Рене декарт говорил что я мыслю следовательно я существую ошибка

Мыслю, следовательно, существую

В
своих поисках Декарт встал на позиции
скептицизма,
или
сомнения во всем. Его скептицизм носит
методологический характер, поскольку
радикальный скептицизм нужен Декарту
только для того,
чтобы прийти к абсолютно достоверной
истине. Ход рассуждений
Декарта следующий. Любое утверждение
о мире, о Боге и человеке
может вызвать сомнение. Несомненным
является только одно
положение: «Cogito
ergo
sum»
— «Мыслю, следовательно, существую»,
поскольку акт сомнения в нем означает
и акт мышления,
и акт существования.

Итак,
положение «мыслю, следовательно,
существую» — единственное
положение, которое в принципе не вызывает
сомнения, кладется Декартом в основу
его философии. Сама философская система
Декарта представляет собой яркий образец
рационалистического метода познания,
поскольку все философские утверждения
выводятся им рационально-дедуктивным
путем из единственного основоположения,
из мыслящего субъекта.

Положение
«мыслю, следовательно, существую»
представляет собой
соединение двух соответствующих идей:
«Я мыслю» и «Я существую».
Из положения «Я мыслю» следует, что «Я»
есть нечто мыслящее,
нечто духовное, или душа в терминологии
Р. Декарта. Душа
представляет собой некую непротяженную
сущность или субстанцию.
Собственная душа человека является
первым предметом его познания.
В душе содержатся идеи, одни из которых
приобретены человеком в ходе его жизни,
другие же являются врожденными.

Декарт
считает, что основные разумные идеи
души, главная из которых
идея Бога, не приобретенные, а врожденные.
А
поскольку человек
обладает идеей Бога, то предмет этой
идеи существует.

Философия
Декарта получила названия дуалистической,
так
как в
ней постулируется существование двух
субстанций — материальной,
которая
обладает протяженностью, но не обладает
мышлением,
и духовной,
которая
обладает мышлением, но не обладает
протяженностью.
Эти две не зависимые друг от друга
субстанции, будучи продуктом деятельности
Бога, соединяются в человеке, который
может познать и Бога, и созданный им
мир.

Декарт
утверждает, что разум в состоянии извлечь
из себя высшие идеи, необходимые и
достаточные для осмысления природы и
руководства
поведением. Человек усматривает эти
идеи «внутренним» зрением
(интеллектуальной интуицией) в силу их
отчетливости и ясности.
Пользуясь далее точно сформулированным
методом и правилами
логики, он выводит из этих идей все
остальное знание.

В
работе «Рассуждение о методе» Декарт
сформулировал основные
правила,
которым нужно следовать, чтобы «вести
свой разум к познанию
истины».

Первое
правило:
принимать за истинное то, что самоочевидно,
воспринимается ясно и отчетливо и не
дает повода к сомнению.

Второе
правило:
каждую сложную вещь следует делить на
простые составляющие, доходя до
самоочевидных вещей (правило анализа).

Третье
правило:
в познании надо идти от простых,
элементарных вещей к более сложным
(правило синтеза).

Четвертое
правило
требует полноты перечисления,
систематизации как познанного, так и
познаваемого, чтобы быть уверенным в
том, что ничто не пропущено.

Таким
образом, интуиция и дедукция из интуитивно
постигнутого — это основной путь,
ведущий к познанию всего возможного. В
своей рационалистической методологии
Р. Декарт предлагает идти
от наиболее общих философских положений
к более частным положениям
конкретных наук, а уже от них — к
максимально конкретным
знаниям. Можно сказать, что рационалистический
метод Р.
Декарта представляет собой философское
осмысление методологии математика.

«Свобода
есть познанная необходимость», —
так сформулировал Б. Спиноза путь
человека к свободе. В результате человек
приходит к такому состоянию, когда он
не плачет и не смеется, а понимает
необходимость и преходящий характер
перипетий своей жизни.

Великий
немецкий философ и математик, открывший
дифференциальное и интегральное
исчисление, Готфрид
Вильгельм Лейбниц (1646—
1716) отверг как дуалистическую трактовку
бытия Р. Декарта, так и монистическое
учение о субстанции Б. Спинозы. Он
противопоставил им плюралистическую
концепцию бытия как совокупности
множества субстанций — монад.

Рационалистическая
система Г.В. Лейбница явилась завершением
рационалистической тенденции в философии
XVII
в. и предшественницей немецкой классической
философии.

Сенсуализм
Нового времени и критическая реакция
на него

Джон
Локк (1632—1704)
— английский философ-просветитель и
политический мыслитель —сформулировал
основы эмпиризма, разработав
сенсуалистическую (от лат. sensus
— чувство, ощущение) теорию познания,
а также идейно-политическую доктрину
либерализма.

Ни
один человеческий разум, каким бы сильным
и мощным он ни был, не способен
сформулировать или изобрести идеи;
единственным
источником идей может быть только опыт.

Локк
выделяет два
основных
источника идей: ощущения
и
рефлексию,
выделяющую
идеи как своего рода элементы разума.

Идеи
ощущения возникают
от воздействия на органы чувств тел,
находящихся вне нас. Идеи ощущения Локк
делит на два класса первичные
и
вторичные
качества.

Идеи
первичных
качеств неотделимы
от тел, находятся в них самих, т.е., говоря
современным языком, объективно существуют.
Это пространственные свойства, плотность,
масса, движение, структура частиц и их
сцепление, число.

Вторичные
качества, к
которым Локк относит цвет, вкус, звук,
тепло, боль и т.д., в определяющей степени
связаны с познающим субъектом и
определяются его ощущениями, т.е. они
возникают из встречи объекта с субъектом.

Второй
источник идей — рефлексия,
т.е.
деятельность самого ума, когда он имеет
дело уже не с внешними вещами, а получает
возможность совершать с ощущениями
различные действия, производить их
обработку. Этот процесс, по Локку,
совершается благодаря деятельности
трех
способностей души: соединения,
сопоставления и абстрагирования,
результатом чего становится формирование
сложных и общих идей.

Истину
Локк определяет как соединение идей
или их знаков сообразно соответствию
или несоответствию обозначенных ими
вещей. Следовательно, в вопросе о
достоверности познания Локк различает
два
вида знания: знание
бесспорное, точное и достоверное и
знание вероятное или мнение.

Бесспорное
знание —
продукт активной деятельности мышления,
которое получается как результат
рассмотрения в мысли наших представлений
и отношений между ними.

Вероятным
знанием считает
такое познание, которое еще не прошло
через сито мыслительной деятельности:
суждения же доказываются ссылкой на
подтверждающие их факты опыта.

Значение философии
Дж. Локка в том, что он в противовес
рационалистической концепции познания
разработал сенсуалистическую теорию
познания, впервые дал развернутую
критику теории врожденных идей, исследовал
способы образования общих понятий,
уделил значительное внимание критическому
исследованию разума, его ошибок и
заблуждений.

