Смена пола была ошибкой

Число россиян, сменивших пол, неизвестно — из-за агрессивного отношения в обществе многие не решаются рассказать об операции никому, кроме самых близких. Но иногда даже успешная операция не позволяет человеку почувствовать себя комфортно в своем гендере. Некоторые решаются на детранзишн — процесс, во время которого трансперсона возвращается к изначальному гендеру. Иначе его называют откатом или обратным переходом. О таком рассказывают еще реже — ведь это означает признать решение о смене пола ошибкой, а многочисленные операции, эксперименты с гормонами и смену документов — напрасными. Решившиеся на детранзишн россияне рассказали «Ленте.ру» о том, с чем им пришлось столкнуться: неприятием своего тела, затяжными депрессиями, страхе быть изгоем, проблемах с либидо и конфликтах в семье.

«Чувствовать себя трансгендером было приятнее, чем изгоем»

Кира, 31 год. Родилась женщиной, совершила переход и прожила в мужском гендере десять лет. Два года назад вернулась к своему биологическому полу.

В детсадовском возрасте у меня возникли мысли, что я не очень понимаю, как это — быть девочкой. Такого понятия, как смена пола, я, естественно, не знала. Я просто думала, что мне не очень повезло в жизни: не складывались отношения со сверстниками, было сложно в принципе с другими людьми контактировать… В детстве я предпочитала компанию девчонок, а всех мальчишек считала дураками. А когда мы играли в дочки-матери, я всегда брала на себя роль папы.

В пять лет мне жутко нравилась игра, которую я сама придумала. Я вообразила, что у нас в подвале живет мальчик: прощалась с ребятами, и вместо меня приходил он и продолжал играть с ними. То есть я выдавала себя за мальчика

Примерно лет в десять я узнала о смене пола. Тогда я подумала: окей, стану взрослой, накоплю кучу денег и сменю пол. Но идея казалась какой-то совершенно фантастической. К тому же я думала, что такая операция стоит каких-то бешеных денег.

С появлением интернета и компьютера я стала проводить много времени на форумах. При этом я создавала страницы с мужским именем и общалась с виртуальными друзьями от мужского имени. Я снова фантазировала и выдавала себя за 20-летнего парня. Кто-то верил, кто-то нет. Это зависело от контингента. Но в какой-то момент я остановилась и подумала: зачем я это делаю? Почему 12-летняя девочка воображает себя 20-летним мужчиной?

Мне захотелось все исправить, и я начала общаться в интернете от женского имени — совершенно не понравилось. У меня не получалось определиться, кто я такая. Я примеряла на себя разные женские роли, но ни в одной из них мне не было комфортно. Так же и в реальной жизни: меня постоянно преследовало ощущение, будто я ношу маску, выдаю себя за кого-то. Я никак не могла найти среди этих масок себя настоящую.

Мне тогда казалось, что с женщинами общаются снисходительно. Частенько я слышала такую реакцию: «Вау, ты женщина, и у тебя что-то хорошо получается!» Это раздражало. При этом на тот момент у меня самой были довольно сексистские взгляды, то есть я четко представляла, какой должна быть девушка и каким — мужчина. Но сейчас очень много ролевых моделей женщин, которые не похожи на хранительниц очага. Есть сильные женщины любой сексуальной ориентации и любых профессий. 19 лет назад я о таких почти не слышала.

Последующие годы я была в тусовке поклонников аниме и японского рока. Мы переписывались в интернете и встречались в реальной жизни. Я комфортно себя чувствовала в этой среде, потому что могла говорить о себе в мужском роде — таких, как я, там было много, и это не вызывало косых взглядов. Но потом мне стала ясна фундаментальная разница между нами: их полностью устраивало, что они девочки, меня — нет. Когда я заговорила о смене пола в компании этих людей, они восприняли меня в штыки и начали убеждать, что я заигралась и пора вернуться с небес на землю. То есть люди, которые сами играли в такие игры, начали мне объяснять, что я женщина…

О том, что со мной что-то не так, я поняла ближе к 18 годам. Переломным стал момент, когда кто-то написал мне в интернете: «Ты случайно не трансгендер, потому что очень похоже». Я спросила, как узнать, и мне кинули несколько статей. Все это было на 100 процентов про меня: начиная с гендерной дисфории в детстве (несовпадением между своей гендерной идентичностью и полом, приписанным при рождении — прим. «Ленты.ру») и заканчивая ощущением несоответствия на тот момент. Тогда я впервые всерьез попыталась задуматься, может быть, я — парень?

И меня будто озарило, почему я такая корявая женщина. Раньше я думала, что я сумасшедшая лесбиянка, но когда я примерила на себя мужскую идентичность, то оказалось, что я совершенно заурядный парень! Чувствовать себя обычным человеком, хоть и трансгендером, было намного приятнее, чем изгоем

В 18 лет я приняла решение о переходе. Тогда я уже училась на первом курсе университета. Проконсультировалась несколько раз с психологом, и она помогла мне, сказала, что, на ее взгляд, спешить не стоит. Но я услышала лишь то, что хотела, поэтому вторым шагом стала комиссия. Эта процедура занимала около двух лет, но мне удалось пройти это большое количество врачей и обследований за полтора года.

Еще не пройдя комиссию, я начала принимать мужские гормоны и общаться с окружающими в желаемом гендере. В новых компаниях я представлялась парнем, а в университете просила звать меня Сергеем, хотя документы были еще женские.

В 20 лет я получила разрешение по итогам комиссии и сделала верхнюю операцию (удаление груди — прим. «Ленты.ру»). Результатом была очень довольна, ведь уже два года жила как парень. А быть парнем с грудью физически неудобно — не можешь переодеваться в мужской раздевалке, ходить на пляж или носить обтягивающие футболки. До операции мне все время приходилось носить специальную утяжку для груди. А сразу после операции я сделала миллиард селфи с голым торсом — мне жутко нравилось, как я выгляжу.

