволяет некоторым людям использовать его в своих не всегда благородных целях.
Позиция автора мне близка. Время движется вперёд, изменяются наши представления о прекрасном, ценности. Трудно дать определение понятию «пошлость», так как отсутствует его точное определение. Непозволительно, что этой неопределённостью в наше время пользуются некоторые люди с нечистой совестью и агрессивными намерениями.
Таким образом, агрессивная пошлость в современной действительности скрывается за маской ложной учёности и самодовольства, нельзя допустить её распространения в обществе.
Изображение «пошлости пошлого человека» в рассказах А. П. Чехова
В русской литературе довольно часто писатели касаются таких тем, которые были актуальны для любой эпохи. Такие проблемы, затронутые классиками, как понятие о добре и зле, поиски смысла жизни, влияние окружающей среды на личность человека и другие, всегда стояли в центре внимания русской литературы. Чехов наиболее ярко показал процесс изменения человеческой души под влиянием среды и прожитых лет. Кто не мечтал в юности о таких возвышенных идеалах, как честь, равенство, братство, свобода, труд на пользу общества? Но проходят годы, и человек полностью внутренне меняется, желая только покоя и сытой, обеспеченной жизни. В пору самого высшего творческого расцвета Чехов пишет ряд рассказов на тему интеллигенции. Автор бьет тревогу в своих рассказах, что люди, призванные вести за собой народ, превращаются в обывателей, деградируют под влиянием среды, в которую попадают.
Одним из самых ярких является рассказ «Ионыч» (1898). Дмитрий Старцев, молодой, талантливый врач, после окончания университета приезжает работать в губернский город С. Старцев занимается врачебной практикой в Деляже, который расположен в девяти верстах от города. Молодой врач всеми силами старается быть полезным людям, почти не бывает в городе, все свое время отдает работе. Она и составляет смысл его жизни, ради нее он готов забыть о развлечениях, от многого отказаться. Но Чехов в другом рассказе высказал очень верную мысль, что чаще всего довольно быстро «черствеют» учителя и врачи.
Однообразные будни, наполненные бесконечными посещениями больных, поначалу не раздражают Старцева. Ему советуют, как образованному и интеллигентному человеку, почаще бывать в городе, записаться в клуб, вход в который был доступен только верхушке города. Подающего надежды врача знакомят с семьей Туркиных, по мнению местных обывателей, самой талантливой и необыкновенной. Чехов небольшими штрихами рисует эту «талантливость». Плоские остроты главы семейства Ивана Петровича, бездарная игра дочки Катерины и надуманные романы ее матери понятны Старцеву, но все-таки после больницы, грязных мужиков приятно и спокойно было сидеть в мягких креслах и ни о чем не думать. Старцев все чаще и чаще наведывается в этот гостеприимный дом. Он влюблен в дочь Туркиных, которую в семейном кругу называют Котик. Дмитрий ревнует, с трудом переносит разлуку, готов на все для нее, но Котик лишь кокетничает со Старцевым, не отвечая на пылкие чувства влюбленного. Старцев понимает, что ему, взрослому человеку, неприлично таскаться по свиданиям, получать записочки, как желторотому гимназисту, но тем не менее он носится по всему городу, разыскивая фрак, чтобы сделать предложение Туркиной. Но даже в конце этого непродолжительного романа Старцевым, быть может, незаметно для него, овладевает трезвый расчет («А приданого они, должно быть, дадут немало»). После отказа доктор переживает не слишком долго. Ему было всего лишь «немного стыдно», что все так глупо и пошло закончилось.
Раньше в городе Старцева звали «поляк надутый», тем самым подчеркивая, что он чужой. Старцев редко с кем разговаривал в клубе, а чаще молча ел, уткнувшись в тарелку, потому что все его фразы всеми обывателями воспринимались как личная обида. Когда Старцев пытался говорить о пользе труда, то каждый чувствовал в этом упрек себе. Обыватели города ровным счетом ничего не делали. День за днем они были заняты картами, пустыми разговорами.
Уезжает из города Котик. Старцев равнодушно узнает об этом, вспоминая только одно: «Сколько хлопот, однако». С этого времени Дмитрий теряет интерес к работе. В городе у него огромная практика, ему хорошо платят за визиты. По вечерам он любит считать деньги, которые заработал за день. У него появляются «безобидные» страстишки: игра в вист, обжорство, жадность, равнодушие. Он уже не сострадает ближним, как раньше, и позволяет себе кричать на больных и стучать палкой. В городе его уже по-домашнему называют «Ионычем», тем самым принимая его в свою среду.
Чехов, показывая «лучшую» в городе семью Туркиных, как бы подводит нас вслед за Старцевым к выводу: «Если самая талантливая семья так бездарна и глупа», то каковы же остальные? Еще хуже, чем Туркины, потому что в этом милом семействе есть налет хоть какой-то интеллигентности. Старцев не имел семьи, он, должно быть, просто ради удовольствия, не зная, что делать с деньгами, создавал себе комфорт, скупая недвижимость.
Процесс духовного умирания Старцева тем тягостнее, что он вполне осознает, в какое мерзкое болото погружается, но не пытается и не хочет бороться. Жалуясь на окружающую среду, он мирится с нею. Даже воспоминания о любви не могут разбудить полу-спящую душу Старцева. Котик, вернувшись, видит, как изменился Старцев, но ей хочется замуж, поэтому она цепляется за прошлые светлые мечты. Старцев же устало думает: «Хорошо, что я на ней не женился». Ему уже не нравилось в ней все: и как сидит платье, и манеры — абсолютно все в ней. Дело в том, что ничто не может вывести Старцева из духовной спячки. Ему не жаль ни молодости, ни любви, ни несбывшихся надежд.
Чехов написал историю тяжелой социальной болезни, которую давно изучала русская литература. Имя этой болезни — духовная деградация личности. Как опытный врач, Старцев мог бы поставить себе диагноз: распад личности в результате утраты жизненных идеалов. Все описания превращения молодого доктора Дмитрия Старцева в заплывающего жиром стяжателя, которого все зовут теперь только Ионычем, занимает у Чехова менее двадцати страниц, но страшно другое: эта метаморфоза происходит со многими. В юности почти у всех есть идеалы, желание принести пользу обществу, в более зрелые годы у многих появляется стремление к сытости, к благополучию, к обладанию «теплым» местом. Все прикрываются пышными фразами о долге, чести, пользе, но внутри у каждого, как бацилла, сидит, спрятавшись, известный «Ионыч». Чехов своим рассказом предупреждает: не поддавайтесь губительному влиянию среды, не предавайте своих идеалов, Та же тема пошлости и корысти звучит в рассказе «Крыжовник». Здесь символом уродливой жизни, подчиненной узкой, нелепой цели, становится страсть героя приобрести имение, где бы рос крыжовник. Всю жизнь герой рассказа копил деньги, во всем себе отказывая, вел жизнь унизительную и жалкую. Он мог унижаться из-за каждой копейки, но вот, наконец, мечта его осуществилась — он ел свои, в его усадьбе собранные ягоды, он был счастлив. Да разве это счастье? Разве для этого живет человек? Чехов дает портретные характеристики разных героев, но они почти идентичны: постарел, располнел, обрюзг, ведет абсолютно животную жизнь, лишенную смысла. Чехов негодует и протестует против такого назначения человека. Просто быть сытым и счастливым — этого человеку мало. Должна же быть какая-то высшая цель. Писатель каждым своим произведением говорит: «Нет, больше жить так невозможно».
В рассказах «Учитель словесности», «Попрыгунья», «Человек в футляре» звучит грустная нота обиды за человека, обиды за его никчемность, приземленность и нежелание изменить жизнь.
Л. Толстой высоко оценил рассказ «Учитель словесности». В небольшом городе живет и работает в гимназии учитель Никитин. Он образован, умен, вроде бы счастлив, женат на любимой женщине. Казалось бы, в его жизни все хорошо. Но пошлость городских нравов, безликость близкой женщины, пошлость коллег в гимназии душат Никитина. Учитель географии Ипполит Ипполитыч ограничен, говорит только то, что всем давно известно («Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овес»). Он туп, скучен, олицетворяет собой многих своих коллег-учителей. Жена Никитина, Манюся, счастлива в своем маленьком уютном мирке, в котором так спокойно и сладко живется Никитину. Работа в гимназии однообразна и утомительна, и Никитин, боясь сойти с ума, решает бежать из города, от жены, от пошлости, но можно уверенно сказать, что все это только порыв, минутная вспышка. Он останется и постепенно станет вторым, хотя и видоизмененным, Ионычем. Чехов устами Никитина восклицает: «Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости».
И опять звучит та же тема. Ведь есть другой мир! Мир, где люди творят, страдают; ошибаются, создают, сочиняют, мучаются, но они живут в полную силу, а не прозябают. Только там есть жизнь, где есть великая цель, где в работе люди находят удовлетворение, где человек живет не для себя, а для людей.
Высокую оценку Чехову дали не только его современники, но и писатели XX века. Алексей Толстой сказал: «Чехов — это Пушкин в прозе». И с этим утверждением трудно не согласиться. Художественные открытия Чехова, мастера рассказа, поражали его современников. Лев Толстой дал очень высокую оценку Чехову. «Какой превосходный язык!.. Никто из нас: ни Достоевский, ни Тургенев, ни Гончаров, не могли бы так писать», — утверждал Толстой.
Чехов близок многим людям, поэтому нередко его ставят выше других классиков. Вслед за Чеховым можно повторить его слова: «Если бы каждый человек сделал на земле все, что мог, как прекрасна была бы наша земля!»
(1)Пошлость, как сказал писатель Владимир Набоков, это «нечто ложно значительное, ложно красивое, ложно умное и ложно привлекательное».
(2)Пошлость есть уязвление нашего чувства прекрасного или приличного, царапина по нашему вкусу. (3)Сосед наш вроде не дурак и не урод, но почти всегда можно пригвоздить его «пошляком». (4)К примеру, он как-то некрасиво, нелепо одет — следовательно, пошляк. (5)Но оденься он безупречно — ещё хуже: только о тряпках и думает. (6)Рассказывает анекдоты при малознакомых дамах — чудовищная пошлость! (7)Говорит о политике — пошло интересничает… (8)Эта музыка будет вечной. (9)Не убережётся никто.
(10)Значение слова до начала XIX века было, в общем-то, безобидным: пошлость — это то, что пошло (в люди, в массы), расхожее, общее, обычное, ординарное. (11)Потом у слова появился особый, оценочный прищур, и уже в словаре В. И. Даля (1847) «пошлый» значит «ныне: избитый, общеизвестный и надокучивший, вышедший из обычая; неприличный, почитаемый грубым, простым, низким, подлым, площадным; вульгарный, тривиальный». (12)Пошлость по Чехову — душная мещанская жизнь без идеалов и стремлений («Меня окружает пошлость и пошлость. …Горшочки со сметаной, кувшины с молоком, тараканы, глупые женщины…»), по Набокову — величественная самодовольная буржуазность и ложная претензия. (13)Основное условие пошлости — поддельность, притворство, фальшивость. (14)К примеру, есть честная нужда, но есть нужда, притворяющаяся нарядной, развешивающая дешёвые постеры с котятами, чтобы скрыть тараканьи пятна на обоях, — фу! (15)Это оно! (16)Пошло отсюда, пошлое!
(17)В раннесоветское время пошлым считали элементарный уют и комфорт. (18) «На „Известиях” лёжа, котёночек греется. (19)А из-под потолочка верещала оголтелая канареица», — глумился Маяковский над нэпманским бытом. (20)Пошлость традиционно находили в сервантах с фарфоровыми слониками, особенная ненависть почему-то доставалась безвинным коврикам с лебедями, а потом и просто настенным коврам, пластмассовым розам и вязаным салфеткам на телевизоре — и с удивительной яростью порицался мир жалких вещиц за одну только робкую, застенчивую претензию на нарядность.
(21)Огнеопасное дело — обличать в пошлости: непременно прилетит бумерангом да заискрит промеж глаз. (22)Все мы живём, увы, в слишком стеклянных домах. (23)Соседка считает пошлой вашу короткую юбку, а вы считаете лютой пошлостью её берет с начёсом, и вам не договориться. (24)Есть критики, рассуждающие о пошлости массовой культуры и ТВ таким плоским, уныло-пафосным, в высшей степени пошлым языком, что после них даже Стас Михайлов покажется мыслящим тростником.
(25)Лев Кассиль, например, полагал, что пошлость совсем не безобидна: «У человека с плохим, пошлым вкусом постепенно вырабатывается неверное отношение к людям, к жизни. (26)Это в свою очередь порождает скверный стиль существования». (27)На это можно возразить: пошлый человек очень даже часто бывает добродетельным. (28)Мало ли мы знаем утончённых эстетов — носителей тяжелейших нравственных патологий? (29)И напротив: безвкусные во многих отношениях люди (и коврики, и сальные анекдоты, и примитивные суждения) могут в какие-то острые моменты демонстрировать такую высокую душу, такое благородство, что только ахнешь. (30)Ибо русский человек широк, сколько бы там его ни хотели сузить, и от противоречий только расширяется.
(31)И всё же. (32)Есть такие виды пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
(33)Первый — это когда сильные начинают издеваться над слабыми, богатые — над бедными, образованные — над теми, кому с образованием не очень повезло. (34)Мы в последнее время, увы, часто наблюдаем небывалые приливы социального чванства и самого низкопробного снобизма. (35)Вот в карликовом мозгу какой-нибудь гламурной рептилии набухает Мария Антуанетта («нет хлеба — пусть едят пирожные»), и она верещит на все интернеты, что надо сократить пособия и пенсии, хватит паразитировать, быдло надо лишить избирательных прав, а потом, без перехода, про духовное — как искала «розавинький» шёлк для своей кроватки с видом на Лувр. (36)Или какая-нибудь совесть нации причмокивая размышляет про генетические дефекты народонаселения — о нет, он не человеконенавистник, он просто пошляк, но кому от этого легче?
(37)И другая пошлость — когда «знающий жизнь» вползает в чужие восторги. (38)В мире есть иные области, луной мучительно томимы, любовь и поэзия, самоотверженность и благородство, бескорыстие и высокое служение, но пошляк знает по своей свиной философии, что все прекрасные порывы обусловлены инстинктом и кормом, а больше — ничем. (39)Нажористость корыта — его эталон. (40)Любовь для него — игра гормона. (41)Подвиг народа в войне — «забросали пушечным мясом». (42)Стих пишут, чтобы у станка не стоять, а благотворительностью занимаются «для пиару». (43)И далее, и далее, и меркнет свет, и нас всех тошнит, но юная душа, попавшая в зону облучения похабной мудростью, может съёжиться и заболеть.