      Декарт, без сомнения, ошибался, когда утверждал, что «я мыслю, следовательно, существую» (Ego cogito, ergo sum). Хотя Декарт именно это утверждение считал несомненной истиной. Не он первый, не он последний. Его заслуга — в наиболее лаконичной формулировке этого распространённого принципа и только. Больше у этого высказывания достоинств нет. Оно лишено даже самой элементарной логики, не говоря уже о необоснованности. Однако гораздо опаснее те взгляды, которые стоят за подобным утверждением (как у самого Декарта, так и у тех, кто с ним солидарен). Рассмотрим подробнее.
      «Мыслить» — глагол, а любой глагол подразумевает действующую вещь (как вариант: явление и, ещё, совокупность вещей). Выражение «мыслю» уже подразумевает «я мыслю», по умолчанию. Здесь нет логического вывода, здесь есть общепринятое языковое выражение, основанное на знании действительности. Декарт уже убежден, что он есть (иначе что такое «я») и он мыслит, так кому и что он доказывает? То, что требуется доказать, содержится в исходном тезисе. По сути, здесь речь о ПЕРВИЧНОСТИ мышления, а не о существовании. Мышление есть главный, и, похоже единственный, признак существования — по Декарту. Прямая дорога от религиозного мировоззрения к философскому солипсизму. Ведь если первично мышление, то как мы можем знать, есть ли хоть что-то вне его? Если же признается бытие, то как вариант возникает недоверие к его восприятию и познанию. Мысли — мы это хорошо знаем по себе — пластичны и изменчивы, непостоянны и ненадежны. Ложность картины мира может заставить усомниться в своих… чувствах. Здравомыслящий человек этого никогда не сделает — у него чувства и мысли в гармонии.
Помимо странной для такого крупного мыслителя простой логической ошибки petitio principii  («предвосхищение основания»), фраза содержит ряд серьёзных нестыковок. Итак. Во-первых, не видно, почему «следовательно». Из факта мышления не выводится существование. Оно изначально подразумевается, что совсем другое дело. Ведь если мы начнем сомневаться в наличии мыслящего, то факт мышления нам мыслящего не покажет. Например. вам приходит по электронной почте письмо, якобы написанное какой-то девушкой (парнем, на выбор). Письмо показывает, что его КТО-ТО сочинял. Совсем не обязательно тот, кто заявлен автором. Можно написать от лица противоположного пола или от лица вымышленного персонажа. Выходит, мышление свидетельствует о существовании мыслящего — только для него самого. И это действительно очевидно. Только вот почему? Потому что у такой уверенности совсем иная основа! Человек — живое существо. Он не просто существует, он живёт. А значит действует и чувствует. Чувства — вот главный свидетель о своем активном существовании (для себя). Восприятие действия — такой же показатель извне, для других.
      Мысль является вторичным свидетельством, так как производна от чувств. Декарт ставит телегу впереди лошади. И ещё говорит при этом об умозаключении, которого на самом деле нет. А как быть, когда человек мыслит ЧУЖИМИ мыслями? С учётом словесно-символического характера нашего мышления такое не только возможно, но сплошь и рядом происходит. в частности, у людей религиозных. Человек не просто повторяет слова, он действительно думает то, что говорит — только вот мысли не его. Теперь рассудим. Мы ведь не считаем, что магнитофон способен к мышлению потому, что он воспроизводит человеческую речь? Вроде бы не считаем. В нашем случае — почти то же самое. Больше того, я убежден, что иногда у людей, занятых постоянными размышлениями, неважно какого характера (молитвы и медитации сюда же относятся), возникает сомнение в своём существовании. Особенно если они испытывают когнитивный дефицит относительно восприятия природной  реальности. Недостаток чувств оборачивается утратой связи с реальностью. Мысль заслоняет чувства, вымышленное — реальное существование. Тогда человека можно убедить в любой нелепости. Можете не называть это фанатизмом, но я вижу с ним прямую аналогию (и религией проблема вовсе не ограничивается).
      Почему высказывание Декарта не просто неосновательно, но ошибочно? Мысль поставлена на место чувства, которое вообще проигнорировано. Вспомните пробуждение после глубокого сна. Что приходит первым — мысль или чувство? Чувство. Мысль ВСЕГДА —  рефлексия. Рефлексия в каком-то смысле похожа на отражение в зеркале (вовсе не в том смысле, в каком советская психология, вслед за Лениным, называла мышление «отражением»). Похожа вторичностью. Однако не все мысли порождаются реальностью — мысли могут провоцироваться словами или другими мыслями. Как бы отражение отражения. В таком случае нет никакого смысла смотреть на отражение, чтобы убедиться в своём существовании. Посмотрите на свою руку, потрогайте одной рукой палец другой руки — этого вполне достаточно. Мало того, что мышление не главный признак бытия, он не до конца убеждает даже самого мыслящего. В случае раздвоения личности — какое из двух будет «я», причем целиком «я»?
      Почти все ошибочные мировоззрения покоятся на дуализме. Видимый мир и невидимый, материя и дух и так далее. Первичность мышления — наследие христианского взгляда на первичность духовного мира (и человеческого духа в частности). Хотя даже в Библии можно прочесть, что бог вдунул душу в тело (оживил неживое), а не наоборот. Это не означает, что правы материалисты и «материя первична», а «идеально» вторично. Мысль — не особая сфера бытия, а действие. Любое действие имеет условный статус существования, в отличие от действующего. Это всё равно как если бы кто всерьёз верил, что чихание существует в полном смысле слова. Существует только чихающий.
Мыслящий существует, живёт, поэтому может мыслить. Существование — предпосылка мышления. Но оно вообще предпосылка любого действия и взаимодействия, даже если мы говорим о неживых предметах.
      Я с юности не любил философские афоризмы. На поверку звучные фразы оказываются бессмысленными или ошибочными. Хуже всего, когда заблуждение неявно и пользующийся афоризмом его не замечает. Поэтому лучше всего завести себе привычку обдумывать любые расхожие фразы, вне зависимости от авторитета их автора.

На сайте Мирослава Войнаровского, считающего себя скептиком, нашёл его опровержение положения Картезия. Думаю здешние скептики с ним согласятся.

«Давным давно жил да был великий математик и философ Рене Декарт. Как и многие ученые, искал он истину. Но был он прожженным скептиком. Опять же, как очень многие ученые. Имел он обыкновение во всем сомневаться. Искать слабости в разных словах мудрых, что истиной провозглашали непререкаемой и абсолютной.

В своих философских изысканиях стремился он взрастить древо рассуждений. Такое, чтобы из истины, что в самом деле является абсолютной и непререкаемой, словно из ствола, росли ветви и листья всех знаний прочих. Но что может быть стволом и корнем того циклопического древа? Где взять истину столь алмазно твердую, что не вызовет сомнений ни у кого и никогда? Бог явно не годился, ибо язычник не знал о его существовании или верил в своих богов. Лишь долгие уговоры словом святым, а подчас и благословенным каленым железом, могли убедить его в истине сей.

Долго думал мудрец тот великий, искал семя и почву, что взрастить то древо могла. И изрек наконец:

«Cogito ergo sum»
что значит:
«Мыслю, следовательно, существую».
Эта мысль была воспринята современниками как откровение великое. В самом деле, что может быть более очевидным, чем наши мысли? И разве не является ощущение мысли, пришедшей мне в голову, простейшим, очевиднейшим и неопровержимейшим свидетельством того, что я существую?

Теперь мы оставим этот «высокий штиль» словоизвержения и перейдем к делу. Является ли это утверждение в самом деле единственно несомненным? Оказывается, нет. На слабости его впервые указал, кажется, другой философ по фамилии Юм. Покажем эти слабости (не придерживаясь буквоедливо линии рассуждений Юма).

Когда я глубоко сплю, я не ощущаю своих мыслей. Но мне проще считать, что я и тогда существую. Предполагать, что в это время я исчезаю, а потом откуда-то появляюсь, было бы ненужным усложнением (согласно Бритве Оккама). Таким образом, переход от этой простейшей истины к другой, тоже элементарной, требует применить третью истину (Бритву Оккама), которая не следует из «Cogito ergo sum». То есть, одним стволом никак не получается обойтись.

Когда я говорю «существую», то говорит об этом уже не тот человек, который говорил «мыслю». Тот, кто говорил «мыслю», уже в прошлом и потому тот «я» уже не существует, когда нынешний «я» утверждает: «существую». Можно ли тогда утверждать, что слово-связка «следовательно» совершенно обосновано? Если же утверждается, что то и другое слово относятся к одному моменту, то зачем два разных слова, обозначающих одно?

Вообще, могу ли я, нынешний, что-то утверждать о «я» прошлом? Не был ли тот, прошлый «я» уничтожен бесследно, а новый «я» создан, и в него вложено любое утверждение и любые воспоминания, в том числе ложные? Не является ли мое «я» на самом деле попеременным или одновременным существованием двух «я», одно из которых «мыслит», а второе «существует»?

Вот примерно в таком стиле рассуждал Юм. Конечно, его книги были более длинными и детальными. Чтобы разжевать даже самому непонятливому читателю простую идею: придраться можно к любой истине, даже такой, которая кажется абсолютной. И придраться вполне логично и обоснованно. Фактически, философия Юма обеспечила крах и загнивание философии вообще. Поскольку обрушила главную иллюзию философии: предположение о том, что с помощью голых умозрительных рассуждений можно получить абсолютные и общие истины.