В 22 года у меня появились болевые ощущения в районе яичников. На тот момент считалось, что мужские гормоны в женском организме могут влиять на образование злокачественных опухолей, и я сделала еще одну операцию — гистерэктомию (удаление матки и яичников — прим. «Ленты.ру»). Сейчас мнение врачей немного другое, без показаний ничего удалять не нужно.

Спустя еще несколько лет после перехода я начала определять себя не как мужчину, а как небинарного трансгендера (человек, не идентифицирующий себя ни как мужчину, ни как женщину — прим. «Ленты.ру»), так как почувствовала, что во мне еще есть остатки женской идентичности. Для себя я это сформулировала так: во мне есть и мужское, и женское, но социальный пол для меня более удобен мужской. Попробовала жить как девочка — не получилось, попробовала жить как мальчик — получилось.

Потом я узнала, что один мой знакомый делает детранзишн. Это был человек, с которым мы много общались, когда у меня случился переход, и для меня его решение стало громом среди ясного неба.

Поворотным моментом стал косплей-фестиваль. На нем я увидела девчонок с плоскими животами в открытых костюмах, и у меня возникли мысли, что это могла бы быть я, но я бородатый бритый 30-летний дяденька. Меня это так задело, что я полночи прорыдала

Позже появились мысли и разговоры о детранзишне, а спустя полтора года пришла уверенность — нужен обратный переход. Весной 2019-го я начала скатываться в депрессию и пошла к психотерапевту с запросом «доктор, я не знаю, кто я». Я боялась, что могла выучить рецепт «если мне плохо — надо сменить пол и будет хорошо», поэтому не хотела действовать поспешно.

Затем я решила попробовать на людях побыть в женской роли. До перехода я никогда не могла чувствовать себя в ней комфортно, и я боялась, что в случае детранзишна дискомфорт вернется. Для этого подошел косплей-фестиваль: я купила парик, потому что в тот момент была выбрита налысо, а также туфли, платье и корсет — последний понадобился, так как фигура была не сильно женской. Очень помогла маска: начался ковид, и под ней я могла спрятать щетину. В таком виде попробовала выйти в общественное место и понять, как я буду себя ощущать. После этого еще полгода появлялась в таком образе на людях. Затем наконец психотерапевт подтвердил, что мое желание сделать обратный переход — не результат невроза, и я начала обратную гормонотерапию. До этого я жила на мужских гормонах. Переодеться и подстричься ты успеешь всегда, а на гормоны нельзя скакать туда-сюда. Затем я снова прошла комиссию и сменила документы на женские. Никаких операций я больше не делала.

В итоге десять лет я прожила как парень. Был ли мой первый переход ошибкой? И да и нет — с одной стороны, я прихожу к психотерапевту с запросом, как мне жить с осознанием того, что я сама себе все сломала, с другой — такие вещи кажутся простыми в ретроспективе, когда ты уже весь этот путь прошел. На тот момент у меня была депрессия и, как результат, несколько попыток уйти из жизни. Переход стал для меня спасением. Конечно, я сожалею о том, что пошла на операцию по удалению женских органов, ведь я уже не смогу иметь собственных детей.

Долгое время я была чайлдфри. Мне казалось, мир такой ужасный и приводить в него еще людей — это издевательство над ними. Но теперь я думаю, что жизнь — довольно клевая штука. И мне нравится, что маленького человека можно привести в эту жизнь и помочь ему сориентироваться.

«Родители не верили, что все это происходит»

Юля, 42 года. Родилась мужчиной, полноценного перехода как трансгендерная женщина так и не совершила. У Юли мужские документы, но она идентифицирует себя как женщина.

В советское время отдавали вещи и покупали на вырост. Поэтому я, будучи шестилетним мальчиком, примеряла сарафаны младшей сестры, которые ей были пока не впору. Когда я это делала, то понимала, что именно так и хочу выглядеть. В детстве я, по словам мамы, по-сестрински нянчилась с младшей сестрой, кормила ее. С самого начала я понимала, что я девочка. И этот сарафан стал одним из ярких пятен моего детства.

Другим ярким пятном было чувство вины — за то, что я не такая, как мальчишки, что мне неинтересны мужские занятия, что не хочу драться, что плохо учусь, да много за что. Родители почти все время были на работе, а я оставалась с бабушкой. Каждый день вся моя вина выливалась в порку. Рука у бабушки была железной, и мне крепко доставалось. А так как после школы мне особо деваться было некуда, я возвращалась домой, и она меня порола, сколько было сил. Родители не верили, что все это происходит, и не защищали меня.

Вначале я была наивной, как все дети, и пыталась рассказать о себе взрослым. Однажды я попросила завязать мне бантики. В ответ меня выпороли. В другой раз я завязала бантики, а мне выдрали их вместе с волосами. После этого меня стригли очень коротко

Возраст шести-семи лет стал поворотной точкой. Можно сказать, это был мой первый детранзишн. Я поняла, что должна быть сильной и научиться притворяться мальчиком, чтобы выжить. Так я научилась не плакать и держать себя в руках. Нашла себе занятие по душе — уходила с удочкой на весь день подальше от дома, чтобы побыть в одиночестве. Все воспоминания о себе как девочке я спрятала на долгие годы.

Половое созревание началось у меня раньше, чем у других детей, — в 11 лет. Тестостерон сильно воздействовал на мой организм, начали расти волосы на теле, стал ломаться голос. Переживала я это очень тяжело. Тем временем прошла школа, в которой мне было скучно. Опасаясь выдать себя, я держалась от всех подальше и заработала себе прозвище Голубой.