(44)Такой пошлости — агрессивному жлобству — до лжно сопротивляться. (45)А всё прочее — нелепое, смешное, неуклюжее, некрасивое — пусть живёт. (46)Жёлтая канарейка, газетный котёночек, Стас Михайлов и ковровый лебедь — тоже краски мира, тоже растения Божьего сада.
(Е. Долгинова*)
*Долгинова Евгения Вячеславовна. Журналист, редактор, писатель, преподаватель творческого письма.
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- До начала XIX века пошлым называлось всё обычное, ординарное.
- Уют и комфорт в доме тоже считались пошлым в чеховские времена.
- Невозможно дать универсальное определение пошлости, подходящее всем.
- Люди с высокими нравственными принципами не могут быть пошляками.
- Есть три вида пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
76. Проблема «пошлости пошлого человека» («Попрыгунья», «Душечка», «Ионыч»).
В произведениях А.П. Чехова более позднего периода остро звучит сатирическое обличение бездуховности «пошлого человека». Двигателем сюжета чеховских рассказов является столкновение героя с пошлостью, причём этот конфликт не имеет трагической остроты — всё по-будничному просто: герой не выдерживает испытания бытом, рутинной жизнью, его «заедает» среда.
Чехов бьет тревогу в своих рассказах, что люди, призванные вести за собой народ, превращаются в.обывателей, деградируют под влиянием среды, в которую попадают.
Пошлостью называется все низкое в нравственном отношении, то есть деградировавшее, а мещанами — людей с мелкими, сугубо личными интересами, с узким кругозором и неразвитым вкусом.
Такое понимание пошлости и мещанства мы видим прежде всего рассказе “Ионыч”, в котором знакомимся с Дмитрием Старцевым, врачом, назначенным в уездную земскую больницу. В начале рассказа это хороший врач, прекрасно выполняющий свои обязанности: год он проводит в “трудах и одиночестве”. Молодой, целеустремленный, мечтательный, с высокими идеалами — таким нам рисуется главный герой. Он терпеть не может “картежников, алкоголиков, крикунов” — обывателей города, которые долгое время раздражали Старцева “своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом”. Доктор не вписывается в эту общую массу. Он другой. “Где же пошлость и мещанство? Что обличает Чехов в этом рассказе?” — спросите вы.
Сначала — семью Туркиных. Это ограниченные, зацикленные на чем-то одном люди: госпожа Туркина пишет никому не нужные романы, Котик играет на фортепиано, хотя совершенно не умеет этого делать, Пава всю жизнь изображает одну и ту же пьеску.
В этой атмосфере формируется “новый” доктор Старцев. Если постепенно он жиреет только физически, то потом происходит и его моральное “ожирение”. И вот он уже не ходит пешком, не поет песенки, не умеет любить, не имеет высоких устремлений. Он живет в своем ограниченном маленьком мирке, где важны лишь бумажки (деньги) да, позже, смотр домов и их покупка. Это уже не прежний молодой человек, бегущий на свидание ночью на кладбище. Он обленился не только физически, но и духовно настолько, что стал таким же обывателем и мещанином, как и все жители в городе С.
Но самое страшное — то, что Старцев сам знает: он “стареет, полнеет, опускается”, но ни желания, ни воли к борьбе с обывательщиной у него нет. Герой деградировал, деградировал окончательно и бесповоротно. Нравственная жизнь этого человека завершена. Он стал пошлым человеком в пошлом мещанском обществе, которое с такою правдивостью и реалистичностью изображает Чехов и которое так смело обличает.
Та же тема пошлости и корысти звучит в рассказе “Попрыгунья” звучит грустная нота обиды за человека, обиды за его никчемность, приземленность и нежелание изменить жизнь.
Антон Павлович Чехов в рассказах 90-х годов «Душечка», «Попрыгунья» исследует женский характер, интересы и помыслы героинь, смысл их жизни. Порой писатель безжалостен. Он отказывает персонажу в духовности, умении сострадать, любить. Героиня рассказа «Попрыгунья» Ольга Ивановна довольно легкомысленная и пустая особа, несмотря на ту претенциозность, которой она окружает себя. Пестрая толпа бездельников вокруг Ольги Ивановны живет бессмысленной и пустой жизнью. Они из года в год пишут «один и тот же этюд», поют и играют единственную мелодию, бездарно «прожигают» жизнь, претендуя на богемную обстановку. Занимаясь живописью, музыкой, пением, Ольга Ивановна остается дилетанткой во всем. Своего мужа, Осипа Степаныча Дымова, она презирает, не понимая гениальности и душевности этого человека. И лишь потеряв этого «благороднейшего человека», Ольга Ивановна пытается осознать, что всю жизнь поклонялась пустейшим идолам, не понимала своего счастья, что живет рядом с умным, добрым, чутким человеком. Героиня приходит к позднему прозрению. Она понимает, что ее невнимание к мужу, делу его жизни привело его к гибели. Она плачет, но жалеет не Осипа Степаныча, а себя. Вряд ли она сможет найти еще такого бескорыстного и любящего человека, безропотно и терпеливо выполняющего все ее пустые прихоти. Писатель отказывает Ольге Ивановне в позднем прозрении. Даже у смертного одра мужа она плачет не о гибели хорошего и умного человека, а о своей неприкаянности, сиротстве и одиночестве. Здесь позицию писателя высказывает один из героев — Коростелев, ближайший друг Дымова: «Умирает, потому что пожертвовал собой… какая потеря для науки! — сказал он с горечью. — Это, если всех нас сравнить с ним, был великий, необыкновенный человек! Какие дарования! Какие надежды он подавал нам всем! — продолжал Коростелев, ломая руки. — Господи боже мой, это был бы такой ученый, какого теперь с огнем не найдешь. Оська Дымов, Оська Дымов, что ты наделал! Ай-ай, боже мой!» Даже и тут Ольга Ивановна понимает, что «прозевала»! Всю жизнь поклонялась лишь мнимым божкам, когда рядом жила «будущая знаменитость», она этого не осознала, а теперь поздно. Приговор автора звучит сурово. Чехов осуждает бездуховность и душевную пустоту, глупость героини. Всегда на Руси были женщины, умеющие любить и сострадать ближнему. Что же произошло с современницами писателя? Он осуждает свободу женщин, излишнюю их самостоятельность, даже самовольность, не видя в этом ничего хорошего.
Удивительно переплетаются в творчестве Антона Павловича Чехова сатира и глубокая человечность.
Как же схожи образы Чимши-Гималайского и Оленьки из рассказа Чехова “Душечка”! В рассказе “Душечка” мы чувствуем другое ироническое и, в то же время, презрительное отношение автора к ней.
Да, Душечка тоже зациклена на одном интересе, да, она ограничена и замкнута своим стремлением обязательно кого-то любить. Сначала это был антрепренер Кукин, затем — управляющий лесным складом Василий Андреевич Пустовалов, потом — ветеринар, после побега которого “сама Олечка постарела, подурнела…”
Но самое главное — у героини не было своего мнения, и это -самое страшное. Душечка настолько была ограничена, что могла выражать только чье-то мнение, а своего не имела. У героини не было своей жизни, своих взглядов, а была лишь душа, которая потом полностью была отдана другим людям. Главным для нее было заботиться о ком-то, выражая чье-то мнение, соглашаться с ним. Как такового, человека Оленьки, дочери отставного коллежского асессора Племянникова, не было.
В рассказе, думается, показаны не постепенное оскудение души героини, не ее нравственная деградация. Автор обратил внимание на самое страшное, что может быть, — отсутствие как души как таковой, отсутствие, как такового, своего мнения, отсутствие настоящего человека..
Пошлость Чехова
От Л. Волохонской
Дорогие друзья,
что-то я не поспеваю за таким бурным обсуждением. Уже есть материал на целую книгу, несколько статей и уж не знаю сколько курсовых работ. А уж пищи для размышлений в разных направлениях и того подавней — несметное количество. Вас всех я за это благодарю.
Очень трудно поддерживать современный темп в жанре, оплаканном Григорием Соломоновичем. А по части осведомленности с Михаилом тягаться просто невозможно. Все же попробую сказать несколько слов по поводу нескольких моментов.
Тут мне придется выступить против объединенного фронта Михаила, который стал моим эпистолярным собеседником и другом, против любимого и глубоко мной чтимого Сергея Сергеевича Аверинцева, против князя Святополка-Мирского, подарившего нам бесценную книгу о русской литературе и против безымянного,интеллигентного и околокадетского старичка из юношеских воспоминаний Аверинцева. Компания почтенная, и я искренне трепещу. Тем не менее попробую и посмотрим, что получится. Думаю, что и у меня найдутся союзники, кроме тех, к которым я обращаюсь по ходу рассуждения. И спасибо, Алеша, за драгоценное напоминание о Семене Франке. О нем нам надо вспоминать как можно чаще.
Извините, друзья, что так длинно получилось. Но тема такая, что если обсуждать подробно, то, думаю, и все библиотеки мира не вместят написанных книг.
Ваша, как и всегда, Лариса.
1. Остраненность.
Позавчера Михаил предложил благодарить русских классиков за то, что учат нас пошлости, плоскости, мертвости и безвкусице. Невкусное занятие. Интеллектуальный прыжок от ОСТРАНЕННОСТИ в художественном тексте к ней же в литературоведческом анализе меня не убеждает. ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ говорит мне, что Толстой-художник, насмехающийся над оперой, описывая ее глазами влюбленной девочки, забавен и прекрасен, а Толстой-мыслитель, описывающий то же самое серьезно в трактате об искусстве тоже забавен, но еще и смехотворен, Если он кого и обогащает, то лишь специалистов по истории эстетики, а любителeй оперы – навряд ли. «Прогулки с Пушкиным», не принадлежат к той же опере (простите, каламбур непреднамеренный) и могут быть восприняты либо с восхищением и любовью к обоим гуляющим, либо с праведным негодованием «поставляющих на пьедестал», что и произошло с парижской интеллигенцией, остракировавшей Синявского. Безвкусице «Прогулки» не учат, а учат только вместе с автором больше любить и любоваться Пушкиным. А у кого достанет сил и умения проанализировать Платонова, который состоит из остранений, с помощью остранений же, да при этом еще чему-то научить? Вообще учительская функция литературоведения – дело чреватое недоразумениями. Во всем остальном — прекрасное занятие для блестящего ума.
2. О большевиках и баррикадах.
Рассказывают, что Чеслав Милош однажды встретил на кампусе в Стэнфорде своего бывшего студента. Студент этот раздавал какие-то революционные листовки, призывающие на баррикады. «Не Вы ли это были в моем классе по «Бесам» Достоевского в прошлом году?» спросил Милош. «Что же Вы теперь коммунистические листовки раздаете?» — «Это именно я» ответил этот бывший, «и я тогда уже пришел к выводу, что Петр Верховенский недостаточно далеко пошел.» Так что не один лишь Чехов может привести на баррикады. Пресловутого же Петю Трофимова Чехов явно высмеивал, а что Петя в сочинении современного автора далеко пошел, так ведь он в реальной истории вместе с Петей Верховенским пошел бы — давайте тогда всех прошлых авторов судить и рядить на основании гипотетического будущего их героев. В ретроспективе интересно выйдет. Такое своего рода питание литературными трупами. Кстати сказать, не любивший Чехова Святополк-Мирский на баррикады хотя и не пошел, но большевистским режимом обольстился и поплатился за это жизнью. Можно по крайней мере восхищаться им за то, что он отдал жизнь за свои заблуждения, а это на это далеко не все способны.
3. Секулярность.
А вчера мы обсуждали секулярность. О секулярности Чехова и особенно Пушкина можно очень даже спорить, и два Алеши уже это затронули. Отец Александр Шмеман предлагал при чтении автора использовать критерий «троичной интуиции», как он это называл. Тремя элементами были: Творение, Грехопадение и Искупление. Наш мир сотворен Творцом, он пал грехом, он искуплен жертвой Христа. По степени пронизанности творчества того или иного автора этими элементами можно — при некотором упрощении — судить о том, в какой степени оно христианское. У Толстого выходил крен в сторону Творения и радости о нем, у Достоевского — в сторону грехопадения и мрака, а у Пушкина была полная гармония всех трех интуиций, и в этом смысле он был наихристианнейший из всех наших авторов. Чехов по этим критериям тоже прикасался к христианству, как раз в силу того неведомого света, который в некоторых его сочинениях явно присутствует. По этим критериям отца Александра можно судить о творчестве в целом, вне зависимости от тематики и наличия идей и проповедей. Такой интересный угол зрения. Один из углов… Не тот ли это самый свет, — это уже я говорю от себя и себе, — которым у Данте в светятся встреченные им в Лимбе Аристотель, Еврипид, и другие, жившие до прихода света Христова? Только у Чехова это не до, а после — ибо наступали уже потемки, и наступали не благодаря ему. Он был лишь симптомом
В пьесе «Дядя Ваня» я недавно подметила несомненный христианский мотив, очень сильный и очень хорошо запрятанный. Этот мотив несут в себе центральная героиня, — собственно хозяйка поместья, —Соня и вездесущая нянька Марина. Тут я нашла союзника в Борисе Зайцеве, который в книге о Чехове пишет, что это пьеса о «прославлении смиренных». А что «небо в алмазах» попало в цитатный пантеон, вошло в наш язык и в выдранном из контекста виде используется на всяком перекрестке и по любому поводу — это уж совсем другая тема. Таких цитат гуляет по свету сколько угодно и из самых разных источников, начиная с Евангелия, причем смысл иногда искажается с точностью до противоположного.
По поводу нелюбви к Чехову, хочу напомнить, что существует чудесное эссе Льва Лосева о том, почему Ахматова не любила Чехова: https://sobolev.franklang.ru/index.php/konets-xix-veka/67-l-losev-akhmatova-i-chekhov Так что не мы одни об этом думаем. И думы наши могут вести в разных направлениях.
Позволю себе вернуться к Мережковскому: одна моя подруга мне напомнила, что “Мережковский сравнивал «Вишневый сад» с «Бобком» и что Чехов декадентов на дух не переносил и в Ионыче именно над ними издевается: вся сцена на кладбище в «Ионыче» это тонкая пародия на декадентские грезы. Ионычу кажется, что прекрасные женщины из могил оживают в страстных объятиях.” Та же подруга мне напомнила, что давным-давно Виктор Ерофеев написал язвительную и забавную статью о пошлости у Чехова. Она коротенькая, я ее привожу в отдельном приложении, и ссылку тоже даю для пущей убедительности: https://rutlib2.com/book/222/p/20
(1)Пошлость, как сказал писатель Владимир Набоков, это «нечто ложно значительно…
(1)Пошлость, как сказал писатель Владимир Набоков, это «нечто ложно значительное, ложно красивое, ложно умное и ложно привлекательное».