Что касается математических истин, то они столь же уязвимы. 2+2=4. Но два яблока плюс два крокодила не равны четырем яблокам. Это значит, что, применяя математику, мы должны помимо формул держать в уме еще и разнообразные оговорки вроде той, что складывать можно только одинаковое. То есть, знать правила перевода с языка формул на язык обычной жизни и считать эти правила истинными. Далее, людям свойственно ошибаться. Если все составители таблицы умножения и все те, кто ее проверял, допустили одну и ту же ошибку, то есть микроскопический шанс, что вы первый не допустите ошибки и, умножите сейчас 2 на 2, и получите истинное значение: 5.

Таким образом, не существует абсолютных истин, которые были бы совершенно неоспоримы. Оспорить можно все, было бы такое желание. Но мы прекрасно обходимся множеством не совсем абсолютных истин. Мы почти уверены в том, что 2+2=4, и этого «почти» вполне достаточно для практических нужд. Для того, чтобы опровергнуть истинность 2+2=4 придется допустить гораздо более сомнительные утверждения. Например ту мысль, что все, кто составлял и проверял таблицу умножения, сделали одну и ту же ошибку. Итак, всякое утверждение для нас истинно в большей или меньшей мере. И даже это последнее утверждение не является абсолютной истиной.:)»

The Latin cogito, ergo sum, usually translated into English as «I think, therefore I am«,^[a] is the «first principle» of René Descartes’s philosophy. He originally published it in French as je pense, donc je suis in his 1637 Discourse on the Method, so as to reach a wider audience than Latin would have allowed.^[1] It later appeared in Latin in his Principles of Philosophy, and a similar phrase also featured prominently in his Meditations on First Philosophy. The dictum is also sometimes referred to as the cogito.^[2] As Descartes explained in a margin note, «we cannot doubt of our existence while we doubt.» In the posthumously published The Search for Truth by Natural Light, he expressed this insight as dubito, ergo sum, vel, quod idem est, cogito, ergo sum («I doubt, therefore I am — or what is the same — I think, therefore I am»).^[3][4] Antoine Léonard Thomas, in a 1765 essay in honor of Descartes presented it as dubito, ergo cogito, ergo sum («I doubt, therefore I think, therefore I am»).^[b]

Descartes’s statement became a fundamental element of Western philosophy, as it purported to provide a certain foundation for knowledge in the face of radical doubt. While other knowledge could be a figment of imagination, deception, or mistake, Descartes asserted that the very act of doubting one’s own existence served—at minimum—as proof of the reality of one’s own mind; there must be a thinking entity—in this case the self—for there to be a thought.

One critique of the dictum, first suggested by Pierre Gassendi, is that it presupposes that there is an «I» which must be doing the thinking. According to this line of criticism, the most that Descartes was entitled to say was that «thinking is occurring», not that «I am thinking».^[5]

In Descartes’s writings[edit]

Descartes first wrote the phrase in French in his 1637 Discourse on the Method. He referred to it in Latin without explicitly stating the familiar form of the phrase in his 1641 Meditations on First Philosophy. The earliest written record of the phrase in Latin is in his 1644 Principles of Philosophy, where, in a margin note (see below), he provides a clear explanation of his intent: «[W]e cannot doubt of our existence while we doubt». Fuller forms of the phrase are attributable to other authors.

Discourse on the Method[edit]

The phrase first appeared (in French) in Descartes’s 1637 Discourse on the Method in the first paragraph of its fourth part:

Ainsi, à cause que nos sens nous trompent quelquefois, je voulus supposer qu’il n’y avait aucune chose qui fût telle qu’ils nous la font imaginer; Et parce qu’il y a des hommes qui se méprennent en raisonnant, même touchant les plus simples matières de Géométrie, et y font des Paralogismes, jugeant que j’étais sujet à faillir autant qu’aucun autre, je rejetai comme fausses toutes les raisons que j’avais prises auparavant pour Démonstrations; Et enfin, considérant que toutes les mêmes pensées que nous avons étant éveillés nous peuvent aussi venir quand nous dormons, sans qu’il y en ait aucune raison pour lors qui soit vraie, je me résolus de feindre que toutes les choses qui m’étaient jamais entrées en l’esprit n’étaient non plus vraies que les illusions de mes songes. Mais aussitôt après je pris garde que, pendant que je voulais ainsi penser que tout était faux, il fallait nécessairement que moi qui le pensais fusse quelque chose; Et remarquant que cette vérité, je pense, donc je suis,[c] était si ferme et si assurée, que toutes les plus extravagantes suppositions des Sceptiques n’étaient pas capables de l’ébranler, je jugeai que je pouvais la recevoir sans scrupule pour le premier principe de la Philosophie que je cherchais.[d][e]

Accordingly, seeing that our senses sometimes deceive us, I was willing to suppose that there existed nothing really such as they presented to us; And because some men err in reasoning, and fall into Paralogisms, even on the simplest matters of Geometry, I, convinced that I was as open to error as any other, rejected as false all the reasonings I had hitherto taken for Demonstrations; And finally, when I considered that the very same thoughts (presentations) which we experience when awake may also be experienced when we are asleep, while there is at that time not one of them true, I supposed that all the objects (presentations) that had ever entered into my mind when awake, had in them no more truth than the illusions of my dreams. But immediately upon this I observed that, whilst I thus wished to think that all was false, it was absolutely necessary that I, who thus thought, should be something; And as I observed that this truth, I think, therefore I am,[c] was so certain and of such evidence that no ground of doubt, however extravagant, could be alleged by the Sceptics capable of shaking it, I concluded that I might, without scruple, accept it as the first principle of the philosophy of which I was in search.[f][g]

Meditations on First Philosophy[edit]

In 1641, Descartes published (in Latin) Meditations on first philosophy in which he referred to the proposition, though not explicitly as «cogito, ergo sum» in Meditation II:^[12]

hoc pronuntiatum: Ego sum, Ego existo,[h] quoties a me profertur, vel mente concipitur, necessario esse verum.

this proposition: I am, I exist,[h] whenever it is uttered by me, or conceived by the mind, necessarily is true.[i][j]

Principles of Philosophy[edit]

In 1644, Descartes published (in Latin) his Principles of Philosophy where the phrase «ego cogito, ergo sum» appears in Part 1, article 7:

Sic autem rejicientes illa omnia, de quibus aliquo modo possumus dubitare, ac etiam, falsa esse fingentes, facilè quidem, supponimus nullum esse Deum, nullum coelum, nulla corpora; nosque etiam ipsos, non habere manus, nec pedes, nec denique ullum corpus, non autem ideò nos qui talia cogitamus nihil esse: repugnat enim ut putemus id quod cogitat eo ipso tempore quo cogitat non existere. Ac proinde haec cognitio, ego cogito, ergo sum,[c] est omnium prima & certissima, quae cuilibet ordine philosophanti occurrat.[k]

While we thus reject all of which we can entertain the smallest doubt, and even imagine that it is false, we easily indeed suppose that there is neither God, nor sky, nor bodies, and that we ourselves even have neither hands nor feet, nor, finally, a body; but we cannot in the same way suppose that we are not while we doubt of the truth of these things; for there is a repugnance in conceiving that what thinks does not exist at the very time when it thinks. Accordingly, the knowledge,[l] I think, therefore I am,[c] is the first and most certain that occurs to one who philosophizes orderly.[m]

Descartes’s margin note for the above paragraph is:

Non posse à nobis dubitari, quin existamus dum dubitamus; atque hoc esse primum, quod ordine philosophando cognoscimus.

That we cannot doubt of our existence while we doubt, and that this is the first knowledge we acquire when we philosophize in order.[m]

The Search for Truth by Natural Light[edit]

Descartes, in a lesser-known posthumously published work dated as written ca. 1647^[15] and titled La Recherche de la Vérité par La Lumiere Naturale (The Search for Truth by Natural Light),^[3][n] provides his only known phrasing of the cogito as cogito, ergo sum and admits that his insight is also expressible as dubito, ergo sum:^[4]

… [S]entio, oportere, ut quid dubitatio, quid cogitatio, quid exsistentia sit antè sciamus, quàm de veritate hujus ratiocinii: dubito, ergo sum, vel, quod idem est, cogito, ergo sum[c] : plane simus persuasi.