Годам к 22-23 я стала приближаться к осознанию и принятию себя как девушки. В 24 или 25 лет я впервые попробовала пройти комиссию, чтобы получить разрешение на гормонотерапию. Однако со стороны я выглядела хорошо социализированным парнем. К тому же я понимала, что люблю девушек, и не хотела врать на этот счет.

Комиссия отказала мне с формулировкой, что у меня трансвестизм — желание переодеваться в женщину, а не быть ею постоянно. Тогда я нашла в интернете информацию по гормонотерапии и врачей, готовых меня проконсультировать, и начала принимать гормоны на свой страх и риск.

Я читала много историй переходов. Обычно человек за полгода получает желаемую внешность, но у меня из-за особенностей организма этого не произошло. Опыт показал, что на меня практически не действуют блокаторы тестостерона. Даже на гормонотерапии у меня продолжили сыпаться волосы, увеличивались залысины, активно росли борода и усы. И все равно я носила длинные волосы, серьги, обувь на каблуках и женскую одежду. При этом я ни разу не сталкивалась с прямой агрессией в свой адрес. Возможно, потому, что была уверена в себе и всегда смотрела людям прямо в глаза.

Кроме того, мне хотелось иметь родных детей, чтобы давать им материнское тепло и заботу. По этой причине я не задумывалась всерьез об операциях. Когда мне было 28 лет и я уже года четыре принимала гормоны, я встретила на работе девушку. Это была любовь с первого взгляда. А ей хотелось видеть во мне мужчину…

Это был мой второй детранзишн. Ради нее я поменяла все, что могла. Мужская роль была для меня привычна, но она обрела новые краски. Даже так, играя роль мужчины, я могла заботиться о семье по-женски. Зачатие первого ребенка стало для меня сюрпризом, ведь я продолжала гормональную терапию. Рождение дочери подтолкнуло к пониманию, что именно может дать мне ощущение полноты жизни. Я посвятила следующие несколько лет поискам способов, как я могу кормить ребенка. Спустя шесть лет, к моменту рождения второго ребенка — тоже девочки — я смогла кормить грудью.

Конечно, я бы очень хотела выносить и родить ребенка самой. Но наука к этому еще не готова, и я радуюсь уже тому, что у меня получилось.

Я в браке уже 11 лет. У меня репутация прекрасного мужа и семьянина. Меня уважают родные, друзья и коллеги. Не имея высшего образования, я сделала очень успешную карьеру в IT. Но время идет, дети растут, и я понимаю, что жизнь проходит мимо меня и я больше не могу видеть в зеркале мужчину и играть чуждую мне роль.

Переломный момент случился чуть больше года назад, когда мне исполнился 41 год. Я пошла к психиатру — просто разобраться в себе. Психиатр был краток: «Ты до 41 года не смогла избавиться от желания быть женщиной, осталось просто принять эту ситуацию». По его словам, все мысли и желания проходят естественный отбор. Если бы это желание не имело веса, оно бы давно пропало.

Прошел год с того разговора. За этот год я вложила больше миллиона рублей в косметологию, лазерную эпиляцию, сделала перманентный макияж. Мне казалось, что есть шанс получить то, о чем я всегда мечтала. Но с течением времени я все острее осознаю, что для меня быть женщиной не так важно, как быть матерью.

Спустя 18 лет гормонотерапии, пройдя десятки косметологических процедур, я все еще трачу около двух часов на удаление волос, макияж и парик. Кто-то скажет, что есть хирургическая косметология, но она мне противопоказана, как и электроэпиляция. И я задаю себе вопрос: буду ли я хорошей матерью, каждый день забирая у семьи несколько часов, чтобы стать женщиной в глазах других? Несмотря на натуральную грудь четвертого размера, мне так и не удалось получить фигуру, которую я бы хотела. Большая часть женской одежды мне не подходит. В зеркале по утрам я по-прежнему вижу мужчину.

Тренировки голоса так и не позволили добиться полностью женского звучания. Все это в совокупности приводит к тому, что полноценная женская социализация становится слишком дорогой для меня и моей семьи. Дорогой во всех смыслах. Не так давно я приняла решение в третий раз пойти на детранзишн, чтобы сохранить все то, что у меня есть, — прежде всего семью и детей. Хотя дети-то как раз принимают меня любой.

Дети все знают и замечают. Мои дочки хорошо знакомы с Юлей — моим женским «я» — и называют ее «пама». С детьми все очень просто. Для них важно, что их любят

Не могу сказать, что сейчас я счастлива. Я выбросила все женские вещи и в обществе позиционирую себя как мужчина, но продолжаю терапию, потому что последствия отмены гормонов непредсказуемы. Я не знаю, когда снова буду пробовать завершить переход и чем он закончится. Но я очень надеюсь на то, что общество сможет принять таких, как я.

Примечание «Ленты.ру»: сейчас Юля (по документам — Илья) решила снова вернуться к мужскому гендеру ради семьи. К идее стать женщиной она, возможно, вернется в будущем.

«Мне казалось, что я не живу, а доживаю жизнь»

Петр, 32 года. Родился мужчиной, десять лет прожил как трансгендерная женщина. Два года назад вернулся к своему изначальному полу и поменял документы на мужские. Имя героя изменено.

В детстве я был мальчиком, вполне довольным своим полом. С началом полового созревания, лет в 12-13, у меня появилось сексуальное влечение к парням. Для меня это был серьезный психологический удар. Поговорить об этом мне было не с кем, интернет появился позже… О переходе я тогда еще не думал, но у меня начался конфликт со своим телом. Я стал очень скованным, нервным, одевался в закрытую одежду даже летом, перестал ходить на пляж. Было трудно общаться со сверстниками — я выделялся на их фоне, и они меня не принимали, травили. Друзей к тому моменту у меня не осталось. Вся моя семья состояла из одних женщин, и отношение к мужчинам с их стороны было напряженно-отстраненным. Я перенял это отношение, причем распространил его в первую очередь на самого себя.