(2)Пошлость есть уязвление нашего чувства прекрасного или приличного, царапина по нашему вкусу. (3)Сосед наш вроде не дурак и не урод, но почти всегда можно пригвоздить его «пошляком». (4)К примеру, он как-то некрасиво, нелепо одет — следовательно, пошляк. (5)Но оденься он безупречно — ещё хуже: только о тряпках и думает. (6)Рассказывает анекдоты при малознакомых дамах — чудовищная пошлость! (7)Говорит о политике — пошло интересничает… (8)Эта музыка будет вечной. (9)Не убережётся никто.
(10)Значение слова до начала XIX века было, в общем-то, безобидным: пошлость — это то, что пошло (в люди, в массы), расхожее, общее, обычное, ординарное. (11)Потом у слова появился особый, оценочный прищур, и уже в словаре В. И. Даля (1847) «пошлый» значит «ныне: избитый, общеизвестный и надокучивший, вышедший из обычая; неприличный, почитаемый грубым, простым, низким, подлым, площадным; вульгарный, тривиальный». (12)Пошлость по Чехову — душная мещанская жизнь без идеалов и стремлений («Меня окружает пошлость и пошлость. …Горшочки со сметаной, кувшины с молоком, тараканы, глупые женщины…»), по Набокову — величественная самодовольная буржуазность и ложная претензия. (13)Основное условие пошлости — поддельность, притворство, фальшивость. (14)К примеру, есть честная нужда, но есть нужда, притворяющаяся нарядной, развешивающая дешёвые постеры с котятами, чтобы скрыть тараканьи пятна на обоях, — фу! (15)Это оно! (16)Пошло отсюда, пошлое!
(17)В раннесоветское время пошлым считали элементарный уют и комфорт. (18) «На „Известиях” лёжа, котёночек греется. (19)А из-под потолочка верещала оголтелая канареица», — глумился Маяковский над нэпманским бытом. (20)Пошлость традиционно находили в сервантах с фарфоровыми слониками, особенная ненависть почему-то доставалась безвинным коврикам с лебедями, а потом и просто настенным коврам, пластмассовым розам и вязаным салфеткам на телевизоре — и с удивительной яростью порицался мир жалких вещиц за одну только робкую, застенчивую претензию на нарядность.
(21)Огнеопасное дело — обличать в пошлости: непременно прилетит бумерангом да заискрит промеж глаз. (22)Все мы живём, увы, в слишком стеклянных домах. (23)Соседка считает пошлой вашу короткую юбку, а вы считаете лютой пошлостью её берет с начёсом, и вам не договориться. (24)Есть критики, рассуждающие о пошлости массовой культуры и ТВ таким плоским, уныло-пафосным, в высшей степени пошлым языком, что после них даже Стас Михайлов покажется мыслящим тростником.
(25)Лев Кассиль, например, полагал, что пошлость совсем не безобидна: «У человека с плохим, пошлым вкусом постепенно вырабатывается неверное отношение к людям, к жизни. (26)Это в свою очередь порождает скверный стиль существования». (27)На это можно возразить: пошлый человек очень даже часто бывает добродетельным. (28)Мало ли мы знаем утончённых эстетов — носителей тяжелейших нравственных патологий? (29)И напротив: безвкусные во многих отношениях люди (и коврики, и сальные анекдоты, и примитивные суждения) могут в какие-то острые моменты демонстрировать такую высокую душу, такое благородство, что только ахнешь. (30)Ибо русский человек широк, сколько бы там его ни хотели сузить, и от противоречий только расширяется.
(31)И всё же. (32)Есть такие виды пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
(33)Первый — это когда сильные начинают издеваться над слабыми, богатые — над бедными, образованные — над теми, кому с образованием не очень повезло. (34)Мы в последнее время, увы, часто наблюдаем небывалые приливы социального чванства и самого низкопробного снобизма. (35)Вот в карликовом мозгу какой-нибудь гламурной рептилии набухает Мария Антуанетта («нет хлеба — пусть едят пирожные»), и она верещит на все интернеты, что надо сократить пособия и пенсии, хватит паразитировать, быдло надо лишить избирательных прав, а потом, без перехода, про духовное — как искала «розавинький» шёлк для своей кроватки с видом на Лувр. (36)Или какая-нибудь совесть нации причмокивая размышляет про генетические дефекты народонаселения — о нет, он не человеконенавистник, он просто пошляк, но кому от этого легче?
(37)И другая пошлость — когда «знающий жизнь» вползает в чужие восторги. (38)В мире есть иные области, луной мучительно томимы, любовь и поэзия, самоотверженность и благородство, бескорыстие и высокое служение, но пошляк знает по своей свиной философии, что все прекрасные порывы обусловлены инстинктом и кормом, а больше — ничем. (39)Нажористость корыта — его эталон. (40)Любовь для него — игра гормона. (41)Подвиг народа в войне — «забросали пушечным мясом». (42)Стих пишут, чтобы у станка не стоять, а благотворительностью занимаются «для пиару». (43)И далее, и далее, и меркнет свет, и нас всех тошнит, но юная душа, попавшая в зону облучения похабной мудростью, может съёжиться и заболеть.
(44)Такой пошлости — агрессивному жлобству — до лжно сопротивляться. (45)А всё прочее — нелепое, смешное, неуклюжее, некрасивое — пусть живёт. (46)Жёлтая канарейка, газетный котёночек, Стас Михайлов и ковровый лебедь — тоже краски мира, тоже растения Божьего сада.
(Е. Долгинова)
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- До начала XIX века пошлым называлось всё обычное, ординарное.
- Уют и комфорт в доме тоже считались пошлым в чеховские времена.
- Невозможно дать универсальное определение пошлости, подходящее всем.
- Люди с высокими нравственными принципами не могут быть пошляками.
- Есть три вида пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
Пошлость в мещанстве
- Проявление пошлости в мещанской среде точно показано в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
. Писатель постарался отобразить русскую действительность начала двадцатого века. Один из героев, Никанор Иванович Босой использует свою власть, чтобы постоянно требовать деньги от жителей. Он только и делает, что спрашивает: «А за квартиру Пушкин платить будет?», — а затем вымогает взятки. За эту низость души его наказывает Воланд. Но кто знает, возможно, в соседнем доме есть другой Никанор, который живет с тем же самым обывательским набором ценностей: нажить капитал любой ценой, обеспечить себя водочкой и закуской, найти такую же мелочную и ограниченную женщину, чтобы вместе коротать сытые и однообразные дни. - В своей особой манере описывает пошлость мещанского сословия В.В. Маяковский в стихотворении «О дряни»
. Он изображает в сатирическом ключе советских обывателей, которые проникают на все должности во всех учреждениях. Однако они стремятся занять высокие посты не для блага страны, а для своих корыстных целей. Для того чтобы попивать чай за самоваром на работе, получить прибавку в размере «24 тыщи» и купить жене платье с серпом и молотом, а то на балу нельзя появляться без великого символа. Поэт полагает, что в такой тине рутины и безынициативности увязает великое дело строительства социализма.
Пошлость как мировоззрение
- Часто человек остаётся слеп по отношении к самому себе. Он может не осознавать своих пороков, оправдывая себя за счет сравнения с другими людьми. В романе Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные» герой является настолько себялюбивым и пошлым по своей натуре, что буквально ломает окружающих его людей. Князь Валковский богат и имеет огромное влияние на окружающих. Он легко обманывает доверчивых знакомых, заставляет их считать, что он — друг и помощник. Например, князь притворяется, что рад помолвке своего сына с девушкой из не знатной семьи, и рад её отцу, который считает Валковского своим другом. Но всё это он делает только ради обогащения. Его мотивы низменны, а вкусы посредственны. Но он постоянно сравнивает себя с теми, кто находится ниже него на социальной лестнице, и это сравнение дает ему мнимое право возвышать себя. Он видит в нижестоящих людях мелких сошек, недостойных его благородного внимания. Но именно это мелкое самодовольство и делает его по-настоящему пошлым человеком.
- В произведении Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес», королева Червей является воплощением людских пороков. Она эгоистичная, жестокая, пошлая по своей натуре. За любое неповиновение героиня тут же кричит: «Отрубить голову». Вместо того, что бы управлять своим королевством, помогать подданным и решать трудные задачи, она предпочитает играть в крокет и мнить себя иконой стиля и образцом воспитанности. Героиня ничего не умеет, ничем не выделяется, но, тем не менее, ставит себя и свои мелкие прихоти выше судьбы страны. В этой узости взглядов проявляется пошлость человека.
Заразительность пошлости
- Пошлость – это всё поддельное, ненастоящее, что может показывать, придумывать посредственный человек, чтобы казаться не тем, кем он является на самом деле. Иногда такое поведение становится заразительным. Так, в рассказе А.П. Чехова «Ионыч» главный герой является интеллигентным человеком, врачом. Он переезжает в маленький город, где встречает семью Туркиных. Они хоть и представляются одной из знатнейших семей, но на самом деле являются мелочными и ограниченными людьми. Они пытаются создать образ весёлой, ненавязчивой атмосферы в доме: читают стихи, играют на пианино. Однако всё это напускное, показное. Отвергнув предложение героя выйти замуж, Екатерина Иванова срывает пелену с глаз героя и обрекает его на такую же «застойную», не меняющуюся жизнь. Спустя годы герой толстеет, начинает легко раздражаться, обзаводится двумя имениями и предпочитает проводить вечера в клубах. От прежнего молодого и целеустремлённого человека не остаётся и следа, жизнь и быт города, пошлых по своей натуре Туркиных, поглощает его и делает таким же.
- С первых страниц романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир» нам представляют пошлого и безнравственного по своей натуре Анатоля Курагина. Он предпочитает проводить свою жизнь на балах, не стыдится ухаживать за множеством девушек и не стесняется того, что о нём говорят. Его образ жизни кажется весёлым и беззаботным, но он сам отвратителен по своей натуре. В первые дни в России главный герой произведения, Пьер Безухов поддаётся очарованию такой жизни. Он встречается с Анатолем, и они проводят несколько дней за алкоголем и развлечениями. Доходит это всё до того, что умный, воспитанный и интеллигентный Пьер участвует в авантюре. Они привязывают квартального к медведю. Из-за этого случая портится репутация главного героя, а сам он винит себя, осознавая собственное моральное падение.
ПО́ШЛОСТЬ, -и, ж.
1. Свойство по знач. прил. пошлый. Изображение пошлости жизни ужаснуло его [Гоголя]. Добролюбов, О степени участия народности в развитии русской литературы. А мы все еще живем и действуем в окружении солидного количества людей, соблазненных пошлостью безделья. М. Горький, О пьесах.
2. Что-л. пошлое, низкое в духовном, нравственном отношении. Добровольное сознание в проступке ученики признавали за пошлость и трусость. Помяловский, Очерки бурсы. — Эта шпага пронзает пошлость и ничтожество, которые таятся за занавесом благородства. Федин, Первые радости. || Что-л. неприличное, непристойное. Всякий раз, когда я снимал с него шубу, он хихикал и спрашивал меня: — Степан, ты женат? — и затем следовали скабрезные пошлости. Чехов, Рассказ неизвестного человека. || Что-л. неоригинальное, надоевшее, банальное. [Звягинцев] сказал, улыбаясь, что «на войне как на войне», как говорят французы, и на этот раз смутился уже окончательно, потому что понял, что говорит пошлости. Чаковский, Блокада.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х
т. / РАН,
Ин-т лингвистич.
исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.;
Полиграфресурсы,
1999;
(электронная версия): Фундаментальная
электронная
библиотека
Недавно одна телеведущая решила ответить тем, кто обвиняет ее в пошлости. «Пошлость — это то, что неорганично. Пошлость — это то, что выглядит натужно, тяжело… В том, что делаю я, а я на себя смотрю достаточно объективно, ничего пошлого не вижу. У меня хорошие, достойные проекты. Интересная работа. Остроумные интервью, реплики». Оставим в стороне объективно малосодержательные и несущие субъективную оценку прилагательные хороший, достойный, интересный. Постараемся понять, что же означают слова пошлый, пошлость, пошляк.
В современном русском языке, как сообщают толковые словари, прилагательное пошлый в первую очередь обозначает особенности поведения человека. Общей же чертой всех этих особенностей является их несоответствие высокому, духовному, нравственному предназначению Человека с большой буквы. Среди этих несоответствий на первом месте — отсутствие духовной жизни, благородных целей, моральных ограничений. Иными словами, полная погруженность в частные бытовые дела, собственные физиологические проблемы, невозвышенные эгоистические интересы. Русские писатели конца XIX века много писали на эту тему. А рассказ Чехова «Ионыч» можно считать классической иллюстрацией того, как человек превращается в пошляка. Теряет всякие жизненные интересы, кроме сводящихся к бытовым удобствам, приобретательству, удовлетворению своего желания возвышаться над другими людьми. Пошлый и пошлость в этом значении применимы не только к столичным мещанам или провинциалам «интеллигентных» профессий XIX века. Эти слова, в частности, актуальны и по отношению к современным бизнесменам, деятелям шоу-бизнеса или медиаиндустрии. Если их интересы и цели замыкаются только на собственном обогащении, удовлетворении эгоистических неблагородных желаний. Таких, например, как известность, ощущение превосходства перед другими, физиологическая распущенность. Добавлю, что в этом случае слова пошлый, пошлость не акцентируют «плохие» аспекты подобного поведения. Они просто сообщают, что здесь нет ничего «хорошего» из того, что словом человек (его поведение, поступок) предполагается.
Другое значение слов пошлый, пошлость обозначает нечто неоригинальное, банальное, всем известное. Или иначе — не содержащее ничего нового, талантливого, личностного. В этом значении обсуждаемые слова применимы уже не столько к самому человеку и его поведению, сколько к различным «продуктам» человеческой деятельности. А именно: к словам, «художественным» произведениям, конкретным предметам… Вспомним Онегина, который, танцуя с Ольгой, «ей шепчет нежно какой-то пошлый мадригал». И здесь пошлый означает «плохой лишь тем, что в нем нет ничего, на что он претендует». Дальнейшим развитием этого значения является уже «безвкусный, грубый, вульгарный». Оно обычно реализуется в словосочетаниях, обозначающих не очень удачное стремление к красоте (костюм, прическа, украшение и т.п.). И, наконец, наиболее категоричное в этом ряду значение обсуждаемых слов «неприличный, непристойный, относящийся к «телесному низу». Например, таким образом обозначается употребление нецензурных слов, любовь к шуткам на тему отношений полов, сексуальные намеки и т.п. При этом из контекста не всегда ясно, имеется ли в виду банальность или непристойность: пошлый рассказ, пошлое ухаживание, пошлое выражение.