… [I feel that] it is necessary to know what doubt is, and what thought is, [what existence is], before we can be fully persuaded of this reasoning — I doubt, therefore I am — or what is the same — I think, therefore I am.[o]

Other forms[edit]

The proposition is sometimes given as dubito, ergo cogito, ergo sum. This form was penned by the French literary critic, Antoine Léonard Thomas,^[p] in an award-winning 1765 essay in praise of Descartes, where it appeared as «Puisque je doute, je pense; puisque je pense, j’existe» (‘Since I doubt, I think; since I think, I exist’). With rearrangement and compaction, the passage translates to «I doubt, therefore I think, therefore I am,» or in Latin, «dubito, ergo cogito, ergo sum.»^[q] This aptly captures Descartes’s intent as expressed in his posthumously published La Recherche de la Vérité par La Lumiere Naturale as noted above: I doubt, therefore I am — or what is the same — I think, therefore I am.

A further expansion, dubito, ergo cogito, ergo sum—res cogitans («…—a thinking thing») extends the cogito with Descartes’s statement in the subsequent Meditation, «Ego sum res cogitans, id est dubitans, affirmans, negans, pauca intelligens, multa ignorans, volens, nolens, imaginans etiam et sentiens…» («I am a thinking [conscious] thing, that is, a being who doubts, affirms, denies, knows a few objects, and is ignorant of many,— who loves, hates,^[r] wills, refuses, who imagines likewise, and perceives»).^[s] This has been referred to as «the expanded cogito.»^[24][t]

Translation[edit]

«I am thinking» vs. «I think»[edit]

While the Latin translation cōgitō may be translated rather easily as «I think/ponder/visualize», je pense does not indicate whether the verb form corresponds to the English simple present or progressive aspect.^[27] Technically speaking, the French lemma pense by itself is actually the result of numerous different conjugations of the verb penser (to think) – it could mean «I think… (something)»/»He thinks… (something)», «I think.»/»He thinks.», or even «You (must) think… (something).»,^[u] thereby necessitating the use of the wider context, or a pronoun, to understand the meaning. In the case of je pense, a pronoun is already included, je or «I», but this still leaves the question of whether «I think…» or «I think.» is intended. Therefore, translation needs a larger context to determine aspect.^[28]

Following John Lyons (1982),^[29] Vladimir Žegarac notes, «The temptation to use the simple present is said to arise from the lack of progressive forms in Latin and French, and from a misinterpretation of the meaning of cogito as habitual or generic» (cf. gnomic aspect).^[30] Also following Lyons, Ann Banfield writes, «In order for the statement on which Descartes’s argument depends to represent certain knowledge,… its tense must be a true present—in English, a progressive,… not as ‘I think’ but as ‘I am thinking, in conformity with the general translation of the Latin or French present tense in such nongeneric, nonstative contexts.»^[31] Or in the words of Simon Blackburn, «Descartes’s premise is not ‘I think’ in the sense of ‘I ski’, which can be true even if you are not at the moment skiing. It is supposed to be parallel to ‘I am skiing’.»^[32]

The similar translation «I am thinking, therefore I exist» of Descartes’s correspondence in French («je pense, donc je suis«) appears in The Philosophical Writings of Descartes by Cottingham et al. (1988).^[33]: 247

The earliest known translation as «I am thinking, therefore I am» is from 1872 by Charles Porterfield Krauth.^[34][v]

Fumitaka Suzuki writes «Taking consideration of Cartesian theory of continuous creation, which theory was developed especially in the Meditations and in the Principles, we would assure that ‘I am thinking, therefore I am/exist’ is the most appropriate English translation of ‘ego cogito, ergo sum’.»^[36]

«I exist» vs. «I am»[edit]

Alexis Deodato S. Itao notes that cogito, ergo sum is «literally ‘I think, therefore I am’.»^[37] Others differ: 1) «[A] precise English translation will read as ‘I am thinking, therefore I exist’.;^[38] and 2) «[S]ince Descartes … emphasized that existence is such an important ‘notion,’ a better translation is ‘I am thinking, therefore I exist.'»^[39]

Punctuation[edit]

Descartes wrote this phrase as such only once, in the posthumously published lesser-known work noted above,The Search for Truth by Natural Light.^[3] It appeared there mid-sentence, uncapitalized, and with a comma. (Commas were not used in Classical Latin^[w] but were a regular feature of scholastic Latin,^[41] the Latin Descartes «had learned in a Jesuit college at La Flèche.»^[42]) Most modern reference works show it with a comma, but it is often presented without a comma in academic work and in popular usage. In Descartes’s Principia Philosophiae, the proposition appears as ego cogito, ergo sum.^[43]

Interpretation[edit]

As put succinctly by Krauth (1872), «That cannot doubt which does not think, and that cannot think which does not exist. I doubt, I think, I exist.»^[34]

The phrase cogito, ergo sum is not used in Descartes’s Meditations on First Philosophy but the term «the cogito» is used to refer to an argument from it. In the Meditations, Descartes phrases the conclusion of the argument as «that the proposition, I am, I exist, is necessarily true whenever it is put forward by me or conceived in my mind» (Meditation II). George Henry Lewes says Descartes «has told us that [his objective] was to find a starting point from which to reason—to find an irreversible certainty. And where did he find this? In his own consciousness. Doubt as I may, I cannot doubt of my own existence, because my very doubts reveal to me a something which doubts. You may call this an assumption, if you will; I point out the fact as one above and beyond all logic; which logic can neither prove nor disprove; but which must always remain an irreversible certainty, and as such a fitting basis of philosophy.»^[44]

At the beginning of the second meditation, having reached what he considers to be the ultimate level of doubt—his argument from the existence of a deceiving god—Descartes examines his beliefs to see if any have survived the doubt. In his belief in his own existence, he finds that it is impossible to doubt that he exists. Even if there were a deceiving god (or an evil demon), one’s belief in their own existence would be secure, for there is no way one could be deceived unless one existed in order to be deceived.

But I have convinced myself that there is absolutely nothing in the world, no sky, no earth, no minds, no bodies. Does it now follow that I, too, do not exist? No. If I convinced myself of something [or thought anything at all], then I certainly existed. But there is a deceiver of supreme power and cunning who deliberately and constantly deceives me. In that case, I, too, undoubtedly exist, if he deceives me; and let him deceive me as much as he can, he will never bring it about that I am nothing, so long as I think that I am something. So, after considering everything very thoroughly, I must finally conclude that the proposition, I am, I exist, is necessarily true whenever it is put forward by me or conceived in my mind. (AT VII 25; CSM II 16–17)^[x]

There are three important notes to keep in mind here. First, he claims only the certainty of his own existence from the first-person point of view — he has not proved the existence of other minds at this point. This is something that has to be thought through by each of us for ourselves, as we follow the course of the meditations. Second, he does not say that his existence is necessary; he says that if he thinks, then necessarily he exists (see the instantiation principle). Third, this proposition «I am, I exist» is held true not based on a deduction (as mentioned above) or on empirical induction but on the clarity and self-evidence of the proposition. Descartes does not use this first certainty, the cogito, as a foundation upon which to build further knowledge; rather, it is the firm ground upon which he can stand as he works to discover further truths.^[46] As he puts it:

Archimedes used to demand just one firm and immovable point in order to shift the entire earth; so I too can hope for great things if I manage to find just one thing, however slight, that is certain and unshakable. (AT VII 24; CSM II 16)^[x]

According to many Descartes specialists, including Étienne Gilson, the goal of Descartes in establishing this first truth is to demonstrate the capacity of his criterion — the immediate clarity and distinctiveness of self-evident propositions — to establish true and justified propositions despite having adopted a method of generalized doubt. As a consequence of this demonstration, Descartes considers science and mathematics to be justified to the extent that their proposals are established on a similarly immediate clarity, distinctiveness, and self-evidence that presents itself to the mind. The originality of Descartes’s thinking, therefore, is not so much in expressing the cogito—a feat accomplished by other predecessors, as we shall see—but on using the cogito as demonstrating the most fundamental epistemological principle, that science and mathematics are justified by relying on clarity, distinctiveness, and self-evidence.
Baruch Spinoza in «Principia philosophiae cartesianae» at its Prolegomenon identified «cogito ergo sum» the «ego sum cogitans» (I am a thinking being) as the thinking substance with his ontological interpretation.