Я отрастил волосы. Не потому, что хотел выглядеть женственно, просто мне нравились длинные волосы у мужчин. А в сочетании с феминной (женственной — прим. «Ленты.ру») внешностью и высоким голосом это привело к тому, что незнакомые начали постоянно путать меня с девушкой, хотя я ходил в мужской одежде. Такая путаница меня сначала напрягала, но со временем я понял, что «девушку» общество примет с гораздо большей вероятностью, чем робкого и странного парня с феминными чертами. С биологией нельзя было поспорить. Изменить я ничего не мог, к тому же я на тот момент очень хотел завести отношения, а в будущем создать семью с мужчиной. И я не представлял, как это сделать, будучи парнем.

В 18 лет я начал принимать женские гормоны. Вскоре прошел комиссию, а в 20 лет сделал нижнюю операцию (удаление мужских половых органов — прим. «Ленты.ру») и поменял документы. Хотя насчет операции у меня были большие сомнения. Если бы можно было поменять документы и социализироваться в желаемой гендерной роли без нее, то я бы так и поступил. Но тогда это было невозможно.

Операцию я считаю, пожалуй, самой крупной ошибкой в своей жизни. Важнее всего то, что, в отличие от социального и гормонального перехода, этот шаг необратимый. Технически подобные операции еще очень далеки от совершенства. Это касается как функциональной, так и эстетической части. Возможны осложнения. К тому же возникает необходимость пожизненно принимать гормоны, тогда как собственные гормоны организм вырабатывать перестает

Сейчас в нашей стране популярна риторика закручивания гаек, в том числе максимального усложнения процедуры перехода. А людей, которые делают обратный переход, пытаются использовать как аргумент в этой консервативно-охранительной риторике. Но на самом деле на переход лично меня толкнула отнюдь не мифическая ЛГБТ-пропаганда, а то самое общество, которое загоняет мужчин в жесткие рамки традиционной мужественности, а женщин — в рамки женственности. Общество, которое не терпит полутонов.

Что же касается комиссии, то чем суровее она, чем большее сопротивление приходится преодолеть, доказывая свое право распоряжаться собственным телом и жизнью, тем больше риск увлечься и зайти слишком далеко. Даже если конкретно тебе это не нужно. Так или иначе ответственность за свое ошибочное решение я возлагаю не на комиссию, а лично на себя. Как и большинство детранслюдей, которых я знаю.

После завершения перехода в социуме мне стало попроще, чем в подростковые годы. На меня перестали обращать внимание на улице из-за немужественной внешности и голоса, я поступил учиться. Меня уже никто не травил. Наоборот, уважали за склад ума и хорошую успеваемость. Однако гармонии с собой достичь не удалось. Либидо, которое до перехода было высоким, под влиянием женских гормонов сошло практически на ноль. Близких отношений я ни с кем не завязывал. В интернете, где у меня был выбор, я начал позиционировать себя как парень, не рассказывая про переход.

Так я прожил около десяти лет. Во внешнем мире, в том числе и с родными, играл роль девушки, а внутри себя и в сети, где у меня на протяжении многих лет был близкий друг — именно друг, без романтического подтекста, — я был парнем. В районе 30 лет стало понятно, что вести двойную жизнь бесконечно нельзя. С женщинами у меня не было взаимопонимания и общих интересов, их мир был мне чужд и малопонятен.

В этот период ко мне начал проявлять романтический интерес один давний приятель. У меня это вызвало внутреннее отторжение и стало мощным триггером, который помог осознать, что если я еще и хочу отношений с мужчинами, то в качестве мужчины, а не в качестве женщины. Этот приятель стал первым человеком, которому я рассказал про свой переход, а примерно год спустя — про то, что несмотря на это ощущаю себя парнем. Он старался это принять и даже хотел сохранить со мной отношения. При этом он был убежден, что с моей внешностью и голосом я никогда не смогу жить в обществе как мужчина. Примерно то же самое внушали мне и другие. Мне было очень больно это слышать.

Хотелось доказать и им всем, и себе, что только я сам знаю пределы своих возможностей

Я начал заниматься тренировкой голоса. Действовал путем проб и ошибок, без какой-то заранее данной схемы, и спустя несколько месяцев упорных самостоятельных занятий мой голос стал вполне однозначно восприниматься как мужской. Сменил гардероб, сделал каминг-аут в семье, коротко подстригся, повторно прошел комиссию, поменял документы на мужские, начал гормонотерапию тестостероном, занялся физическими тренировками. После гормонов, в частности, восстановилось либидо.

Кажется, что такие истории, как моя, не могут иметь хэппи-энда, но на самом деле даже такая ошибка — не приговор. Сейчас мне за 30, я живу как мужчина, занимаюсь любимым делом. Есть люди, которые меня поддерживают, ценят и принимают меня таким, какой я есть. Почти весь «женский» период жизни мне казалось, что я не живу, а доживаю жизнь. Теперь, когда я наконец позволил себе быть собой, мне, наоборот, кажется, что я молод и полон сил, а жизнь только начинается и многое хочется успеть.

Моя история — не правило, а исключение из правил. По статистике менее одного процента совершивших переход людей жалеют об этом. Я просто попал в статистику и никого в этом не виню. Транс-людей поддерживаю, и это взаимно.

Сейчас я хочу развиваться в своей профессии, для меня это главный приоритет. О семье задумываюсь, но не загадываю. Будет — хорошо, нет так нет. У меня есть близкий человек и чувства взаимны. Но сейчас сложно сказать, как все повернется.