Итак, в словах пошлый, пошлость при всей разветвленности их значений нет компонента «неестественный, вымученный» или даже близких к нему. Напротив того. Пошлый — это слишком органичный, более чем естественный, всеобщий, не требующий личностных усилий. Идущий, так сказать, от самых приземленных инстинктов и частей тела. Поэтому говорить «пошлость — это то, что неорганично» значит просто не понимать значение слова пошлость. Так что, употребляя слова с неясным для автора значением или встречая их в чужой речи, стоит ориентироваться на существующие словарные толкования. И не давать словам собственное, сугубо индивидуальное осмысление. В последнем случае трудно рассчитывать на содержательную беседу с более или менее грамотной аудиторией. Русский язык — достояние всех, кто им пользуется. И если, говоря по-русски, разные люди будут совершенно по-разному понимать значения одних и тех же слов, то это в конце концов разрушит взаимное понимание. А это вещь столь же печальная для жизни, как и ее пошлость.
В.В. Виноградов
Пошлый
ПОШЛЫЙ
В истории некоторых слов отражается смена основных культурных эпох русской истории. В экспрессии слова бывает запечатлена оценка старого, отживающего историко-бытового уклада и мировоззрения.
Слово пошлый – чисто русское, народное слово. Оно представляет собою отглагольное прилагательное, точнее: причастие от глагола пойти (ср. выражение «пошло» – «ведется исстари»), превратившееся в имя прилагательное. Это слово идет из до-письменной древности. В русских памятниках делового языка, в актах и грамотах до XVII в. оно употребляется в значениях: 1) «исстари ведущийся, старинный, исконный»; «искони принадлежащий»; 2) «прежний, обычный» (ср. значение слова пошлина в древнерусском языке: 1) «исстаринный, исконный обычай», …ходити по пошлинѣ, како пошло исперва, Дог. гр. Новгорода с Яр. Ярослав. 1264–1265 г. А онъ васъ вѣдаетъ и судитъ по старои пошлинѣ.
Жал. гр. в. кн. Ив. Вас. Судим. 1499. 2) «исконные права»; 3) «обычная дань, налог»: Пошьлинасудовая или судьная, пошьлина торговая и т. п.) (Срезневский, 2, с. 1333–1335). Например, в Дог. грам. Дм. Ив. 1381 г.: «А мыты ны держати давныи пошлыи, а непошлыхъ мытовъ и пошлинъ не замышляти». В Жалов. гр. Тол. мон. около 1400 г.: «Пожаловалъ есми… деревнею Куколцинымъ и съ лѣсомъ и съ пожнями, куды топоръ ходилъ, куды коса ходила, съ пошлою землею, что къ неи из старины тянуло». В Дог. гр. Новг. и Казани (1470–1471 г.): «А намѣстнику твоему судити съ посадникомъ во владычнѣ дворѣ на пошломъ мѣстѣ» (там же, 2, с. 1336).
В конце XVII в. – начале XVIII в. – в связи с переоценкой старины, древнерусских традиций слово пошлый приобретает отрицательный оттенок. В нем складывается новое значение: «низкий качеством, весьма обыкновенный, маловажный». В. К. Тредиаковский доносил в своем рапорте: «Здешние семинаристы имеют пошлые познания в латинском языке». А. А. Потебня указывал: «Современн. литературн. русск. пошлый значит «тривияльный, постыло-обычный»; слово это знаменует разрыв общества с допетровским преданием, ибо в старинном языке до XVII века включительно пошлое – «то, что пошлó, повелось, а потому входящее в нормальный строй жизни, освященное ею, освященное и в этом смысле безупречное»…» (Потебня, Из зап. по русск. грам., ч. 1–2, с. 238).
С. М. Соловьев в своем очерке «Писатели русской истории XVIII века» заметил: «…в первой половине XVIII века борьба с невежеством, злоупотреблениями и предрассудками, которые прикрывались именем старины, естественно производила вражду, презрение к этой старине в приверженцах нового порядка вещей; они считали себя детьми света, воссиявшего для России с начала XVIII века, что прежде, – то было мрак, от которого нужно как можно более удаляться» (Соловьев, 1901, с. 1372–1373).
Показательно, что в словарях Академии Российской слово пошлый было опущено, хотя помещены слова – пошлина, пошлинник, пошлинный. В слове пошлина отмечено лишь одно значение: «Денежный оклад, собираемый в казну с товаров и с других вещей. Собирать, платить, наложить пошлину» (сл. АР 1822, 4, с. 116). Однако в конце XVIII – в начале XIX в. слово пошлый возрождается к жизни и получает широкое употребление.
В словаре 1847 г. слово пошлый определяется так: «1) «низкий качеством, весьма обыкновенный, маловажный». Пошлая живопись на картине обличает младенчество искусства. 2) «низкий, простоватый». Пошлые речи. 3) Стар. «бывший издавна в обычае, или в употреблении». А ездоки ездят не пошлою дорогою. Акты Археогр. Экспед. I. 46. 4) Стар. «стародавный, исконный, принадлежащий издавна кому-либо». И люди мои пошлые,…а те люди детям моим по половинам. Акты Юр. 432. – Пошлый дурак. То же, что набитый или совершенный дурак» (сл. 1847, 3, с. 416).
Оживление слова пошлый и широкое его распространение в стилях русского литературного языка с начала XIX в. было вызвано интересом к русской истории, к старинной письменности и ее языку. Ср. у П. А. Вяземского: «Жуковский, который часто любит облекать поэтическую мысль выражением шуточным и удачно-пошлым, прозвал ее [Россети. – В. В.] небесным дьяволенком». «Обыкновенно женщины худо понимают плоскости и пошлости; она понимала их и радовалась им, разумеется, когда они были не плоско-плоски и не пошло-пошлы» (Вяземский, 1883, 8, с. 233, 234). Так к имени прилагательному пошлый образовано отвлеченное существительное с суффиксом -ость: пошлость. Ср. свидетельство Н. В. Гоголя о Пушкине: «Он [Пушкин. – В. В.] мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека… Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее…» (Гоголь, 1952, 8, с. 292). Ср. у Н. А. Некрасова:
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы –
То слезы бедных матерей!
(Внимая ужасам войны…)
Пошлость обозначает не только свойство пошлого, но и пошлый быт, пошлый поступок, пошлые выражения, замечания. Экспрессивная окраска слов пошлый, пошлость становится к середине XIX в. все более резкой. В. И. Даль в своем словаре, указав старинные значения слова пошлый – в соответствии с словарем 1847 года, так характеризует современные, т. е. свойственные русскому языку 50–60-х годов, значения слова пошлый: «ныне: «избитый, общеизвестный» и «надокучивший, вышедший из обычая»; «неприличный, почитаемый грубым, простым, низким, подлым, площадным»; «вульгарный, тривиальный». Эти пошлые романы надоели. Пошлые шутки или речи» (сл. Даля, 1882, 3, с. 386). Вместе с тем, В. И. Даль подчеркивает, что в народно-областных русских говорах еще продолжает развиваться и эволюционировать древнерусская система значений: «Пошлый парень, пошлая девка мск. -вер. «дошлый, зрелый, возмужалый, во всех годах»».
Любопытно, что слово пошлый в силу своей яркой экспрессивности – обрастает около середины XIX в. семьей производных: пошляк, пошлячка, пошлянка, пошлятина, глаголы пошлеть, испошлиться, опошлиться. Все эти слова регистрируются Далем (сл. Даля, 1882, 3, с. 386 и сл.) (ср. у Тургенева – пошлец).
В русском литературном языке второй половиныXIX и начала XX века продолжают обостряться и определяются эти же значения и оттенки слова пошлый. В словаре Д. Н. Ушакова слово пошлый толкуется так: «Заурядный, низкопробный в духовном, нравственном отношении, чуждый высших интересов и запросов».П. человек. Пошлая среда. Пошлые вкусы. // «Безвкусно-грубый, избитый, тривиальный.» П. комплимент. П. анекдот. Пошлая песенка. П. роман. (Ушаков, 3, с. 685).
Опубликовано вместе с этюдами о словах «Завиральный», «Неудачник», «Крепостник» и «Гвоздь (гвоздь чего-нибудь: гвоздь сезона, гвоздь выставки и т. п.)», под общим названием «Из истории русской литературной лексики» (Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, т. 42. Кафедра рус. яз. М., 1947).
В архиве сохранилась рукопись на 6 листках ветхой бумаги и старая машинописная копия (4 стр.) с авторской правкой и добавлениями, сделанными автором после публикации. На отдельном листке сохранилась приписка В. В. Виноградова: «Пошлец (у Чернышевского, Полн. собр. соч., т. 3, 166)». В архиве обнаружен отсутствующий в машинописи и не вошедший в указанную публикацию авторский рукописный текст, представляющий собой продолжение статьи о слове пошлый (начинается словами «Пошлость обозначает не только свойство пошлого»). Этот текст, а также другие авторские добавления и поправки в машинописи внесены в публикуемый текст.
О слове пошлый В. В. Виноградов пишет в статье «Язык Гоголя и его значение в истории русского языка»: «Пошлый – это в языке 30–40-х годов – синоним слов ”обыкновенный“, ”банальный до избитости“» (Материалы и исследования по истории русского литературного языка, т. 3. 1953, с. 25). Это слово В. В. Виноградов упоминает также в своей книге «Русский язык» в связи с вопросом о суффиксальном образовании качественных прилагательных: «Более пеструю и смешанную картину соотношения и взаимодействия качественных и глагольных оттенков представляет обширная и производительная группа отглагольных прилагательных на -лый. Суффикс -л-, родственный глагольному суффиксу -л- в форме прошедшего времени, в этих формах обособился от системы глагола (ср. историю слов пошлый, дошлый, взрослый, рослый, смелый, гнилой, зрелый и т. п.)» (Русский язык. Грамматическое учение о слове. 1972. С. 179–180). – М. Л.
Источник: История слов : Ок.1500 слов и выражений и более 5000 слов, с ними связ. / В. В. Виноградов; Рос. акад. наук. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет «Рус. яз.». Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. — М., 1999. — 1138 с. ISBN 5-88744-033-3
Комментарии для сайта Cackle
(1)Пошлость, как сказал писатель Владимир Набоков, это «нечто ложно значительное, ложно красивое, ложно умное и ложно привлекательное».
(2)Пошлость есть уязвление нашего чувства прекрасного или приличного, царапина по нашему вкусу. (3)Сосед наш вроде не дурак и не урод, но почти всегда можно пригвоздить его «пошляком». (4)К примеру, он как-то некрасиво, нелепо одет — следовательно, пошляк. (5)Но оденься он безупречно — ещё хуже: только о тряпках и думает. (6)Рассказывает анекдоты при малознакомых дамах — чудовищная пошлость! (7)Говорит о политике — пошло интересничает… (8)Эта музыка будет вечной. (9)Не убережётся никто.
(10)Значение слова до начала XIX века было, в общем-то, безобидным: пошлость — это то, что пошло (в люди, в массы), расхожее, общее, обычное, ординарное. (11)Потом у слова появился особый, оценочный прищур, и уже в словаре В. И. Даля (1847) «пошлый» значит «ныне: избитый, общеизвестный и надокучивший, вышедший из обычая; неприличный, почитаемый грубым, простым, низким, подлым, площадным; вульгарный, тривиальный». (12)Пошлость по Чехову — душная мещанская жизнь без идеалов и стремлений («Меня окружает пошлость и пошлость. …Горшочки со сметаной, кувшины с молоком, тараканы, глупые женщины…»), по Набокову — величественная самодовольная буржуазность и ложная претензия. (13)Основное условие пошлости — поддельность, притворство, фальшивость. (14)К примеру, есть честная нужда, но есть нужда, притворяющаяся нарядной, развешивающая дешёвые постеры с котятами, чтобы скрыть тараканьи пятна на обоях, — фу! (15)Это оно! (16)Пошло отсюда, пошлое!
(17)В раннесоветское время пошлым считали элементарный уют и комфорт. (18) «На „Известиях” лёжа, котёночек греется. (19)А из-под потолочка верещала оголтелая канареица», — глумился Маяковский над нэпманским бытом. (20)Пошлость традиционно находили в сервантах с фарфоровыми слониками, особенная ненависть почему-то доставалась безвинным коврикам с лебедями, а потом и просто настенным коврам, пластмассовым розам и вязаным салфеткам на телевизоре — и с удивительной яростью порицался мир жалких вещиц за одну только робкую, застенчивую претензию на нарядность.
(21)Огнеопасное дело — обличать в пошлости: непременно прилетит бумерангом да заискрит промеж глаз. (22)Все мы живём, увы, в слишком стеклянных домах. (23)Соседка считает пошлой вашу короткую юбку, а вы считаете лютой пошлостью её берет с начёсом, и вам не договориться. (24)Есть критики, рассуждающие о пошлости массовой культуры и ТВ таким плоским, уныло-пафосным, в высшей степени пошлым языком, что после них даже Стас Михайлов покажется мыслящим тростником.
(25)Лев Кассиль, например, полагал, что пошлость совсем не безобидна: «У человека с плохим, пошлым вкусом постепенно вырабатывается неверное отношение к людям, к жизни. (26)Это в свою очередь порождает скверный стиль существования». (27)На это можно возразить: пошлый человек очень даже часто бывает добродетельным. (28)Мало ли мы знаем утончённых эстетов — носителей тяжелейших нравственных патологий? (29)И напротив: безвкусные во многих отношениях люди (и коврики, и сальные анекдоты, и примитивные суждения) могут в какие-то острые моменты демонстрировать такую высокую душу, такое благородство, что только ахнешь. (30)Ибо русский человек широк, сколько бы там его ни хотели сузить, и от противоречий только расширяется.