Predecessors[edit]

Although the idea expressed in cogito, ergo sum is widely attributed to Descartes, he was not the first to mention it. Plato spoke about the «knowledge of knowledge» (Greek: νόησις νοήσεως, nóesis noéseos) and Aristotle explains the idea in full length:

But if life itself is good and pleasant…and if one who sees is conscious that he sees, one who hears that he hears, one who walks that he walks and similarly for all the other human activities there is a faculty that is conscious of their exercise, so that whenever we perceive, we are conscious that we perceive, and whenever we think, we are conscious that we think, and to be conscious that we are perceiving or thinking is to be conscious that we exist… (Nicomachean Ethics, 1170a 25 ff.)

The Cartesian statement was interpreted to be an Aristotelian syllogism where the premise that all thinkers are also beings is not made explicit.^[47]

In the late sixth or early fifth century BC, Parmenides is quoted as saying «For to be aware and to be are the same». (Fragment B3)

In the early fifth century AD, Augustine of Hippo in De Civitate Dei (book XI, 26) affirmed his certain knowledge of his own existence, and added: «So far as these truths are concerned, I do not at all fear the arguments of the Academics when they say, What if you are mistaken? For if I am mistaken, I exist.»^[48][y] This formulation (si fallor, sum) is sometimes called the Augustinian cogito.^[49] In 1640, Descartes wrote to thank Andreas Colvius (a friend of Descartes’s mentor, Isaac Beeckman) for drawing his attention to Augustine:

I am obliged to you for drawing my attention to the passage of St Augustine relevant to my I am thinking, therefore I exist. I went today to the library of this town to read it, and I do indeed find that he does use it to prove the certainty of our existence. He goes on to show that there is a certain likeness of the Trinity in us, in that we exist, we know that we exist, and we love the existence and the knowledge we have. I, on the other hand, use the argument to show that this I which is thinking is an immaterial substance with no bodily element. These are two very different things. In itself it is such a simple and natural thing to infer that one exists from the fact that one is doubting that it could have occurred to any writer. But I am very glad to find myself in agreement with St Augustine, if only to hush the little minds who have tried to find fault with the principle.^[33]: 159

Another predecessor was Avicenna’s «Floating Man» thought experiment on human self-awareness and self-consciousness.^[50]

The 8th century Hindu philosopher Adi Shankara wrote, in a similar fashion, that no one thinks ‘I am not’, arguing that one’s existence cannot be doubted, as there must be someone there to doubt.^[51] The central idea of cogito, ergo sum is also the topic of Mandukya Upanishad.

Spanish philosopher Gómez Pereira in his 1554 work De Inmortalitate Animae, wrote «nosco me aliquid noscere, & quidquid noscit, est, ergo ego sum» (‘I know that I know something, anyone who knows is, therefore I am’).^[52][53]

Critique[edit]

Use of «I»[edit]

In Descartes, The Project of Pure Enquiry, Bernard Williams provides a history and full evaluation of this issue.^[54] The first to raise the «I» problem was Pierre Gassendi, who in his Disquisitio Metaphysica,^[55] as noted by Saul Fisher «points out that recognition that one has a set of thoughts does not imply that one is a particular thinker or another. …[T]he only claim that is indubitable here is the agent-independent claim that there is cognitive activity present.»^[56]

The objection, as presented by Georg Lichtenberg, is that rather than supposing an entity that is thinking, Descartes should have said: «thinking is occurring.» That is, whatever the force of the cogito, Descartes draws too much from it; the existence of a thinking thing, the reference of the «I,» is more than the cogito can justify. Friedrich Nietzsche criticized the phrase in that it presupposes that there is an «I», that there is such an activity as «thinking», and that «I» know what «thinking» is. He suggested a more appropriate phrase would be «it thinks» wherein the «it» could be an impersonal subject as in the sentence «It is raining.»^[5]

Kierkegaard[edit]

The Danish philosopher Søren Kierkegaard calls the phrase a tautology in his Concluding Unscientific Postscript.^{[57]: 38–42} He argues that the cogito already presupposes the existence of «I», and therefore concluding with existence is logically trivial. Kierkegaard’s argument can be made clearer if one extracts the premise «I think» into the premises «‘x’ thinks» and «I am that ‘x'», where «x» is used as a placeholder in order to disambiguate the «I» from the thinking thing.^[58]

Here, the cogito has already assumed the «I»‘s existence as that which thinks. For Kierkegaard, Descartes is merely «developing the content of a concept», namely that the «I», which already exists, thinks.^[57]: 40 As Kierkegaard argues, the proper logical flow of argument is that existence is already assumed or presupposed in order for thinking to occur, not that existence is concluded from that thinking.^[59]

Williams[edit]

Bernard Williams claims that what we are dealing with when we talk of thought, or when we say «I am thinking,» is something conceivable from a third-person perspective—namely objective «thought-events» in the former case, and an objective thinker in the latter. He argues, first, that it is impossible to make sense of «there is thinking» without relativizing it to something. However, this something cannot be Cartesian egos, because it is impossible to differentiate objectively between things just on the basis of the pure content of consciousness. The obvious problem is that, through introspection, or our experience of consciousness, we have no way of moving to conclude the existence of any third-personal fact, to conceive of which would require something above and beyond just the purely subjective contents of the mind.^[54]

Heidegger[edit]

As a critic of Cartesian subjectivity, Heidegger sought to ground human subjectivity in death as that certainty which individualizes and authenticates our being. As he wrote in 1925 in History of the Concept of Time:^[60]

This certainty, that «I myself am in that I will die,» is the basic certainty of Dasein itself. It is a genuine statement of Dasein, while cogito sum is only the semblance of such a statement. If such pointed formulations mean anything at all, then the appropriate statement pertaining to Dasein in its being would have to be sum moribundus [I am in dying], moribundus not as someone gravely ill or wounded, but insofar as I am, I am moribundus. The MORIBUNDUS first gives the SUM its sense.

John Macmurray[edit]

The Scottish philosopher John Macmurray rejects the cogito outright in order to place action at the center of a philosophical system he entitles the Form of the Personal. «We must reject this, both as standpoint and as method. If this be philosophy, then philosophy is a bubble floating in an atmosphere of unreality.»^[61] The reliance on thought creates an irreconcilable dualism between thought and action in which the unity of experience is lost, thus dissolving the integrity of our selves, and destroying any connection with reality. In order to formulate a more adequate cogito, Macmurray proposes the substitution of «I do» for «I think,» ultimately leading to a belief in God as an agent to whom all persons stand in relation.

See also[edit]

• Cartesian doubt
• Floating man
• Solipsism
• Academic skepticism
• Brain in a vat
• I Am that I Am
• Tat Tvam Asi, «You are that»
• The Animal That Therefore I Am
• Vertiginous question

Notes[edit]

References[edit]

Further reading[edit]

• Abraham, W. E. 1974. «Disentangling the Cogito.» Mind 83:329.
• Baird, Forrest E., and Walter Kaufmann. 2008. From Plato to Derrida. Upper Saddle River, NJ: Pearson Prentice Hall. ISBN 978-0-13-158591-1.
• Boufoy-Bastick, Z. 2005. «Introducing ‘Applicable Knowledge’ as a Challenge to the Attainment of Absolute Knowledge.» Sophia Journal of Philosophy 8:39–52.
• Christofidou, A. 2013. Self, Reason, and Freedom: A New Light on Descartes’ Metaphysics. Routledge.
• Hatfield, G. 2003. Routledge Philosophy Guidebook to Descartes and the Meditations. Routledge. ISBN 0-415-11192-7.
• Kierkegaard, Søren. [1844] 1985. Philosophical Fragments. Princeton. ISBN 978-0-691-02036-5.
• — [1846] 1985. Concluding Unscientific Postscript. Princeton. ISBN 978-0-691-02081-5.

External links[edit]

• Zalta, Edward N. (ed.). «Descartes’s Epistemology». Stanford Encyclopedia of Philosophy.