Почти 20 процентов всех трансгендеров в мире жалеют, что сменили пол, и борются с последствиями своего решения. Как сложилась жизнь людей, которые передумали, есть ли путь назад после операций и гормональной терапии и почему переход от мужчины к женщине иногда не помогает.

Каждый год в крупных городах России не менее десятка людей проходят гормональную терапию и хирургические операции по смене пола. Тем временем в мире только 80 процентов переходов заканчивается без сожаления людей о своём выборе.

В августе 2020 года журнал психиатрии Bränström опубликовал поправку к недавнему исследованию. Учёные выяснили, что даже после смены пола трансгендеры не стали реже обращаться к психиатрам. По мнению исследователей, переход — плохое лекарство.

Это подтверждают случаи молодых людей, которые слишком поздно осознали, что смена тела для них ничего не решает.

Из мужчины в женщину и обратно

Одним из первых о сожалении из-за смены пола заговорил Уолт Хейер — мужчина, который в 1983 году решил из заботливого семьянина и отца двоих детей превратиться в счастливую и беззаботную женщину.

Хейер прошёл гормональную терапию, установил в грудь импланты, а также решился на операцию по удалению мужских половых органов. От себя прежнего у него не осталось даже имени — Уолт стал Лаурой Дженсен.

В апреле 1983 года мне сделали операцию по смене пола. Сначала мне хотелось начать всё сначала, но гормоны и генитальная хирургия не смогли решить основных проблем моей гендерной дисфории, — вспоминал Уолт.

Спустя восемь лет Уолт понял, что его проблемы были связаны не с гендером, а психической травмой, и повторно сменил пол.

Я отказался от перехода более 25 лет назад. Я узнал правду: гормоны и операция могут изменить внешний вид, но ничто не меняет неизменный факт вашего пола.

С тех пор Хейер женился во второй раз и уже 20 лет помогает трансгендерам, чьи жизни не улучшила смена пола.

Через не менее радикальные метаморфозы прошёл Брайан Белович из Бруклина, тоже побывав в теле женщины и вернувшись обратно.

Брайан задумался о гормональной терапии в 19 лет. По словам мужчины, его часто путали с девушкой из-за довольно женственных черт лица и фигуры.

Мне было так неловко от того, что я женоподобный и пухлый парень-гей. Вот я и решил, что мне проще стать женщиной.

В конце 1970-х годов Белович лёг на операцию по установке грудных имплантов, а вскоре прошёл курс гормональной терапии. Став женщиной, он начал работать в клубе танцовщицей.

Однако тусовочная жизнь 80-х лихо ударила по физическому и психическому здоровью Брайана — он стал страдать от алкогольной и наркотической зависимостей. Белович больше не хотел быть женщиной и осознал, что единственное решение его проблемы — снова стать мужчиной.

После повторной операции я почувствовал облегчение. Проснувшись, я плакал не от боли, а от счастья. Мне показалось, что огромное бремя снято.

Застрявшие между женщиной и мужчиной

Девушки не реже сталкиваются с сожалением о своём переходе, и Чарли Эванс из Англии — одна из них. Британка переживала психологические проблемы, связанные с гендерной дисфорией, и решила стать парнем.

Эванс сменила пол и на протяжении десяти лет идентифицировала себя как мужчину. Однако гендерная дисфория так никуда и не пропала. Тогда Чарли отказалась от перехода и была удивлена, узнав, сколько людей побывало в аналогичном положении.

Я общаюсь с 20-летними людьми, которые перенесли полную операцию по смене пола и хотели бы, чтобы этого не произошло. Их дисфория не уменьшилась, они не чувствуют себя лучше, — говорит Чарли. — Теперь они не знают, что делать.

Такой отклик в сердцах молодёжи побудил Чарли основать благотворительный проект The Detransition Advocacy Network. TDAN добивается расширения медицинских и юридических возможностей для тех, кто отказался от перехода.

Кира Белл — девушка из Лондона, которая знакома с благотворительной компанией Чарли Эванс не понаслышке. В 16 лет у Киры началась депрессия и появились проблемы с гендерной самоидентификацией.

Ещё будучи подростком, Белл прошла через гормональную терапию, блокирующую развитие признаков полового созревания. Её голос сломался, а на лице появились усы и борода.

Лишь после хирургического удаления груди в 2017 году Кира поняла, что совершила ошибку. Теперь она не считает себя ни мужчиной, ни женщиной.

Я живу в мире, в котором не могу назвать себя ни мужчиной, ни женщиной. Я застряла между двумя полами, — говорит девушка.

После операции Кира бросила гормональную терапию и отказалась от перехода. Однако её тело всё равно больше походит на мужское, чем на женское — спасибо приёму препаратов.

Конечно, не все истории о переходе заканчиваются так печально. К примеру, военный, сменивший пол, вышел замуж за парня мечты, который раньше был девушкой. Актриса Эллен Пейдж тоже без сожаления сообщила фанатам, что стала Элиотом.

Сожаления — это выгодно

Почти 20 процентов всех трансгендеров мира жалеет о своём переходе, и у хирургов есть основания не давать этим пациентам дополнительное время на размышления. По данным американской исследовательской фирмы Global Market Insights, компании, занимающиеся сменой пола, неплохо зарабатывают на импульсивных клиентах и видят хорошие перспективы для дальнейшего развития отрасли.

Мировой объем рынка операций по смене пола в 2019 году составил более 316 миллионов долларов США (более 23,248 миллиарда рублей), а в период с 2020-го по 2026 год он вырастет на 25,1 процента, — объясняет американский исследователь общественного здоровья Сумант Угалмунгале.

На европейском рынке по смене пола, который в 2019 году оценивался в 15,9 миллиона долларов (1,2 миллиарда рублей), сейчас доминирует Германия. Увеличению числа людей, выбирающих переход, способствует политика осведомлённости о подобных процедурах в Штатах. Она же стимулирует и глобальный рынок.