(31)И всё же. (32)Есть такие виды пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
(33)Первый — это когда сильные начинают издеваться над слабыми, богатые — над бедными, образованные — над теми, кому с образованием не очень повезло. (34)Мы в последнее время, увы, часто наблюдаем небывалые приливы социального чванства и самого низкопробного снобизма. (35)Вот в карликовом мозгу какой-нибудь гламурной рептилии набухает Мария Антуанетта («нет хлеба — пусть едят пирожные»), и она верещит на все интернеты, что надо сократить пособия и пенсии, хватит паразитировать, быдло надо лишить избирательных прав, а потом, без перехода, про духовное — как искала «розавинький» шёлк для своей кроватки с видом на Лувр. (36)Или какая-нибудь совесть нации причмокивая размышляет про генетические дефекты народонаселения — о нет, он не человеконенавистник, он просто пошляк, но кому от этого легче?
(37)И другая пошлость — когда «знающий жизнь» вползает в чужие восторги. (38)В мире есть иные области, луной мучительно томимы, любовь и поэзия, самоотверженность и благородство, бескорыстие и высокое служение, но пошляк знает по своей свиной философии, что все прекрасные порывы обусловлены инстинктом и кормом, а больше — ничем. (39)Нажористость корыта — его эталон. (40)Любовь для него — игра гормона. (41)Подвиг народа в войне — «забросали пушечным мясом». (42)Стих пишут, чтобы у станка не стоять, а благотворительностью занимаются «для пиару». (43)И далее, и далее, и меркнет свет, и нас всех тошнит, но юная душа, попавшая в зону облучения похабной мудростью, может съёжиться и заболеть.
(44)Такой пошлости — агрессивному жлобству — до лжно сопротивляться. (45)А всё прочее — нелепое, смешное, неуклюжее, некрасивое — пусть живёт. (46)Жёлтая канарейка, газетный котёночек, Стас Михайлов и ковровый лебедь — тоже краски мира, тоже растения Божьего сада.
(Е. Долгинова*)
*Долгинова Евгения Вячеславовна. Журналист, редактор, писатель, преподаватель творческого письма.
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- До начала XIX века пошлым называлось всё обычное, ординарное.
- Уют и комфорт в доме тоже считались пошлым в чеховские времена.
- Невозможно дать универсальное определение пошлости, подходящее всем.
- Люди с высокими нравственными принципами не могут быть пошляками.
- Есть три вида пошлости, к которым нельзя относиться снисходительно.
«ПОШЛОСТЬ ПОШЛОГО ЧЕЛОВЕКА»
(А. П. Чехову)
Как бестактность средь прозы дней,
Словно шпага, пронзает эго!
Режет сердце на сто частей
«Пошлость пошлого человека».
Эта пошлость всегда смела
И не видит чужого горя,
И успешно вершит дела
На лишённом забот просторе.
Что ей гибельный лёт звезды? —
Просто факт неземных коллизий.
Что плетущий узоры дым
В изумрудной манящей выси?
С ней опасно затеять спор.
С ней — в петлю, с ней — мороз по коже.
Ты стремишься к вершинам гор,
А она тебя гнёт к подножью.
А потом норовит, смеясь,
Лихо сбросить, как мусор, в яму,
Чтобы гнил там, где смрад и грязь,
И душа натерпелась сраму.
Впрочем, если забудешь страх,
И Господь приумножит силы,
Обратишь эту пошлость в прах
На зыбучем краю могилы.
Убирайся же прочь с пути
«Пошлость пошлого человека»!
Мир прекрасен, коль рядом ты:
Земский врач и писатель Чехов.
Лексическое значение слова
пошлость
по́шлость, -и, ж. 1. Свойство по знач. прил. пошлый. Изображение пошлости жизни ужаснуло его [Гоголя]. Добролюбов, О степени участия народности в развитии русской литературы. А мы все еще живем и действуем в окружении солидного количества людей, соблазненных пошлостью безделья. М. Горький, О пьесах. 2. Что-л. пошлое, низкое в духовном, нравственном отношении. Добровольное сознание в проступке ученики признавали за пошлость и трусость. Помяловский, Очерки бурсы. — Эта шпага пронзает пошлость и ничтожество, которые таятся за занавесом благородства. Федин, Первые радости. || Что-л. неприличное, непристойное. Всякий раз, когда я снимал с него шубу, он хихикал и спрашивал меня: — Степан, ты женат? — и затем следовали скабрезные пошлости. Чехов, Рассказ неизвестного человека. || Что-л. неоригинальное, надоевшее, банальное. [Звягинцев] сказал, улыбаясь, что «на войне как на войне», как говорят французы, и на этот раз смутился уже окончательно, потому что понял, что говорит пошлости. Чаковский, Блокада.
Значение слова пошлость в толковом онлайн-словаре Евгеньевой А. П.
пошлость
1. ж.
1) Отвлеч. сущ. по знач. прил.: пошлый (1*).
2) Пошлое (1*) замечание, выражение или пошлый поступок.
2. ж. устар.
Отвлеч. сущ. по знач. прил.: пошлый (2*).
Значение слова пошлость в толковом онлайн-словаре Ефремовой Т. Ф.
по́шлость, -и, ж. 1. см. пошлый. 2. Пошлое выражение, пошлый поступок. Сказать п.
Значение слова пошлость в толковом онлайн-словаре Ожегова C. И.
по́шлость, и, ж. 1. только ед. Отвлеч. сущ. к пошлый. П. фразы. П. поведения. 2. Пошлое замечание, выражение или пошлый поступок. Говорить пошлости. Заниматься пошлостями. Средь лицемерных наших дел и всякой пошлости и прозы одни я в мире подсмотрел святые, искренние слезы — то слезы бедных матерей. Некрасов.
Значение слова пошлость в толковом онлайн-словаре Ушакова Д. Н.
NB! Лексическое значение слова пошлость и есть собственно определение, толкование этого слова в словарной статье.
См. также:
- синонимический словарь: синонимы слова пошлость
76. Проблема «пошлости пошлого человека» («Попрыгунья», «Душечка», «Ионыч»).
В произведениях А.П. Чехова более позднего периода остро звучит сатирическое обличение бездуховности «пошлого человека». Двигателем сюжета чеховских рассказов является столкновение героя с пошлостью, причём этот конфликт не имеет трагической остроты — всё по-будничному просто: герой не выдерживает испытания бытом, рутинной жизнью, его «заедает» среда.
Чехов бьет тревогу в своих рассказах, что люди, призванные вести за собой народ, превращаются в.обывателей, деградируют под влиянием среды, в которую попадают.
Пошлостью называется все низкое в нравственном отношении, то есть деградировавшее, а мещанами — людей с мелкими, сугубо личными интересами, с узким кругозором и неразвитым вкусом.
Такое понимание пошлости и мещанства мы видим прежде всего рассказе “Ионыч”, в котором знакомимся с Дмитрием Старцевым, врачом, назначенным в уездную земскую больницу. В начале рассказа это хороший врач, прекрасно выполняющий свои обязанности: год он проводит в “трудах и одиночестве”. Молодой, целеустремленный, мечтательный, с высокими идеалами — таким нам рисуется главный герой. Он терпеть не может “картежников, алкоголиков, крикунов” — обывателей города, которые долгое время раздражали Старцева “своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом”. Доктор не вписывается в эту общую массу. Он другой. “Где же пошлость и мещанство? Что обличает Чехов в этом рассказе?” — спросите вы.
Сначала — семью Туркиных. Это ограниченные, зацикленные на чем-то одном люди: госпожа Туркина пишет никому не нужные романы, Котик играет на фортепиано, хотя совершенно не умеет этого делать, Пава всю жизнь изображает одну и ту же пьеску.
В этой атмосфере формируется “новый” доктор Старцев. Если постепенно он жиреет только физически, то потом происходит и его моральное “ожирение”. И вот он уже не ходит пешком, не поет песенки, не умеет любить, не имеет высоких устремлений. Он живет в своем ограниченном маленьком мирке, где важны лишь бумажки (деньги) да, позже, смотр домов и их покупка. Это уже не прежний молодой человек, бегущий на свидание ночью на кладбище. Он обленился не только физически, но и духовно настолько, что стал таким же обывателем и мещанином, как и все жители в городе С.
Но самое страшное — то, что Старцев сам знает: он “стареет, полнеет, опускается”, но ни желания, ни воли к борьбе с обывательщиной у него нет. Герой деградировал, деградировал окончательно и бесповоротно. Нравственная жизнь этого человека завершена. Он стал пошлым человеком в пошлом мещанском обществе, которое с такою правдивостью и реалистичностью изображает Чехов и которое так смело обличает.
Та же тема пошлости и корысти звучит в рассказе “Попрыгунья” звучит грустная нота обиды за человека, обиды за его никчемность, приземленность и нежелание изменить жизнь.
Антон Павлович Чехов в рассказах 90-х годов «Душечка», «Попрыгунья» исследует женский характер, интересы и помыслы героинь, смысл их жизни. Порой писатель безжалостен. Он отказывает персонажу в духовности, умении сострадать, любить. Героиня рассказа «Попрыгунья» Ольга Ивановна довольно легкомысленная и пустая особа, несмотря на ту претенциозность, которой она окружает себя. Пестрая толпа бездельников вокруг Ольги Ивановны живет бессмысленной и пустой жизнью. Они из года в год пишут «один и тот же этюд», поют и играют единственную мелодию, бездарно «прожигают» жизнь, претендуя на богемную обстановку. Занимаясь живописью, музыкой, пением, Ольга Ивановна остается дилетанткой во всем. Своего мужа, Осипа Степаныча Дымова, она презирает, не понимая гениальности и душевности этого человека. И лишь потеряв этого «благороднейшего человека», Ольга Ивановна пытается осознать, что всю жизнь поклонялась пустейшим идолам, не понимала своего счастья, что живет рядом с умным, добрым, чутким человеком. Героиня приходит к позднему прозрению. Она понимает, что ее невнимание к мужу, делу его жизни привело его к гибели. Она плачет, но жалеет не Осипа Степаныча, а себя. Вряд ли она сможет найти еще такого бескорыстного и любящего человека, безропотно и терпеливо выполняющего все ее пустые прихоти. Писатель отказывает Ольге Ивановне в позднем прозрении. Даже у смертного одра мужа она плачет не о гибели хорошего и умного человека, а о своей неприкаянности, сиротстве и одиночестве. Здесь позицию писателя высказывает один из героев — Коростелев, ближайший друг Дымова: «Умирает, потому что пожертвовал собой… какая потеря для науки! — сказал он с горечью. — Это, если всех нас сравнить с ним, был великий, необыкновенный человек! Какие дарования! Какие надежды он подавал нам всем! — продолжал Коростелев, ломая руки. — Господи боже мой, это был бы такой ученый, какого теперь с огнем не найдешь. Оська Дымов, Оська Дымов, что ты наделал! Ай-ай, боже мой!» Даже и тут Ольга Ивановна понимает, что «прозевала»! Всю жизнь поклонялась лишь мнимым божкам, когда рядом жила «будущая знаменитость», она этого не осознала, а теперь поздно. Приговор автора звучит сурово. Чехов осуждает бездуховность и душевную пустоту, глупость героини. Всегда на Руси были женщины, умеющие любить и сострадать ближнему. Что же произошло с современницами писателя? Он осуждает свободу женщин, излишнюю их самостоятельность, даже самовольность, не видя в этом ничего хорошего.
Удивительно переплетаются в творчестве Антона Павловича Чехова сатира и глубокая человечность.
Как же схожи образы Чимши-Гималайского и Оленьки из рассказа Чехова “Душечка”! В рассказе “Душечка” мы чувствуем другое ироническое и, в то же время, презрительное отношение автора к ней.
Да, Душечка тоже зациклена на одном интересе, да, она ограничена и замкнута своим стремлением обязательно кого-то любить. Сначала это был антрепренер Кукин, затем — управляющий лесным складом Василий Андреевич Пустовалов, потом — ветеринар, после побега которого “сама Олечка постарела, подурнела…”
Но самое главное — у героини не было своего мнения, и это -самое страшное. Душечка настолько была ограничена, что могла выражать только чье-то мнение, а своего не имела. У героини не было своей жизни, своих взглядов, а была лишь душа, которая потом полностью была отдана другим людям. Главным для нее было заботиться о ком-то, выражая чье-то мнение, соглашаться с ним. Как такового, человека Оленьки, дочери отставного коллежского асессора Племянникова, не было.
В рассказе, думается, показаны не постепенное оскудение души героини, не ее нравственная деградация. Автор обратил внимание на самое страшное, что может быть, — отсутствие как души как таковой, отсутствие, как такового, своего мнения, отсутствие настоящего человека..
Михаил Эпштейн: Пошлость Чехова
Недавно мы обменялись письмами с Ларисой Гиршевной Волохонской, всемирно известной переводчицей, которая вместе со своим мужем Ричардом Пивером блестяще перевела на английский язык почти всю русскую классику, от Гоголя, Достоевского, Толстого до Булгакова и Пастернака. В том числе Чехова. Лариса Волохонская заметила: «Чехов, который в своих рассказах и особенно пьесах воплощал пошляков разных мастей и калибров искуснейшим образом, сам в нее не впадал никогда».
Вот на это мне хотелось бы возразить, и я помещаю здесь с разрешения Ларисы Волохонской наши реплики, к которым впоследствии просоединятся, надеюсь, и реплики других участников спора.
— Дорогая Лариса, позволю себе с Вами не согласиться. Еще как впадал! Вспомним «Даму с собачкой». Гуров вдруг решил поделиться со знакомым чиновником своим курортным романом: «Если б вы знали, с какой очаровательной женщиной я познакомился в Ялте!» Чиновник на это ему отвечает: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!» На пошлый разговор, затеянный Гуровым, чиновник отвечает пошлостью уж совсем невыносимой, которая даже Гурова коробит («куцая, бескрылая жизнь, какая-то чепуха»).
Но вот эпизод, рассказанный Д. Мережковским, где Чехов ведет себя ровно как этот чиновник, только на месте осетрины — селянка:
«Говорю ему, бывало, о «слезинке замученного ребенка», которой нельзя простить, а он вдруг обернется ко мне, посмотрит на меня своими ясными, не насмешливыми, но немного холодными, «докторскими» глазами и промолвит:
— А кстати, голубчик, что я вам хотел сказать: как будете в Москве, ступайте-ка к Тестову, закажите селянку — превосходно готовят — да не забудьте, что к ней большая водка нужна.
Мне было досадно, почти обидно: я ему о вечности, а он мне о селянке. Раздражало это равнодушие, даже как будто презрение к мировым вопросам…» («Асфодели и ромашка»)
Почему все так любят Чехова и он всех устраивает? С Чеховым можно восставать против пошлости и одновремено покоиться на ее мягком ложе. Mожно жаловаться на сытно кушающих обывателей — и самому при этом кушать со вкусом, отмахиваясь от всех мировых вопросов.