Cogito, следовательно сумма является философское утверждениечто было сделано в латинском от Рене Декарта ,правилопереводится на английский язык как « Я думаю, следовательно , я существую ». Фраза первоначально появилась на французском языке как je pense , donc je suis в его « Рассуждениях о методе» , чтобы охватить более широкую аудиторию, чем позволяла латынь. Он появился на латыни в его более поздних « Основах философии» . Как объяснил Декарт, «мы не можем сомневаться в нашем существовании, пока сомневаемся». Более полная версия, сформулированная Антуаном Леонаром Томасом , точно отражает намерение Декарта: dubito, ergo cogito, ergo sum («Я сомневаюсь, поэтому я думаю, следовательно, я существую»). Изречение также иногда называют cogito .

Утверждение Декарта стало фундаментальным элементом западной философии , поскольку оно претендовало на то, чтобы обеспечить определенную основу для знания перед лицом радикальных сомнений . В то время как другое знание могло быть плодом воображения, обмана или ошибки, Декарт утверждал, что сам акт сомнения в собственном существовании служил — как минимум — доказательством реальности собственного разума; должна существовать мыслящая сущность — в данном случае « я» — чтобы была мысль.

Одна из распространенных критических замечаний по поводу этого изречения, впервые предложенного Пьером Гассенди , состоит в том, что оно предполагает наличие «я», которое должно мыслить. Согласно этой линии критики, самое большее, что Декарт имел право сказать, было то, что «мышление происходит», а не «я думаю».

В произведениях Декарта

Декарт впервые написал эту фразу на французском языке в своем « Рассуждении о методе» 1637 года . Он упомянул это на латыни, не указав явно знакомую форму фразы в своих « Размышлениях о первой философии» 1641 года . Самая ранняя письменная запись этой фразы на латыни содержится в его Основах философии 1644 года , где в примечании на полях (см. Ниже) он дает четкое объяснение своего намерения: «Мы не можем сомневаться в нашем существовании, пока сомневаемся. «. Более полные формы фразы принадлежат другим авторам.

Рассуждение о методе

Фраза впервые появилась (на французском языке) в « Рассуждениях о методе» Декарта 1637 года в первом абзаце четвертой части:

Ainsi, a cause que nos sens nous trompent quelquefois, je voulus supposer qu’il n’y avait aucune выбрал qui fût telle qu’ils nous la font imaginer; Et parce qu’il ya des hommes qui se méprennent en raisonnant, même touchant les plus simples matières de Géométrie, et y font des Paralogismes, jugeant que j’étais sujet à faillir autant qu’aucun autre, je rejetai com fausses les raisonnant que j’avais prises auparavant для демонстраций; Et enfin, considérant que toutes les memes pensées que nous avons étant éveillés nous peuvent aussi venir quand nous dormons, sans qu’il y en ait aucune raison pour lors qui soit vraie, je me résolus de feindre que toutes les choses quand jamais entrées en l’esprit n’étaient non plus vraies que les illusions de mes songes. Mais aussitôt après je pris garde que, pendant que je voulais ainsi penser que tout était faux, il fallait nécessairement que moi qui le pensais fusse quelque selected; Et remarquant que cette vérité, je pense, donc je suis , était si ferme et si assurée, que toutes les plus extravagantes suppositions des Sceptiques n’étaient pas capables de l’ébranler, je jugeai que je pouvais la Recevoir sans scrupule le principe de la Philosophie que je cherchais.

Соответственно, видя, что наши чувства иногда обманывают нас, я был готов предположить, что не существует ничего действительно того, что они нам представляли; И поскольку некоторые люди ошибаются в рассуждениях и впадают в паралогизмы даже в самых простых вопросах геометрии, я, убежденный, что я подвержен ошибкам, как и любой другой, отверг как ложные все рассуждения, которые я до сих пор принимал за демонстрации; И наконец, когда я подумал, что те же самые мысли (представления), которые мы переживаем в бодрствующем состоянии, могут также ощущаться, когда мы спим, хотя в то время ни одна из них не является истинной, я предположил, что все объекты (представления), которые когда-либо приходили мне в голову, когда я бодрствовал, содержали в себе не больше правды, чем иллюзии моих снов. Но сразу после этого я заметил, что, хотя я таким образом хотел думать, что все было ложным, было абсолютно необходимо, чтобы я, который так думал, был чем-то; И когда я заметил, что эта истина, как мне кажется, а следовательно, и я , была настолько бесспорной и такой очевидной, что скептики не могли выдвинуть никаких оснований для сомнений, какими бы экстравагантными они ни были, я пришел к выводу, что могу без колебаний , примите это как первый принцип философии, которую я искал.

Размышления о первой философии

В 1641 году Декарт опубликовал (на латинском языке) « Размышления о первой философии», в которых он упомянул суждение, хотя и не явно, как «cogito, ergo sum» в «Медитации II»:

hoc pronuntiatum: Ego sum, Ego existo , quotes a me profertur, vel mente concipitur, needario esse verum.

Это утверждение: « Я есть, я существую» , всякий раз, когда оно произносится мною или задумано умом, обязательно верно.

Принципы философии

В 1644 году Декарт опубликовал (на латыни) свои « Принципы философии», где в части 1, статье 7 появляется фраза «ego cogito, ergo sum»:

Sic autem rejicientes illa omnia, de quibus aliquo modo Possumus dubitare, ac etiam, falsa esse fingentes, facilè quidem, supponimus nullum esse Deum, nullum coelum, nulla corpora; nosque etiam ipsos, non habere manus, nec pedes, nec denique ullum corpus, non autem ideò nos qui talia cogitamus nihil esse: repugnat enim ut putemus id quod cogitat eo ipso tempore quo cogitat non existere. Ac proinde haecognitio, ego cogito, ergo sum , est omnium prima & certissima, quae cuilibet ordine philosophanti.

Отвергая таким образом все, в чем мы можем питать малейшее сомнение и даже воображать, что оно ложно, мы действительно легко предполагаем, что нет ни Бога, ни неба, ни тел, и что у нас самих нет ни рук, ни ног, ни наконец, тело; но мы не можем таким же образом предполагать, что мы не такие, пока сомневаемся в истинности этих вещей; ибо есть отвращение в представлении о том, что то, что думает, не существует в то самое время, когда оно думает. Соответственно, знание, которое я думаю, следовательно, я есть , является первым и наиболее достоверным, что приходит на ум тому, кто философствует упорядоченно.

Примечание Декарта на полях к вышеуказанному абзацу:

Non posse à nobis dubitari, quin existamus dum dubitamus; atque hoc esse primum, quod ordine philosophando cognoscimus.

Что мы не можем сомневаться в своем существовании, пока сомневаемся, и что это первое знание, которое мы приобретаем, когда философствуем по порядку.

В поисках истины

Декарт в менее известной посмертно опубликованной работе, датированной ок. 1647 и озаглавленный La Recherche de la Vérité par La Lumiere Naturale ( Поиск истины при естественном свете ) писал:

… [S] entio, oportere, ut quid dubitatio, quid cogitatio, quid exsistentia sit antè sciamus, quàm de veritate hujus ratiocinii: dubito, ergo sum , vel, quod idem est, cogito, ergo sum  : plan simus persuasi.

… [Я чувствую, что] необходимо знать, что такое сомнение, и что такое мысль, [что такое существование], прежде чем мы сможем полностью убедиться в этом рассуждении — я сомневаюсь, поэтому я — или что то же самое — я думаю, поэтому я .

Другие формы

Предложение иногда дается как dubito, ergo cogito, ergo sum . Эта более полная форма была написана французским литературным критиком Антуаном Леонаром Томасом в удостоенном наград эссе 1765 года, восхваляющем Декарта, где оно появилось как « Puisque je doute, je pense; puisque je pense, j’existe » («Поскольку Я сомневаюсь, я думаю; поскольку я думаю, я существую »). С перестановкой и сжатием этот отрывок переводится как «Я сомневаюсь, поэтому я думаю, следовательно, я существую» или, по-латыни, « dubito, ergo cogito, ergo sum ». Это точно отражает намерение Декарта, выраженное в его посмертно опубликованном La Recherche de la Vérité par La Lumiere Naturale, как отмечалось выше: Я сомневаюсь, следовательно, я — или что то же самое — я думаю, следовательно, я существую » .