Тем временем американский психолог Андре Ван Моль с коллегами уточняет, что людям, задумывающимся о смене пола, требуется не менее десятилетия провести с этой мыслью, чтобы не совершить ошибку.

После 10 лет наблюдения за группой трансгендеров мы заметили, что среди них было в 12 раз больше завершённых случаев самоубийства и почти в три раза больше обращений за стационарной психиатрической помощью, чем среди всего населения мира в целом, — говорит Ван Моль.

Лучшее решение — заранее обратиться к специалисту. Эксперт поможет исключить психологические проблемы, которые люди путают с гендерной дисфорией.

«Я не могу молчать, — говорит Хлоя Коул (на фото). — Мне нужно что-то с этим сделать и поделиться своей предостерегающей историей». Источник: New York Post.

Когда Хлое было двенадцать, она решила, что она – трансгендер. В 13 девушка призналась в этом родителям и добилась, чтобы ей прописали блокаторы полового созревания и тестостерон. В 15 лет ей сделали двойную мастэктомию. Однако прежде, чем ей исполнилось 16, Хлоя внезапно поняла, что совершила ошибку.

Сейчас 17-летняя девушка входит в растущую когорту так называемых «детранзишнеров» — тех, кто стремится обратить вспять гендерный переход и часто после того, как осознал, что в действительности идентифицирует себя со своим биологическим полом. К сожалению, многие детранзишнеры до конца жизни будут бороться с необратимыми медицинскими последствиями решения, которое они приняли, будучи несовершеннолетними.

В другой пол и обратно

За последние годы число детей, страдающих гендерной дисфорией (прим. Инфосми: так называемый дистресс – чувство несоответствия гендерной идентичности), на Западе резко возросло. Точные цифры получить сложно, но в 2009-2019 годах количество подростков, направленных на переходное лечение в Великобритании, возросло на 1000% среди биологических мужчин и на 4400% среди биологических женщин. Между тем, согласно новому отчету американских ЦКЗ, число молодых людей, идентифицирующих себя как трансгендеры, в Штатах с 2017 года почти удвоилось.

Исторически переход от мужчины к женщине был гораздо более распространенным явлением, и эта категория западных подростков нередко испытывала стойкую гендерную дисфорию с самого раннего возраста. Однако в последнее время статус-кво изменился, и переход от женщины к мужчине стал подавляющим большинством.

Доктор Лиза Литтман, в недавнем прошлом профессор поведенческих и социальных наук (Университет Брауна), ввела термин «быстро начинающаяся гендерная дисфория» для описания этого подмножества трансгендерной молодежи, обычно биологических женщин, которые внезапно становятся дисфоричными незадолго или вскоре после полового созревания. Литтман считает, что это может быть связано с восприимчивостью девочек-подростков к влиянию сверстников в социальных сетях.

Хелена Кершнер (на фото), 23-летняя участница «обратного перехода» из Цинциннати (Огайо), родившаяся биологической женщиной, впервые ощутила гендерную дисфорию в 14. Она считает, что ее переход подстегнули блоги соцсети Tumblr, заполненные контентом трансгендерных активистов.

«У меня был период, когда я ощущала себя в школе очень изолированной, поэтому решила обратится к интернету», — вспоминает она. В реальной жизни Кершнер перессорилась со всеми школьными подругами, однако в интернете она нашла сообщество, приветствовавшее ее. «Моя дисфория определенно была вызвана именно этим интернет-сообществом. Прежде я никогда не думала о своем поле и не имела проблем с тем, чтобы быть девушкой, пока не оказалась на Tumblr», — призналась Хелена.

Она сказала, что также чувствовала политическое давление с целью перехода: «Тамошнее сообщество было подвинуто на социальной справедливости. Возникло много негатива вокруг того, что я цисгендерная, гетеросексуальная, белая девушка, и я приняла эти сообщения очень, очень близко к сердцу».

Для тех, кто в конечном итоге сожалеет о своем переходе, последствия гормональной терапии и операции могут быть разрушительными. У Хелены тестостерон вызвал эмоциональную нестабильность, кульминацией которой стали две госпитализации из-за членовредительства.

Находясь в больнице, она пришла к выводу, что ее смена пола был ошибкой: «Я разглядывала свои прежние фото, и когда заметила, как сильно изменилось мое лицо и какой несчастной я сейчас выгляжу, то поняла, что это все было полным отстоем и мне не следовало этого делать».

Модный западный тренд

У Хлои Коул (на фото), 17-летней студентки из Калифорнии, был похожий опыт, когда она присоединилась к «Инстаграму» (запрещен в РФ) в 11 лет. «Я начала знакомиться с большим количеством ЛГБТ-контента, — рассказала она. — Я видела, как транс-люди в онлайне получают огромную поддержку и это повлияло на меня, потому что в тот период у меня практически не было собственных друзей».

Хлоя сказала, что для нее весь период перехода от блокаторов к мастэктомии занял всего два года с согласия родителей. Единственный протест, с которым она столкнулась, исходил от первого эндокринолога, который согласился прописать ей блокаторы полового созревания, но отказался выписывать тестостерон, когда ей было 13 лет. Но после она пошла к другому врачу, который выписал ей рецепт без проблем.

«Поскольку все американские терапевты и специалисты следовали модели позитивной помощи, то на протяжении всего переходного процесса не было особого контроля, — вспоминает Хлоя. — Казалось, что все специалисты буквально подталкивали меня к медицинскому переходу, поэтому я решила, что это единственный путь, чтобы достичь счастья».