Чехов изобрел способ говорить пошлости безнаказанно, вызывая сочувствие к своей грусти, как будто намекая, что за пошлостью должно быть что-то еще, какой-то прорыв, надежда, небо в алмазах и пр., но прямо высказать этого нельзя, поскольку все сказанное будет звучать как пошлость, и по этому поводу надо грустить и надеяться. Кстати, бессмертная фраза «мороз крепчал», которой Чехов в рассказе «Ионыч» награждает пошлую писательницу Веру Иосифовну, жену пошлого Ивана Петровича Туркина, — эта фраза очень типична для самого Чехова. В том же рассказе «Ионыч» встречаются перлы, вполне достойные пера Веры Иосифовны: «Светила луна… В каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную. …Лунный свет подогревал в нем страсть…» Неловко читать такую выспренность, а нельзя не читать — Чехов все-таки.
Когда же Чехов, очень редко, и в самом деле пытается что-то сказать от себя, выразить сполна свое мировоззрение, у него получается уже настоящая риторическая пошлость без всякой грусти, типа: «Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах… Моя святая святых — это человеческое тело, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода…»[1] Чехов говорит здесь ничуть не лучше, чем его персонажи, вроде Ивана Ивановича или доктора Астрова, произносящего: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Обе эти знаменитые формулировки чеховского идеала поражают своей перечислительной интонацией, напоминающей поздравительные телеграммы, праздничные пожелания юбиляру или ритуальные приписки в конце письма. «Дорогой друг! Восхищаемся Вашим умом и талантом и желаем Вам счастья, здоровья, любви, вдохновенья и больших творческих успехов!» Мастером такого эпистолярного жанра, кстати, был сам Чехов. В чеховском «светском идеале» отсутствует какая бы то ни было смысловая напряженность, он чисто перечислителен и может перейти в список любых «хороших» вещей: «человеческое тело, ум, талант, интересные книги, задушевные разговоры, вкусная еда, акации в цвету, домик на берегу Черного моря, солнце, чайки, поцелуй соленых губ… любовь и абсолютнейшая свобода».
При этом чеховская речь остается в строгих, почти уже канонических рамках пошлости, которую выдают лишь внезапные скачки с одного уровня пошлости на другой, от «все должно быть прекрасно» до «давайте спать». Вот, например, Астров обращается к Войницкому в «Дяде Ване»: «Да, брат. Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека: я да ты. Но в какие-нибудь десять лет жизнь обывательская, жизнь презренная затянула нас; она своими гнилыми испарениями отравила нашу кровь, и мы стали такими же пошляками, как все. (Живо
.) Но ты мне зубов не заговаривай, однако. Ты отдай то, что взял у меня». Словцом «живо» Чехов быстро переключает пошлый монолог о пошлости из высокого в низкий регистр. И так всюду у Чехова: пошлость выступает лишь на фоне другой пошлости, так что создается иллюзия неких оттенков, контрастов, как во мраке, уходящем в еще более глубокий мрак.
А какие затрепанные, уныло-никакие слова использует Чехов в самом известном и почитаемом своем рассказе — «Дама с собачкой»: «И только теперь, когда у него голова стала седой, он полюбил, как следует, по-настоящему — первый раз в жизни. Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама судьба предназначила их друг для друга…»
Это же уровень С. Щипачева или Н. Доризо:
Голова стала белою,//Что с ней я поделаю?//Почему же ты мне встpетилась//Лишь сейчас!
Чехов удивительно умеет «совращать на пошлость» даже авторов, во всем ему противоположных, например, Мережковского, который посвятил ему очерк «Асфодели и ромашка», имея в виду, что Чехов — это простая и чистая ромашка среди декадентских асфоделей. Разве не пошлость эта «ромашка Чехов»?
Чехов признавался в письме к А. Суворину, что «выдавливает из себя по каплям раба». Вероятно, то же относится и к пошлости, ведь она сродни рабству. Это рабство у ходячих фраз, у чужих мыслей и оборотов речи. Чехов страшно много успел за отведенные ему 44 года. Научился сам, научил поколения читателей. Но успел не все. Глупо его в этом обвинять, но нельзя не отметить этих ноток пошлости у самого автора, чтобы тем действеннее был преподносимый им урок.
Владимир Набоков. Пошляки и пошлость
Понятие «пошлость» в массовом представлении сегодня часто ограничено вульгарным эротизмом. Таким образом, значение этого слова искусственно сужается до смысла удобного и безопасного для обывательского большинства. В реальности же «пошлость» — явление гораздо более широкое. Можно сказать, что она сегодня стала стилем и способом существования миллионов людей. Пошлость определяет в жизни мещан как выбор темы для разговора, так и их решения во множестве сфер и вопросов: от бутика до концертного зала и от телепередачи до избирательного участка. Об этом, полузабытом, но актуальном, значении пошлости как поддельной культуры — знаменитое эссе писателя Владимира Набокова.
Мещанин — это взрослый человек с практичным умом, корыстными, общепринятыми интересами и низменными идеалами своего времени и своей среды. Я говорю именно о «взрослом», солидном человеке, так как ребенок или подросток с повадками мещанина — всего лишь попугай, подражающий манерам законченных обывателей; ведь попугаем быть легче, чем белой вороной.
Обыватель и мещанин — в какой-то степени синонимы: в обывателе удручает не столько его повсеместность, сколько сама вульгарность некоторых его представлений. Его можно назвать «благовоспитанным» и «буржуазным». Благовоспитанность предполагает галантерейную, изысканную вульгарность, которая бывает хуже простодушной грубости. Рыгнуть в обществе — грубо, но рыгнуть и сказать: «Прошу прощения» — не просто вульгарно, но еще и жеманно. Понятие «буржуазность» я заимствую у Флобера, а не у Маркса. Буржуазность во флоберовском понимании свидетельствует скорее о складе ума, чем о содержимом кошелька. Буржуа — это самодовольный мещанин, величественный обыватель.
Маловероятно, чтобы этот тип существовал в первобытном обществе, хотя элементы мещанства можно обнаружить и там. Представьте себе на мгновение людоеда, требующего к обеду изысканно разделанную человеческую голову. Точно так же американский обыватель желает, чтобы отечественные апельсины всегда были ярко-оранжевыми, лососина — нежно-розовой, а виски — золотисто-желтым. Но, как правило, мещанство возникает на определенной ступени развития цивилизации, когда вековые традиции превратились в зловонную кучу мусора, которая начала разлагаться.
Обыватель с его страстной потребностью приспособиться разрывается между стремлением поступать как все и страстным желанием принадлежать к избранному кругу. Он не увлекается и не интересуется искусством, в том числе и литературой — вся его природа искусству враждебна. Но он с жадностью поглощает всяческую информацию и отлично натренирован в чтении газет.
Обыватель — явление всемирное. Оно встречается во всех классах и нациях. Английский герцог может быть столь же вульгарным, как американский пастор, французский бюрократ или советский гражданин. У Ленина, Сталина и Гитлера представление об искусстве и науке было насквозь буржуазным. Рабочий или шахтер нередко оказываются такими же откровенными буржуа, как банковский служащий или голливудская звезда.
Мещане питаются запасом банальных идей, прибегая к избитым фразам и клише, их речь изобилует тусклыми, невыразительными словами. Истинный обыватель весь соткан из этих заурядных, убогих мыслей, кроме них у него ничего нет. Но надо признать, что в каждом из нас сидит эта заклишированная сущность, и все мы в повседневной речи прибегаем к словам-штампам, превращая их в знаки и формулы. Это не означает, однако, что все люди — обыватели, но предостерегает от машинального обмена любезностями.
В душный день каждый второй прохожий непременно спросит вас: «Вам не очень жарко?» Из этого не следует, что ваш собеседник — пошляк. Он может оказаться обыкновенным попугаем или словоохотливым иностранцем. Когда вас спрашивают: «Как поживаете?» — ответ: «Прекрасно» может прозвучать унылым штампом, но начни вы распространяться о своем здоровье, вы рискуете прослыть педантом и занудой. Иногда банальность — хороший щит или надежная уловка от разговора с дураками. Я встречал просвещеннейших людей — поэтов, ученых, которые в кафе обходились двумя-тремя словами: «да, нет, благодарю вас».
Персонаж, выступающий под именем «величественного пошляка», не просто обыватель-новичок, нет, это — профессиональный жеманник с головы до пят, законченный тип благопристойного буржуа, всемирный продукт заурядности и косности. Он — конформист, приспособившийся к своей среде. Ему присущи лжеидеализм, лжесострадание и ложная мудрость. Обман — верный союзник настоящего обывателя. Великие слова Красота, Любовь, Природа — звучат в его устах фальшиво и своекорыстно. Таков Чичиков из «Мертвых душ», Скимпол из «Холодного дома», наконец, Омэ из «Мадам Бовари». Обыватель любит пустить пыль в глаза и любит, когда это делают другие, поэтому всегда и всюду за ним по пятам следуют обман и мошенничество.
Обыватель с его неизменной страстной потребностью приспособиться, приобщиться, пролезть разрывается между стремлением поступать как все и приобретает ту или иную вещь потому, что она есть у миллионов, — и страстным желанием принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу. Он жаждет останавливаться в лучших отелях, путешествовать в 1-м классе океанского лайнера с капитаном в белоснежном кителе и великолепным сервисом. Соседство с главой компании и европейским аристократом может вскружить ему голову. Нередко он — сноб. Богатство и титул приводят его в восторг: «Дорогая, сегодня я болтал с герцогиней!»
Пошляк не увлекается и не интересуется искусством, в том числе и литературой — вся его природа искусству враждебна. Но он с жадностью поглощает всяческую информацию и отлично натренирован в чтении газет и журналов. Он ревностный читатель «Сэтердей Ивнинг Пост» и, просматривая газету, обычно отождествляет себя с героями передовиц. Представитель сильного пола воображает себя симпатичным судебным исполнителем или другой важной птицей, скажем, замкнутым холостяком с душой ребенка и игрока в гольф. Если это читательница — эдакая мещаночка, она видит себя в роли обворожительной, румяной, белокурой секретарши (с виду девчушка, в душе — благочестивая мать, сочетавшаяся законным браком со своим молодцеватым шефом).
Обыватель не отличает одного автора от другого; читает он мало и всегда с определенной целью, но может вступить в общество библиофилов и смаковать прелестные, прелестные книги: винегрет из Симоны де Бовуар, Достоевского, Сомерсета Моэма, «Доктора Живаго» и мастеров эпохи Возрождения. Его не очень интересует живопись, но престижа ради он охотно повесит в гостиной репродукции Ван Гога или Уистлера, втайне предпочитая им Нормана Рокуэлла.
В своей приверженности к утилитарным, материальным ценностям он легко превращается в жертву рекламного бизнеса. Сама по себе реклама может быть очень хороша — иные ролики поднимаются до настоящих высот искусства, речь не об этом. Суть в том, что реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью, будь то комплект нижнего белья или набор столового серебра. Я имею в виду определенный тип рекламы.
К примеру, в доме появился радиоприемник или телевизор (машина, холодильник, посуда — все что угодно). Их только что доставили из магазина. От удовольствия мать всплескивает руками, возбужденные дети толпятся вокруг, младшенький вместе с собакой тянется к тому месту, куда водрузили Идола, даже бабушка со всеми своими лучистыми морщинками виднеется где-то на заднем плане, а в стороне от всех, заложив большие пальцы в проймы жилета, с победоносным видом высится Отец, он же Папаша, он же Горделивый Даритель. Мальчики и девочки в рекламе неизменно усыпаны веснушками, а у малышей всегда отсутствуют передние зубы. Я ничего не имею против веснушек (на самом деле они очень идут иным юным созданиям). Вполне возможно, специальное исследование подтвердит, что у большинства маленьких американских граждан они есть, а в другом исследовании докажут, что у всех удачливых судебных исполнителей и красивых домохозяек в детстве они были. Повторяю: я не имею ничего против веснушек как таковых. Но я считаю неслыханной пошлостью то, что с ними сделали рекламные и прочие агентства. По рассказам очевидцев, если мальчик без веснушек или слегка веснушчатый должен появиться на телеэкране, ему наклеивают искусственные веснушки, минимум 22 штуки — восемь на каждой щеке и 6 на носу. В комиксах веснушки напоминают сильную сыпь. В одном сериале они были обозначены крошечными кружками. Если веснушчатых юных героев обычно играют белокурые или рыжеволосые красавчики, то у молодых статных мужчин, как правило, темные волосы и густые черные брови. От шотландца до кельта — такова эволюция.
Глубочайшая пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придает блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя. Конечно, сотворенный в рекламе мир сам по себе безвреден — каждый знает, что сотворен он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, приготовляющих или поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведется по законам буржуазного общества; нет, самое забавное, что это — теневой, иллюзорный мир, и в его реальное существование втайне не верят ни продавцы, ни покупатели, особенно в нашей мудрой, прагматичной и мирной стране.
У русских есть, вернее, было специальное название для самодовольного величественного мещанства — пошлость. Пошлость — это не только явная, неприкрытая бездарность, но главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. Все подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым. Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск. Чтобы превратиться в пошляка, крестьянину нужно перебраться в город. Крашенный от руки галстук должен прикрыть мужественную гортань, чтобы восторжествовала неприкрытая пошлость.
Возможно, само слово так удачно найдено русскими оттого, что в России когда-то существовал культ простоты и хорошего вкуса. В современной России — стране моральных уродов, улыбающихся рабов и тупоголовых громил — перестали замечать пошлость, поскольку в Советской России развилась своя, особая разновидность пошляка, сочетающего деспотизм с поддельной культурой. В прежние времена Гоголь, Толстой, Чехов в своих поисках простоты и истины великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие. Но пошляки есть всюду, в любой стране — и в Америке, и в Европе. И все же в Европе их больше, чем здесь [в США], несмотря на старания американской рекламы.
Фото: Horst Tappe
Владимир Набоков (1899-1977) — российский и американский писатель, поэт, переводчик и литературовед. Сын известного юриста, одного из основателей Партии кадетов В.Д. Набокова. После революции эмигрировал из России в Европу, затем в США. 1972 году Александр Солженицын рекомендовал номинировать Набокова на Нобелевскую премию по литературе, однако номинация так и не состоялась. Большинство критиков причисляют Набокова к тем писателям, кто незаслуженно не был включён в списки номинантов.