Дальнейшее расширение, dubito, ergo cogito, ergo sum — res cogitans («… мыслящая вещь») расширяет cogito утверждением Декарта в последующей медитации : «Ego sum res cogitans, id est dubitans, affirmans, negans, paucalligens , multa ignorans, volens, nolens, imaginans etiam et sentiens… » (« Я мыслящая [сознательная] вещь, то есть существо, которое сомневается, утверждает, отрицает, знает несколько объектов и не знает многих… ») . Это было названо «расширенным cogito ».

Перевод

«Я думаю» vs. «Я думаю»

Хотя латинский перевод cōgitō может быть довольно легко переведен как «я думаю / размышляю / визуализирую», je pense не указывает, соответствует ли форма глагола английскому простому настоящему или прогрессивному аспекту . С технической точки зрения французская лемма pense сама по себе на самом деле является результатом множества различных спряжений глагола penser (думать) — это может означать «Я думаю … (что-то)» / «Он думает … (что-то)». , «Я думаю.» / «Он думает.» Или даже «Вы (должны) думать … (что-то).», Что требует использования более широкого контекста или местоимения для понимания значения. В случае с je pense местоимение уже включено, je или «я», но остается вопрос, «я думаю …» или «я думаю». предназначен. Следовательно, для определения аспекта перевода нужен более широкий контекст .

Вслед за Джоном Лайонсом (1982) Владимир Жегарак отмечает: «Считается, что искушение использовать простое настоящее возникает из-за отсутствия прогрессивных форм в латинском и французском языках, а также из-за неправильной интерпретации значения cogito как привычного или общего» (ср. . гномический аспект ). Также вслед за Лионом Энн Бэнфилд пишет: «Для того, чтобы утверждение, от которого зависит аргумент Декарта, представляло определенное знание,… его время должно быть истинным настоящим — по-английски, прогрессивным,… не как« я думаю », а как« я ». я думаю, в соответствии с общим переводом латинского или французского настоящего времени в таких неуниверсальных, нестатических контекстах «. Или, говоря словами Саймона Блэкберна , «посылка Декарта — это не« я думаю »в смысле« я катаюсь на лыжах », что может быть правдой, даже если вы в данный момент не катаетесь на лыжах. горные лыжи’.»

Подобный перевод корреспонденции Декарта на французский язык «Я думаю, следовательно, существую» (« je pense , donc je suis ») появляется в «Философских сочинениях Декарта » Коттингема и др. (1988).

Самый ранний известный перевод как «Я думаю, следовательно, я» — это перевод Чарльза Портерфилда Краута 1872 года .

Фумитака Судзуки пишет: «Принимая во внимание картезианскую теорию непрерывного творения, которая была разработана специально в Медитациях и Принципах, мы могли бы заверить, что« Я думаю, следовательно, я существую / существую »- это наиболее подходящий английский перевод слова« эго ». Мыслю, следовательно, существую’.»

«Я существую» vs. «Я есть»

Алексис Деодато С. Итао отмечает, что cogito, ergo sum означает «буквально« я думаю, следовательно, я есть »». Другие отличаются: 1) «[A] точный английский перевод будет читаться как« Я думаю, следовательно, я существую »; и 2)« [S] ince Descartes … подчеркнул, что существование — это такое важное «понятие», лучший перевод это «Я думаю, следовательно, я существую» ».

Интерпретация

Как лаконично выразился Краут (1872): «То, что не думает, не может сомневаться, и то, что не может думать, чего не существует. Я сомневаюсь, я думаю, я существую».

Фраза cogito, ergo sum не используется в « Размышлениях о первой философии» Декарта, но термин « cogito » используется для обозначения аргумента из нее. В размышлениях , Декарт фраза заключения аргумента как « что предложение, я, я существую, это всегда верно , когда он выдвинутый мной или задуман в моем уме» ( Meditation II).

В начале второй медитации, достигнув того, что он считает высшим уровнем сомнения — своего аргумента о существовании обманчивого бога, — Декарт исследует свои убеждения, чтобы увидеть, пережили ли они сомнения. Веря в свое собственное существование, он обнаруживает, что невозможно сомневаться в его существовании. Даже если бы существовал бог-обманщик (или злой демон ), вера в собственное существование была бы надежной, поскольку невозможно обмануть человека, если он не существует, чтобы быть обманутым.

Но я убедил себя, что в мире нет абсолютно ничего, ни неба, ни земли, ни умов, ни тел. Отсюда следует, что меня тоже не существует? Нет. Если я в чем-то себя убеждал [или вообще что-то думал], значит, я определенно существовал. Но есть обманщик высшей силы и хитрости, который сознательно и постоянно меня обманывает. В таком случае я тоже несомненно существую, если он меня обманывает; и пусть он обманывает меня так сильно, как только может, он никогда не добьется того, что я ничто, пока я думаю, что я что-то. Итак, после тщательного рассмотрения всего, я должен, наконец, прийти к заключению, что суждение « я есть, я существую» обязательно истинно, когда бы оно ни выдвигалось мною или зарождалось в моем уме. (AT VII 25; CSM II 16–17)

Здесь следует помнить о трех важных примечаниях. Во-первых, он утверждает только уверенность в своем собственном существовании с точки зрения первого лица — на данный момент он не доказал существование других разумов. Это то, что каждый из нас должен продумать для себя, следя за ходом медитаций. Во-вторых, он не говорит, что его существование необходимо; он говорит, что если он думает , то он обязательно существует (см. принцип реализации ). В-третьих, это утверждение «Я есть, я существую» считается истинным не на основании дедукции (как упомянуто выше) или эмпирической индукции, а на основе ясности и самоочевидности предложения. Декарт не использует эту первую уверенность, cogito , как основу, на которой можно строить дальнейшие знания; скорее, это твердая почва, на которой он может стоять, работая над открытием дальнейших истин. Как он выразился:

Архимед требовал только одну твердую и неподвижную точку, чтобы сдвинуть всю Землю; так что я тоже могу надеяться на великие дела, если мне удастся найти хотя бы одну вещь, пусть даже незначительную, которая является несомненной и непоколебимой. (AT VII 24; CSM II 16)

По мнению многих специалистов по Декарту, в том числе Этьена Жильсона , цель Декарта в установлении этой первой истины состоит в том, чтобы продемонстрировать способность своего критерия — непосредственную ясность и различимость самоочевидных суждений — устанавливать истинные и обоснованные суждения, несмотря на то, что он принял метод. всеобщего сомнения. Вследствие этой демонстрации Декарт считает науку и математику оправданными в той степени, в которой их предложения основаны на такой же непосредственной ясности, различимости и самоочевидности, которые представляются уму. Оригинальность мышления Декарта, таким образом, заключается не столько в выражении cogito — подвига, совершенного другими предшественниками, как мы увидим, — но в использовании cogito как демонстрации наиболее фундаментального эпистемологического принципа, что наука и математика оправдываются, полагаясь на на ясность, различимость и самоочевидность.
Барух Спиноза в « Начала философии cartesianae » в его Пролегомене определил «cogito ergo sum», « ego sum cogitans » (я мыслящее существо) как мыслящую субстанцию с его онтологической интерпретацией.

Предшественники

Хотя идея, выраженная в cogito, ergo sum , широко приписывается Декарту, он не был первым, кто ее упомянул. Платон говорил о «знании знания» ( греч . Νόησις νοήσεως, nóesis noéseos ), а Аристотель полностью объясняет эту идею:

Но если сама жизнь хороша и приятна … и если тот, кто видит, сознает, что видит, тот, кто слышит, что он слышит, тот, кто ходит, тот идет, и аналогично для всех других человеческих действий есть способность, которая осознает их упражнения, так что всякий раз, когда мы воспринимаем, мы осознаем, что мы воспринимаем, и всякий раз, когда мы думаем, мы осознаем, что мы думаем, и осознавать, что мы воспринимаем или думаем, означает осознавать, что мы существуем … ( Никомахова этика , 1170а25 и сл.)

Утверждение Картезио было истолковано как аристотелевский силлогизм, в котором не разъясняется посылка, согласно которой все мыслители также должны быть существами .