Хлоя пояснила, что тестостерон изменил структуру ее костей, навсегда сделав линию подбородка более четкой и расширив плечи. Она сообщила, что постоянно борется с ростом волос на теле и лице. И у нее теперь большой шрам на груди после мастэктомии. «Выздоровление после удаления грудей было очень наглядным процессом, и я определенно не была к этому готова, — заявила она. — Иногда я даже не могла смотреть на себя. Это вызывало тошноту».

Психологические трудности

«Моя дисфория столкнулась с моими общими проблемами депрессии и проблемами с образом тела, — вспоминала Хелена. — Я просто пришла к выводу, что родилась не в том теле и что все мои жизненные проблемы будут решены, если я сменю пол».

У Хлои был подобный опыт: «Поскольку мое тело не соответствовало идеалам красоты, я начала задаваться вопросом, может со мной что-то не так. Я решила, что если недостаточно красива для девочки, то может мне лучше стать мальчиком. В глубине души я все время хотела быть красивой, но сдерживала это».

«Необходимо уделять больше внимания психотерапии, — считает Хлоя. — Американские специалисты предлагают необратимые методы лечения вместо того, чтобы дать этим детям возможность не ненавидеть собственное тело».

До 2019-го Маркус Эванс (на фото) был клиническим руководителем службы для взрослых и подростков в Tavistock and Portman NHS Trust — британском государственном центре психического здоровья, куда многие молодые англичане обращаются за лечением от гендерной дисфории. Но он ушел в отставку три года назад из-за протеста перед атмосферой ненужной медикализации страдающих дисфорией подростков.

«Я видел, как детей стремительно подталкивают к медицинским решениям их психологических проблем, и когда они попадали на медицинский конвейер, то уже не могли соскочить оттуда, — объяснил Эванс. — Политизация вопроса сводит на нет надлежащую клиническую строгость. Это означает, что весьма уязвимым детям грозит опасность оказаться на пути к врачу для смены пола, о чем они вскоре могут пожалеть».

Действительно, эти переходы становятся все моложе и поспешнее. По данным «Всемирной профессиональной ассоциации трансгендерного здоровья», блокаторы полового созревания сегодня назначают детям в возрасте 9 лет при первых признаках развития. Инъекции тестостерона и эстрогена часто назначают в возрасте 13-14 лет, несмотря на то, что эндокринологи рекомендуют выполнять только с 16 лет. А серьезные операции, такие как мастэктомия, зачастую выполняются детям, достигшим 13 летнего возраста.

В Великобритании завершился исторический судебный процесс, который окажет огромное влияние на отношение к транс-идеологии во всем мире.

Кира Белл, прошедшая транс-переход в подростковом возрасте, а затем отказавшаяся от трансгендерности и вернувшаяся к жизни в своем биологическом поле, выиграла суд против клиник гендерной идентичности Тависток и Портман.

1

Восемь лет назад, в период полового созревания, у Белл начались психологические проблемы, связанные с непринятием своего меняющегося тела, а также гендерных стереотипов и ролей, которые общество отводит женщинам. У девочки развилась дисфория и депрессия, и она обратилась за помощью к психологу. В обычной больнице врачи не решились заняться ее лечением и направили ее по государственной страховке в клинику гендерной идентичности для детей и подростков Тависток.

Кире Белл на тот момент было 15 лет. В Тавистоке ее приняли с распростертыми объятиями. Врачи как раз разрабатывали экспериментальные методы лечения для детей, страдающих гендерной дисфорией, и подопытные кролики были очень нужны. После краткого ознакомления с историей проблем Киры ей поставили диагноз «Гендерная дисфория». В переводе с медицинского на человеческий это значит: «Ты на самом деле мальчик, просто родилась не в том теле, отсюда и депрессия. Еще бы, ты в своем теле, как в тюрьме, томишься!» Вот что-то в этом роде сказали в клинике напуганной девочке, страдающей от депрессии и тревожного расстройства, и назначили лечение: блокаторы полового созревания.

Опять-таки в переводе с медицинского на человеческий: блокаторы полового созревания это гормональные препараты, которые останавливают естественный процесс созревания и взросления человеческого организма. В качестве таких препаратов, например, применяется Лупрон. Это средство также применяется для химической кастрации педофилов.

Да, вы все правильно поняли, с помощью Лупрона осуществляется химическая кастрация педофилов, а еще его дают детям, которые попадают в клиники гендерной идентичности в таких развитых странах, как Великобритания, Канада, США и т.д.

В общем, блокаторы полового созревания это отнюдь не витаминки, как вы уже поняли, они имеют долгосрочные разрушительные последствия для здоровья. И вот их и прописали нашей юной героине.

После курса блокаторов с 17 лет Кире начали колоть мужские половые гормоны, чтобы маскулинизировать ее тело. Все это время она ходила в неудобных повязках, стягивающих ее грудь. Повязки мешали дышать и причиняли сильную боль. И в 20 лет для Белл стало большим облегчением, когда ее отправили на операцию по удалению груди.

И вот Кире 23 года. У нее искалеченное, обколотое гормонами тело, пожизненная зависимость от гормотерапии и риски необратимого бесплодия, а впереди еще куча операций по дальнейшему удалению оставшихся женских органов и лечение побочных заболеваний от длительного применения гормонов. При этом она не избавилась от своей депрессии и дисфории.

И Кира Белл понимает, что она не родилась в чужом теле, как убедили ее врачи. У нее было здоровое женское тело, которое искалечили вместо того, чтобы предоставить квалифицированную психологическую помощь подростку, столкнувшемуся с проблемами переходного возраста. И таких, как Кира, за эти восемь лет через клиники гендерной идентичности прошло сотни детей — девочек и мальчиков.