Сочинения по русской литературе XX в.
2. Обличение пошлости в рассказах А. П. Чехова
А. С. Пушкин писал о Н. В. Гоголе, что ни у одного писателя не было такого дара — выставлять ярко пошлость жизни, уметь очертить с такой силой пошлость пошлого человека, чтобы вся эта мелочь, которая ускользает из глаз, бросилась бы крупно в глаза всем. С полным правом эти слова можно отнести и к А. П. Чехову, который всю свою жизнь посвятил именно борьбе с «пошлостью пошлого человека».
А. П. Чехов, прекрасный, благородный человек, мечтал о том, чтобы люди были красивы, счастливы и свободны. Он говорил: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Но в реальной жизни, к сожалению, красивых людей было мало, чаще писателю приходилось сталкиваться с хамством, грубостью, бездушием и пресмыкательством — со всем тем, что А. П. Чехов называет пошлостью. И во имя любви к человеку он высмеивал обывательщину, пошлость, мещанство — все то, что уродует душу.
Самоуничтожение человека, лакейство, угодничество особенно были невыносимы А. П. Чехову. Так, например, в рассказе «Смерть чиновника» он повествует о маленьком чиновнике Червякове, который, сидя в театре и случайно чихнув, обрызгал генерала. Сама фамилия героя говорит о сущности этого человека. Он извивается, как червяк, перед вышестоящим чином и после неоднократных извинений, так и не успокоившись, ужасно переживая, умирает.
В рассказе «Толстый и тонкий» на вокзале встречаются два приятеля. Они оба рады встрече, обнимаются, но когда тонкий узнает, что его приятель дослужился до тайного советника, он вдруг конфузится, бледнеет и начинает вести себя по-другому: «На лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило».
Такой тип людей отыгрывается на людях, стоящих ниже их по карьерной лестнице. Так, в рассказе «Хамелеон» перед нами предстает именно такой человек. Полицейский Очумелов, выяснявший в ходе повествования, кому принадлежала собака, постоянно меняет манеру поведения в зависимости от того, кого называли ее хозяином. Если это высокопоставленное лицо, герой готов «ходить на задних лапках» и заискивать перед собачкой. Когда же называли человека низкого чина, Очумелов начинал вести себя грубо, по-хозяйски.
Пошлость многолика, и А. П. Чехова особенно волновало, что пошлость заражает интеллигенцию. В рассказе «Палата № 6» доктор Рагин заведует больницей, и он прекрасно знает, что условия в ней невыносимые: здесь царит антисанитария, больных плохо кормят, бьют. Больница похожа на тюрьму. Но Рагин, оправдываясь тем, что изменить жизнь нельзя, не реагирует на то, что делается в больнице. Он убеждает себя, что человек должен страдать. Благодаря подобной философии герой приходит к тому, что примиряется со злом и сам начинает его совершать. Такую психологию примирения А. П. Чехов тоже называет пошлостью.
Особо А. П. Чехова тревожит то, что интеллигенция — люди, призванные вести за собой народ — превращаются в обывателей, деградируют под влиянием среды, в которую попадают. Так, в рассказе «Ионыч» перед читателями предстает молодой умный человек, который попадает в серый, затхлый городишко. Он много работает, живет отшельником, презирает обывателей, с которыми не о чем говорить. Интересы жителей города ничтожны: вино, карты, нажива, сплетни. Проходит время, и Дмитрий Старцев опускается и становится таким же, как другие. Казалось бы, ничего особенного, ведь такое происходит на каждом шагу. Время меняет людей. Но страшная правда, так талантливо показанная А. П. Чеховым, открывает глаз на многое. Если человеку дано больше, чем другим, а он сам себя утопил и стал похожим на обывателей, то это духовная смерть. В жизни не остается больше ничего, как есть, пить, копить деньги неизвестно зачем, быть «живым трупом». Накопительство разрушает личность, если нет внутреннего противоядия, если нет большой жизненной силы, цели жизни. Старцев мало сопротивлялся, любовь его к Екатерине Туркиной тоже была мала, уже тогда он в уме подсчитывал деньги, которые получит, если женится на ней. Мужики и больница уже не интересуют Старцева, он растерял все свои идеалы, пошлость захлестнула его. Герой ненавидит и презирает жизнь окружающих его обывателей, но это не мешает ему в конечном итоге и самому умножить их число.
История превращения молодого доктора Дмитрия Старцева в заплывающего жиром стяжателя, которого зовут теперь только Ионычем, занимает А. П. Чехова менее двадцати страниц, но становится очевидно: в жизни со многими происходит эта метаморфоза. Почти все в юности имеют идеалы, желание принести пользу обществу, но в зрелости многими завладевает стремление к сытости, к благополучию, к почестям и «теплым» местам. Они прикрываются пошлыми фразами о долге, чести, пользе, но внутри у каждого, как микроб, сидит, спрятавшись, все тот же «Ионыч». Своим рассказом А. П. Чехов предупреждает: «Не поддавайтесь губительному влиянию среды, не предавайте своих идеалов, берегите в себе человека».
А. П. Чехов в своих рассказах не просто показывает пошлость обывателей, но он стремится вскрыть причины порождающие Червяковых и им подобных. Прежде всего это социальная действительность. В обществе существовало как бы два класса: власть имущих и рабов. На службе было принято беспрекословное подчинение, что порождало страх, поклонение, унижение. Другой причиной, порождающей пошлость, являлась общественная среда. В рассказе «Ионыч» видно, как обывательская тина засасывает доктора Старцева. В городе была библиотека, которую никто не посещал. Речи Старцева о честном труде вызывали непонимание и обиду. Единственно «интересной и образованной» семьей в городе считалось семейство Туркиных, но, узнав членов семьи, читателям становится видно, что они скучны и бездарны. Вокруг Старцева царила мещанская сытость, равнодушие, спокойная, праздная жизнь. Эта среда губительно подействовала на героя, и он постепенно превратился в скупого, скучного человека.
А. П. Чехов устами учителя Никитина из рассказа «Учитель словесности» восклицает: «Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости». Но ведь есть другой мир: мир, где люди творят, сочиняют, мучаются, но живут в полную силу, а не прозябают. Только там есть жизнь, где есть великая цель, где в работе люди находят удовлетворение, где человек живет не для себя, а для людей.
Ведь А. П. Чехов считал, что многое зависит от самого человека, что истинный человек способен противостоять влиянию среды. Таким, например, мы видим доктора Дымова из рассказа «Попрыгунья». Праздная, пустая жизнь, которую ведет его жена, не засосала его потому, что он самоотверженно предан своему делу, он весь в работе, которую очень любит. Он умирает, спасая больного ребенка. Таким образом, А. П. Чехов считает, что винить только среду нельзя, червоточина есть и в самом человеке. Если задатки, высокие стремления не реализованы, значит, у человека не было внутренней прочности и твердых убеждений.
Раскрывая перед нами болезнь эпохи, т. е. пошлость, заразившую все общество, А. П. Чехов своим творчеством хотел не изменить его, то хотя бы заставить людей задуматься, увидеть себя со стороны, поскольку исправлять подобные болезни можно только изнутри, начиная с себя.
Благородная цель, труд и любовь — вот то, что может победить «пошлость». К этому и призывал А. П. Чехов в своих произведениях. Рассказы А. П. Чехова чрезвычайно актуальны и сегодня, так как многие пороки, которые бичевал писатель, далеко не изжиты.
«Разоблачение «пошлости пошлого человека» «Ионыч»»
Одна из главных тем творчества Чехова — разоблачение «пошлости пошлого человека», особенно в быту и настроениях интеллигенции. Тема «Ионыча» — изображение мертвенной силы обывательщины и пошлости. Чехов рассматривает историю образованного, дельного врача Дмитрия Ионыча Старцева, превратившегося в провинциальной глуши в нелюдима и черствого эгоиста. Действие рассказа развивается на фоне провинциального городка с его однообразной и скучной обывательской жизнью. Показывая постепенное перерождение своего героя, Чехов дает только переломные эпизоды его жизни, три нисходящие ступени. В начале рассказа, когда Старцев только назначен земским (врачом, он молод, бодр, жизнерадостен, он любит труд и свою I профессию доктора. Старцев по своему развитию и интересам (много выше городских обывателей. Он способен к искренним Iчувствам, любви, понимает поэзию природы, ему доступны (романтические настроения. Но уже тогда Чехов намеками ука-• зывает на те черты своего героя, которые получат развитие и затем превратят его в «Ионыча», прежде всего — практицизм и расчетливость. Так, например, когда в разгар своей любви к Котику Старцев приезжает к Туркиным делать предложение, он не забывает материальной стороны дела. «А приданого дадут, должно быть, немало», — думал он. Чувство любви было искренним, но неглубоким. Получив от Екатерины Ивановны неожиданный отказ, ему «жаль было своего чувства, этой своей любви», но тяжелое его настроение быстро прошло. Старцев за один год в земстве успел развить частную практику, и его тянет к спокойной жизни.
Прошло четыре года. Чехов берет те стороны жизни Старцева, о которых говорил ранее, и показывает, как происходит увядание, опустошение человеческой души. Раньше Старцев любил труд и с большим удовольствием работал в земской больнице, теперь у него большая практика в городе, и он гоняется лишь за рублем, потеряв интерес и сострадание к больным. Круг его интересов чрезвычайно сузился, и теперь волнуют лишь картежная игра и нажива. Глубину его душевного опустошения показывает его отношение к девушке, которую он недавно любил. Теперь при встречах с Екатериной Ивановной он чувствует лишь беспокойство и безотчетный страх за себя, за свою сытую, размеренную жизнь: «А хорошо, что я на ней не женился».
Прошло еще несколько лет жизни «без впечатлений, без мыслей». Старцев еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит и ходит, «откинув голову назад». Жажда наживы окончательно овладела им и вытеснила другие чувства. Ему «некогда вздохнуть», он, несмотря на громадную частную практику, не бросает и земского места: его одолела жадность, «хочется поспеть и здесь и там». Он стал толстокожим и нечувствительным к чужому горю. Проходя через комнаты предназначенного для продажи дома, он, не обращая внимания на неодетых женщин и детей, тычет палкой и спрашивает: «Это кабинет? Это спальня? А тут что?»
Когда в клубе кто-нибудь заговаривает о Туркиных, он спрашивает: «Это вы про тех, что дочка играет на фортепья-нах?» Так говорить о девушке, которую когда-то любил, пусть даже любовь и прошла, может только человек, дошедший до последней степени духовной опустошенности.
Что привело Старцева к этому? Чехов утверждает: обывательская среда, пошлая и ничтожная, губит лучшее, что есть в человеке, если в самом человеке нет некоего «идейного противоядия» и внутреннего осознанного протеста. История Старцева заставляет нас задуматься о том, что превращает человека в духовного урода. По-моему, страшнее всего в жизни — падение личности в трясину обывательства и пошлого мещанства.
В рассказе «Ионыч» мы видим, как пошлость мещанской среды буквально засасывает человека, превращая его в бездуховного мягкотелого обывателя. Начало этого рассказа вводит нас в скучную и однообразную обстановку губернского города С. Гордостью этого города была семья Туркиных, считавшаяся самой образованной и культурной. Основанием для этого послужили многочисленные таланты семейства Туркиных. Так, Иван Петрович слывет известным шутником. Одна из его «шуток» — «здравствуйте пожалуйста» — хорошо знакома каждому из нас, потому что стала своего рода афоризмом. Супруга его Вера Иосифовна — также выдающаяся особа: она пишет романы, вызывающие несомненный интерес у ее гостей. Их дочь Катерина Ивановна твердо решает учиться в консерватории, потому что, по мнению окружающих, является выдающейся пианисткой.Когда в городе появляется молодой земский врач Дмитрий Старцев, мы имеем возможность посмотреть на эту выдающуюся семью глазами свежего человека. Затертые шутки отца семейства, романы его жены, под которые хорошо засыпать, и треньканье их дочери на рояле, которая ударяла по клавишам с такой силой, будто хотела загнать их внутрь, — вот какими на самом деле были их таланты. Читатель сразу же может себе представить, насколько посредственными были жители города, если семья Туркиных была в нем самой культурной.
Оказавшись в этом городе, молодой врач, выгодно отличавшийся от его жителей честностью, трудолюбием, желанием заниматься благородным делом, не может не замечать ущербность окружающих его людей. Долгое время они раздражали его своими пустыми разговорами, бессмысленными занятиями, Дмитрий Старцев приходит к выводу, что с этими людьми можно только играть в карты, закусывать и говорить о самых обыденных вещах. И вместе с тем он так же, как и большинство жителей губернского городка, восхищается талантами семейства Туркиных…
Самое страшное состоит в том, что этот человек, поначалу всем своим существом сопротивлявшийся окружающей его пошлости, стал понемногу поддаваться влиянию среды, в которую попал. Впервые в жизни он влюбляется. И предметом его обожания становится дочь уже известного нам семейства Катерина Ивановна. Пылкое чувство героя заслоняет перед ним все. Он идеализирует Катерину Ивановну, выполняет все ее прихоти. А когда он делает ей предложение выйти замуж, то почти уверен в том, что она станет его женой. В его голове проскальзывает мысль: приданого, должно быть, дадут немало, и придется переехать из Дялижа в город и заняться частной практикой.
Но Катерина Ивановна отказывает Старцеву. И что же? Мы видим, что этот человек страдает не более трех дней… Его жизнь входит в прежнюю колею, и, вспоминая о любимой им девушке, он думает: «Сколько хлопот, однако». Простившись со своими мечтами о любви и о благородном служении людям, герой рассказа находит удовольствие только в игре в винт и подсчете дневного гонорара. Фактически его жизнь наполнена тем же смыслом, что и у остальных обывателей городка. «Неистовая игра в карты, обжорство, пьянство, постоянные разговоры все об одном и том же» — все это оказывается сильнее доктора Старцева, и он превращается в обрюзгшего Ионыча.
«Как мы поживаем тут? — отвечает он на вопрос Катерины Ивановны, когда встречается с ней спустя несколько лет. — Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?» Из этих слов видно, что Старцев прекрасно понимает, что деградирует, но у него нет сил вырваться из этого порочного круга. Поэтому, отвечая на вопрос сочинения, нужно сказать, что не только обывательская среда превратила Старцева в Ионыча, но и сам он был в этом виноват.