В конце шестого или начале пятого века до нашей эры Парменид сказал: «Ибо осознавать и быть — одно и то же». (Фрагмент B3)

В начале пятого века нашей эры Августин Гиппопотам в De Civitate Dei (книга XI, 26) написал: «Если я ошибаюсь, то я ошибаюсь» ( Si… fallor, сумма ) и предвосхищал современные опровержения этой концепции. В 1640 году Декарт написал, чтобы поблагодарить Андреаса Колвия (друга наставника Декарта Исаака Бекмана ) за привлечение его внимания к Августину:

Я благодарен вам за то, что вы обратили мое внимание на отрывок из Св. Августина, относящийся к моим мыслям, поэтому я существую . Я пошел сегодня в библиотеку этого города, чтобы прочитать ее, и я действительно обнаружил, что он действительно использует ее, чтобы доказать уверенность в нашем существовании. Далее он показывает, что в нас есть определенное подобие Троицы, в том, что мы существуем, мы знаем, что существуем, и мы любим существование и знания, которые у нас есть. Я, с другой стороны, использую этот аргумент, чтобы показать, что это мыслящее « Я» является нематериальной субстанцией без телесного элемента. Это две очень разные вещи. Само по себе это настолько простое и естественное предположение, что оно существует, исходя из того факта, что кто-то сомневается, что это могло прийти в голову любому писателю. Но я очень рад, что согласен со святым Августином, хотя бы для того, чтобы замолчать маленькие умы, которые пытались придраться к принципу.

В « Энхиридионе» (гл. 7, раздел 20) Августин пытается опровергнуть скептицизм , заявляя: «Не подтверждая положительно, что они живы, скептики предотвращают появление ошибки в самих себе, но все же они делают ошибки. просто показав себя живыми; никто не может ошибиться, кто не жив. Следовательно, то, что мы живем, не только верно, но и совершенно определенно «.

Другим предшественником был мысленный эксперимент Авиценны « Плавающий человек » по человеческому самосознанию и самосознанию .

Индусский философ 8-го века Ади Шанкара писал аналогичным образом, что никто не думает «я не существую», аргументируя это тем, что в чьем-либо существовании нет сомнений, поскольку должен быть кто-то, кто сомневается. Центральная идея cogito, ergo sum также является темой Мандукья-упанишад .

Испанский философ Гомес Перейра в своей работе 1554 года De Inmortalitate Animae , опубликованной в 1749 году, написал: « nosco me aliquid noscere, & quidquid noscit, est, ergo ego sum » («Я знаю, что я что-то знаю, любой, кто знает, существует, значит, я существую». ‘).

Критика

Использование «я»

В Декарте, проект чистых расследований , Бернард Уильямс обеспечивает историю и полную оценку этого вопроса. Первым, кто поднял проблему «Я», был Пьер Гассенди . Он «указывает на то, что признание того, что у человека есть набор мыслей, не означает, что он является конкретным мыслителем или другим. Если бы мы отошли от наблюдения, что происходит мышление, к приписыванию этого мышления определенному агенту, мы бы просто предположите то, что мы намеревались доказать , а именно, что существует конкретный человек, наделенный способностью мыслить «. Другими словами, «единственное утверждение, которое здесь неоспоримо, — это независимое от агентов утверждение о наличии когнитивной активности».

Возражение, представленное Георгом Лихтенбергом , состоит в том, что вместо того, чтобы предполагать мыслящую сущность, Декарт должен был сказать: «мышление происходит». То есть, какой бы ни была сила cogito , Декарт слишком много черпает из нее; существование мыслящей вещи, ссылка на «я» — это больше, чем cogito может оправдать. Фридрих Ницше раскритиковал эту фразу за то, что она предполагает, что существует «я», что существует такая деятельность, как «мышление», и что «я» знаю, что такое «мышление». Он предложил более подходящую фразу «он думает», где «оно» могло бы быть безличным субъектом, как в предложении «идет дождь».

Киркегор

Датский философ Сорен Кьеркегор в своем Заключительном ненаучном постскриптуме называет эту фразу тавтологией . Он утверждает, что cogito уже предполагает существование «я», и поэтому заключение с существованием логически тривиально. Аргумент Кьеркегора можно прояснить, если выделить посылку «я думаю» в посылки «« x »думает» и «я есть тот« x »», где «x» используется в качестве заполнителя, чтобы устранить неоднозначность «я». «от мыслящего.

Здесь cogito уже принял существование «я» как мыслящего. Для Кьеркегора Декарт просто «развивает содержание понятия», а именно то, что «я», которое уже существует, мыслит. Как утверждает Кьеркегор, правильный логический поток аргументов состоит в том, что существование уже предполагается или предполагается для того, чтобы мышление произошло, а не то, что существование выводится из этого мышления.

Уильямс

Бернард Уильямс утверждает, что то, с чем мы имеем дело, когда говорим о мысли или когда говорим «Я думаю», является чем-то мыслимым с точки зрения третьего лица, а именно объективными «мысленными событиями» в первом случае и объективными мыслитель в последнем. Во-первых, он утверждает, что невозможно понять «есть мышление», не относя его к чему-то. Однако это нечто не может быть картезианским эго, потому что невозможно объективно различать вещи только на основе чистого содержания сознания. Очевидная проблема заключается в том, что с помощью интроспекции или нашего опыта сознания у нас нет возможности двигаться к выводу о существовании какого-либо третьего личностного факта, для понимания которого потребовалось бы нечто, выходящее за рамки чисто субъективного содержания ума. .

Хайдеггер

Как критик картезианской субъективности , Хайдеггер стремился обосновать человеческую субъективность смертью как той уверенностью, которая индивидуализирует и аутентифицирует наше существо. Как он писал в 1925 году в « Истории концепции времени» :

Эта уверенность в том, что «я сам в том, что я умру», является основной уверенностью самого Dasein . Это подлинное утверждение Dasein, в то время как cogito sum — лишь видимость такого утверждения. Если такие заостренные формулировки значат вообще, то соответствующее утверждение об Dasein в его бытии должна быть сумма moribundus [Я в смерти], moribundus не как кто — то тяжело больной или раненый, но постольку , поскольку я, я moribundus . MORIBUNDUS первый дает SUM смысл.

Джон Макмюррей

Шотландский философ Джон Макмюррей категорически отвергает cogito , чтобы поставить действие в центр философской системы, которую он назвал формой личного. «Мы должны отвергнуть это и как точку зрения, и как метод. Если это философия, то философия — это пузырь, плавающий в атмосфере нереальности». Опора на мысль создает непримиримый дуализм между мыслью и действием, в котором единство опыта теряется, тем самым разрушая целостность нас самих и разрушая любую связь с реальностью. Чтобы сформулировать более адекватное cogito , Макмюррей предлагает замену «я делаю» на «я думаю», что в конечном итоге ведет к вере в Бога как агента, с которым связаны все люди.

Смотрите также

• Декартово сомнение
• Плавающий человек
• Список латинских фраз
• Солипсизм
• Академический скептицизм
• Мозг в чане
• Я тот кто я есть

Примечания

использованная литература

дальнейшее чтение

• Abraham, WE 1974. «Распутывание Cogito». Ум 83: 329.
• Бэрд, Форрест Э. и Вальтер Кауфманн . 2008. От Платона до Деррида . Река Аппер Сэдл, штат Нью-Джерси: Pearson Prentice Hall . ISBN  978-0-13-158591-1 .
• Буфой-Бастик, З. 2005. «Введение в« применимое знание »как вызов достижению абсолютного знания». Софийский философский журнал 8: 39–52.
• Христофиду, А. 2013. Я, разум и свобода: новый свет на метафизику Декарта . Рутледж.
• Хэтфилд, Г. 2003. Руководство по философии Рутледжа по Декарту и медитациям . Рутледж. ISBN  0-415-11192-7 .
• Кьеркегор, Серен . [1844] 1985. Философские фрагменты . Принстон. ISBN  978-0-691-02036-5 .
• — [1846] 1985. Заключительный ненаучный постскриптум . Принстон. ISBN  978-0-691-02081-5 .
• Уильямс, Б. 1978. Декарт, Проект чистого исследования . Пингвин. OCLC  4025089 .

внешние ссылки

• Залта, Эдвард Н. (ред.). «Эпистемология Декарта» . Стэнфордская энциклопедия философии .