Безволие героя, нежелание что-либо поменять в своей жизни стали главной причиной того, что он превратился в пухлого, красного, страдающего одышкой человека. И потом мы видим, что Ионыч намеревается купить себе еще один дом к уже двум имеющимся в его собственности. Это говорит нам, что смыслом жизни Ионыча стало скорее личное благополучие, чем желание принести пользу людям, как это было в начале, когда он принимал в больнице людей даже по выходным и праздникам. Мне кажется, что Чехов хотел сказать этим рассказом, насколько сильно влияет обывательская среда на человека: она меняет не только внешний вид человека, его образ жизни, но и способна полностью перевернуть шкалу его нравственных ценностей.
Обывательство (по В.Набокову)
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим «здравствуйте», на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише — один из признаков обывателя.
Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки.
Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель — это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, — у самого себя.
В.Набоков считает, что мещанин — это корыстный человек с «низменными» идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: «корыстный», «низменный», «вульгарность», «банальный», «фальшивый». И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты.
Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели — люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все.
Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на «эмо»: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на «ваниль»» все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, «это всего лишь попугаи», подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут «попугайничать» и не превратятся в настоящих обывателей.
Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их.
Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению — нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Обличение пошлости и мещанства в рассказах А.П. Чехова
Содержание
Антон Павлович Чехов — писатель-юморист, писатель-сатирик, откликнувшийся на общественную обстановку современной ему России и поднявший в своих рассказах злободневные проблемы своего времени. Все рассказы писателя не только очень реалистичны, но в них еще и заложен глубокий философский смысл. «Пошлость пошлого человека» — это то, против чего всю жизнь боролся писатель. Протест против обыденщины, мещанства — главное в его произведениях. Действительно, пошлость и мещанство жизни людей — вот чем наполнены рассказы Чехова (в основном сатирические, а не юмористические), вот против чего он восстает и что обличает в своих произведениях «Крыжовник», «Ионыч», «Душечка», «Человек в футляре», «Палат № 6» и многих других. А знаем ли мы, что такое пошлость, мещанство, мещанский образ жизни? В словаре пошлостью называется все низкое в нравственном отношении, то есть деградировавшее, а мещанами — людей с мелкими, сугубо личными интересами, с узким кругозором и неразвитым вкусом. Такое понимание пошлости и мещанства мы видим прежде всего рассказе «Ионыч», в котором знакомимся с Дмитрием Старцевым, врачом, назначенным в уездную земскую больницу. В начале рассказа это хороший врач, прекрасно выполняющий свои обязанности: год он проводит в «трудах и одиночестве». Молодой, целеустремленный, мечтательный, с высокими идеалами — таким нам рисуется главный герой. Он терпеть не может «картежников, алкоголиков, крикунов» — обывателей города, которые долгое время раздражали Старцева «своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом». Доктор не вписывается в эту общую массу. Он другой. «Где же пошлость и мещанство? Что обличает Чехов в этом рассказе?» — спросите вы.
Сначала — семью Туркиных. Это ограниченные, зацикленные на чем-то одном люди: госпожа Туркина пишет никому не нужные романы, Котик играет на фортепиано, хотя совершенно не умеет этого делать, Пава всю жизнь изображает одну и ту же пьеску. В этой атмосфере формируется «новый» доктор Старцев. Если постепенно он жиреет только физически, то потом происходит и его моральное «ожирение». И вот он уже не ходит пешком, не поет песенки, не умеет любить, не имеет высоких устремлений. Он живет в своем ограниченном маленьком мирке, где важны лишь бумажки (деньги) да, позже, смотр домов и их покупка. Это уже не прежний молодой человек, бегущий на свидание ночью на кладбище. Он обленился не только физически, но и духовно настолько, что стал таким же обывателем и мещанином, как и все жители в городе С. Но самое страшное — то, что Старцев сам знает: он «стареет, полнеет, опускается», но ни желания, ни воли к борьбе с обывательщиной у него нет. Герой деградировал, деградировал окончательно и бесповоротно. Нравственная жизнь этого человека завершена. Он стал пошлым человеком в пошлом мещанском обществе, которое с такою правдивостью и реалистичностью изображает Чехов и которое так смело обличает. В рассказе»Крыжовник» деградация героя показана почти с самого начала произведения. Тоска, незанятость, ощущение пустот жизни и одиночества привели к тому, что наш герой — Николай Чимша-Гималайский — решил купить усадебку и посадить там крыжовник. И эта мечта, а позже — навязчивая идея, заставляет нашего героя жить впроголодь. Круг интересов этого героя замкнулся на одном — на покупке дома: «Он чертит план своего имения, и всякий раз у него на плане выходило одно и то же: а) барский дом, б) людская, в) огород, г) крыжовник». Можно даже сказать, что главное его устремление — не покупка дома, а наличие крыжовника, своего крыжовника. И вот мечта Гималайского сбылась, и нашему новоиспеченному барину уже и нужно только, чтобы его называли «ваше высокоблагородие» и кормили досыта. А самое главное, чтоб под рукой всегда был кислый твердый крыжовник с собственного огорода. «Вот так и становятся мещанами!» — думаем мы. Одна мечта, стремление к ее исполнению сделали жизнь нашего героя настолько скудной, что он «опустился» нравственно, морально. И мы не рады за него, а, скорее, презираем. Высокая цель, желание, мечта должны не способствовать деградации человеческой души, а наоборот, делать ее возвышеннее, целеустремленнее, благороднее. А тут — пошлость и ограниченность, замкнутость на личном интересе. Из рассказа в рассказ Чехов смело и безбоязненно рисует то, что его окружает. Рисует страшное в ярких иронических красках, скрывая за этим свою боль и обиду, презрение к пошлости и мещанству человеческой жизни, а самое главное — человеческой души. И мы с ужасом взираем вокруг себя и понимаем: пошлость и мещанство никогда не изживут себя, они часть этого мира, они — его порождение. И пока сама наша жизнь, действительность не перестанет «рождать» ограниченных и безнравственных людей, одной из основных тем русского литературы будет тема: «пошлость пошлого человека».
А. П. Чехов — обличитель мещанства и пошлости
Мещанство и пошлость связаны, паразитируя на человеке, они «взаимно обогащаются», принимая различные виды и формы. О многоликости этих людских пороков писал А. П. Чехов, борясь с ними своими произведениями.
В рассказе «Палата № 6» выведен врач Андрей Ефимыч Ра-гин — неглупый и неплохой человек, но писатель раскрывает душу этого безразличного ко всему человека, остывшего к своему делу, разрешающего творить несправедливости и беззакония вокруг себя. А ведь когда-то он реально смотрел на вещи. Увидя больницу, «Андрей Ефимыч пришел к заключению, что это учреждение безнравственное и в высшей степени вредное для здоровья жителей. По его мнению, самое умное, что можно было сделать, это — выпустить больных на волю, а больницу закрыть». Но, поразмышляв, молодой доктор решил, что «если нечистоту прогнать с одного места, то она перейдет на другое; надо ждать, когда она сама выветрится».
Приняв больницу, Рагин выполнил лишь формальные меры к ее улучшению, не изменив ничего в корне. Может быть, он «умный и честный, но нет у него достаточного характера» завести все как положено. Вначале доктор усердно боролся с болезнями, но, так как их «нельзя было искоренить», Андрей Ефимыч опустил руки и стал ходить в больницу не каждый день». Он ушел от активной деятельности в «умственную работу», много читал, размышлял, но это была чисто теоретическая работа. Она никому не приносила пользы, а лишь отвлекала Рагина от неприятной и нелюбимой должности — главного врача больницы.
Он выработал довольно странную для доктора философию, основанную на религии. В ответ на жалобы больных отвечал: — Болеем, нужду терпим оттого, что господину милосердному плохо молимся. Да! Со временем Рагин сам оказался пациентом своей больницы, но долго не выдержал и умер. Читая рассказ, приходишь к выводу, что любое дело, которое выполняется без души, формально, может обратиться против самого человека, как вышло с Рагиным. Он лишь в палате для умалишенных, куда его поместили насильно, начал рассуждать здраво и справедливо: «Никуда, никуда нельзя. Слабы мы, дорогой… Был я равнодушен, бодро и здорово рассуждал, а стоило только жизни грубо прикоснуться ко мне, как я пал духом… прострация… Слабы мы, дрянные мы…»
Рагин хотел отгородиться от неинтересного и грубого мира, а, в сущности, он создал довольно пошлую и мещанскую «философию». Его не касались беды других людей, он не замечал беззакония, творящегося вокруг него, но над другими людьми. А только реальная жизнь затронула самого Андрея Ефимыча, как он «закричал» от боли и самоуправства невежд. Этот рассказ Чехова навевает страшные мысли, что несправедливость неистребима. Она лишь может касаться тебя или не затрагивать. Но нельзя прожить жизнь, порхая лишь по ее приятным сторонам. С такой «философией» непременно окажешься в положении доктора Рагина, не обязательно в сумасшедшем доме, нет, но жизнь окончится крахом. Ибо, посеявший ветер, пожнет бурю. Об этом не следует забывать. Чехов талантливо и ярко доказал это в своем произведении «Палата № 6».
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта https://ilib.ru/
Информация о работе «А. П. Чехов — обличитель мещанства и пошлости»
Раздел: Литература и русский язык Количество знаков с пробелами: 3103 Количество таблиц: 0 Количество изображений: 0
Похожие работы
Билеты по литературе 11 класс
157022
0
0
… », опубликованный в 1918 г. В 1918 – 1921 годы Гумилев был одной из наиболее заметных фигур в литературной жизни Петрограда. Он много печатается, работает в издательстве «Всемирная литература», читает лекции, руководит воссозданным «Цехом поэтов», а в 1921 году — Петроградским отделением Союза поэтов. Под руководством Гумилева работала переводческая студия, он был наставником молодых поэтов из …
А.П. Чехов – «художник жизни»
42408
0
0
… . Можно сказать, что Чехов — один из самых строгих мастеров объективной школы в литературе, изучающей человека по его поведению. Изучая рассказы Антоши Чехонте, поражаешься ранней зрелости художника. В три-четыре года Чехов превратился в сложившегося замечательного мастера. Только зрелый, мудрый художник мог создать «Злоумышленника» (1885 г.) или «Дочь Альбиона» (1883 г.). Ранняя художественная …
Чехов
18956
0
1
… когда восприимчивость слабеет и «опыт жизни» делает и самые пылкие натуры несколько апатичными в поисках миросозерцания. Став летописцем и бытописателем духовного вырождения и измельчания нашей интеллигенции, Чехов сам не примкнул ни к одному определенному направлению. Он одновременно близок и к «Новому Времени», и к «Русской Мысли», а в последние годы примыкал даже всего теснее к органу крайней …
Сборник сочинений русской литературы с XIX века до 80-х годов XX века
876679
0
0
… гнезда», «Войны и мира», «Вишневого сада». Важно и то, что главный герой романа как бы открывает целую галерею «лишних людей» в русской литературе: Печорин, Рудин, Обломов. Анализируя роман «Евгений Онегин», Белинский указал, что в начале XIX века образованное дворянство было тем сословием, «в котором почти исключительно выразился прогресс русского общества», и что в «Онегине» Пушкин «решился …
Учебные материалы.. первая помощь в учебе…
Как часто в повседневной жизни мы машинально обмениваемся любезностями, не вникая в значение употребляемых фраз? Например, говорим «здравствуйте», на самом деле не желая здоровья человеку, а просто потому, что так принято говорить? А ведь использование клише — один из признаков обывателя. Так кто же такие обыватели, и что нужно сделать, чтобы не становиться ими? Этот вопрос тщательно и эмоционально исследуется В.Набоковым и заставляет читателей внимательней приглядываться к самим себе, и, возможно, увидеть свои обывательские пороки. Эта проблема является нравственной, так как касается непосредственно личных качеств человека, его поведения и жизненных ценностей. Ведь обыватель — это человек с набором отрицательных качеств и привычек поведения. И, к сожалению, данное явление носит массовый характер. Обыватели (равно мещане) встречаются во всех слоях населения. Черты, характерные мещанину, можно заметить как и у обычного клерка или домохозяйки, так и у члены высшего общества (например, депутата). И, не исключено, — у самого себя. В.Набоков считает, что мещанин — это корыстный человек с «низменными» идеалами, ничем не выделяющийся из толпы. Его от не-мещан отличают использование слов-штампов, отсутствие интереса к искусству, влечение только к материальным ценностям и узколобая пошлость. Писатель крайне негативно относится к обывателям и применяет по отношению к ним такие оценочные слова, как: «корыстный», «низменный», «вульгарность», «банальный», «фальшивый». И, по мнению автора, чтобы не стать обывателем, нужно искоренять в себе характерные им черты. Меня поразил столь эмоциональный негативный отклик В.Набокова на явление мещанства. И я, под напором его яростных доказательств, соглашаюсь с его мнением и разделяю его отрицательное отношение к обывателям. Я считаю, что обыватели — люди, стремящиеся поступать как все, но желающие казаться лучше других. Эти люди насквозь пропитаны ложью. Даже если мещанин увлечется искусством, это увлечение не будет касаться высокого значения творчества, а сведётся лишь к удовлетворению низменных потребностей. Или будет основано только на том, что так делают все. Я думаю, что в современном обществе также можно говорить о явлении обывательства. Например, среди подростков оно хорошо заметно: время от времени у них появляется мода на что-то. Так, недавно была мода на «эмо»: все одевались в чёрно-розовую одежду, выстригали чёлки и были очень эмоциональны. Затем мода резко сменилась на «ваниль»» все теперь одеваются в обтягивающую одежду нейтральных тонов, делают неаккуратный пучок на голове и ведут себя романтично. Здесь мы ясно видим пример желания быть как все. Но, как говорит Набоков, «это всего лишь попугаи», подражающие манерам взрослых обывателей: остаётся надеяться, что, когда эти молодые люди вырастут, они перестанут «попугайничать» и не превратятся в настоящих обывателей. Яркий пример мещанства мы встречаем в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». Так, Родион Раскольников, как и большинство молодых людей в то время, хотле повторить славу Наполеона, мнил себя способным на большее: преступить через человеческую жизнь. Но в конце произведения Раскольников после раскаяния во время несения заслуженного наказания смог увидеть свои обывательские пороки и начать исправлять их. Таким образом, я могу сделать вывод, что в нравственном образе мещанина нет ничего хорошего. Поэтому нужно в первую очередь присмотреться к своему поведению — нет ли в нём повадок обывателя. И, обнаружив в себе пороки мещанина, нужно тщательно работать над их исправлением.
Ключевые слова страницы: как, скачать, бесплатно, без, регистрации, смс, реферат, диплом, курсовая, сочинение, ЕГЭ, ГИА, ГДЗ