2

И Кира решается на обратный переход. И надо сказать, она не одна такая. Сообщество детранс-персон уже насчитывает тысячи человек по всему миру. Это люди, которым сделали «операции по смене пола» по ошибке, и когда они осознают это, они в уже искалеченном состоянии возвращаются к жизни в своем биологическом поле, снова меняют документы, снова делают операции — на этот раз, чтобы восстановить свое тело.

Но Кира отличается от большинства детранс-людей, которые предпочитают держаться в тени и не рассказывать о своих ошибках. Кира решила предать свою печальную историю огласке и подать в суд на клиники, уродующие детей и подростков.

Может ли несовершеннолетний человек, не имеющий право водить машину и покупать сигареты и алкоголь, дать информированное согласие на медицинские процедуры, имеющие пожизненное влияние на их здоровье и личность, на их психическое здоровье и место в социуме? Все эти годы британское государство и многие другие страны считали такую практику нормальной и включали такое «лечение» детей в систему государственной медицинской страховки. 

Сегодня Кира Белл доказала в суде, что такая практика является недопустимой. Я думаю, что за делом Белл последуют и другие подобные кейсы. Я надеюсь, что все пострадавшие дети отсудят у государства и клиник, делавших на них бизнес, огромные компенсации. Это будет справедливо, ведь «лечение», через которое они прошли необратимо искалечило их здоровье. Я надеюсь, что благодаря смелости Киры Белл эти клиники будут лишены финанасирования и закрыты. Очень хотелось бы увидеть на скамье подсудимых и «специалистов», ответственных за такие эксперименты.

Этот процесс это очень важный урок для современного общества, которое слишком увлеклось идеями трансгуманизма. Хочется верить, что он изменит наш мир к лучшему.

P.S. Решение суда вступает в силу немедленно. Тависток и вся британская госмедицина уже объявили об остановке всех кейсов для детей младше 16 лет, а это сотни детей. Кейсы детей 16-17 лет будут все рассматриваться через суд. Вот так одна смелая женщина спасла сотни жизней и остановила эту адскую машину в своей стране.

Оригинал в Facebook автора.

Почти 20 процентов всех трансгендеров в мире жалеют, что сменили пол, и борются с последствиями своего решения. Как сложилась жизнь людей, которые передумали, есть ли путь назад после операций и гормональной терапии и почему переход от мужчины к женщине иногда не помогает.

Каждый год в крупных городах России не менее десятка людей проходят гормональную терапию и хирургические операции по смене пола. Тем временем в мире только 80 процентов переходов заканчивается без сожаления людей о своём выборе.

В августе 2020 года журнал психиатрии Bränström опубликовал поправку к недавнему исследованию. Учёные выяснили, что даже после смены пола трансгендеры не стали реже обращаться к психиатрам. По мнению исследователей, переход — плохое лекарство.

Это подтверждают случаи молодых людей, которые слишком поздно осознали, что смена тела для них ничего не решает.

Из мужчины в женщину и обратно

Одним из первых о сожалении из-за смены пола заговорил Уолт Хейер — мужчина, который в 1983 году решил из заботливого семьянина и отца двоих детей превратиться в счастливую и беззаботную женщину.

Хейер прошёл гормональную терапию, установил в грудь импланты, а также решился на операцию по удалению мужских половых органов. От себя прежнего у него не осталось даже имени — Уолт стал Лаурой Дженсен.

В апреле 1983 года мне сделали операцию по смене пола. Сначала мне хотелось начать всё сначала, но гормоны и генитальная хирургия не смогли решить основных проблем моей гендерной дисфории, — вспоминал Уолт.

Спустя восемь лет Уолт понял, что его проблемы были связаны не с гендером, а психической травмой, и повторно сменил пол.

Я отказался от перехода более 25 лет назад. Я узнал правду: гормоны и операция могут изменить внешний вид, но ничто не меняет неизменный факт вашего пола.

С тех пор Хейер женился во второй раз и уже 20 лет помогает трансгендерам, чьи жизни не улучшила смена пола.

Через не менее радикальные метаморфозы прошёл Брайан Белович из Бруклина, тоже побывав в теле женщины и вернувшись обратно.

Брайан задумался о гормональной терапии в 19 лет. По словам мужчины, его часто путали с девушкой из-за довольно женственных черт лица и фигуры.

Мне было так неловко от того, что я женоподобный и пухлый парень-гей. Вот я и решил, что мне проще стать женщиной.

В конце 1970-х годов Белович лёг на операцию по установке грудных имплантов, а вскоре прошёл курс гормональной терапии. Став женщиной, он начал работать в клубе танцовщицей.

Однако тусовочная жизнь 80-х лихо ударила по физическому и психическому здоровью Брайана — он стал страдать от алкогольной и наркотической зависимостей. Белович больше не хотел быть женщиной и осознал, что единственное решение его проблемы — снова стать мужчиной.

После повторной операции я почувствовал облегчение. Проснувшись, я плакал не от боли, а от счастья. Мне показалось, что огромное бремя снято.

Застрявшие между женщиной и мужчиной

Девушки не реже сталкиваются с сожалением о своём переходе, и Чарли Эванс из Англии — одна из них. Британка переживала психологические проблемы, связанные с гендерной дисфорией, и решила стать парнем.

Эванс сменила пол и на протяжении десяти лет идентифицировала себя как мужчину. Однако гендерная дисфория так никуда и не пропала. Тогда Чарли отказалась от перехода и была удивлена, узнав, сколько людей побывало в аналогичном положении.

Я общаюсь с 20-летними людьми, которые перенесли полную операцию по смене пола и хотели бы, чтобы этого не произошло. Их дисфория не уменьшилась, они не чувствуют себя лучше, — говорит Чарли. — Теперь они не знают, что делать.

Такой отклик в сердцах молодёжи побудил Чарли основать благотворительный проект The Detransition Advocacy Network. TDAN добивается расширения медицинских и юридических возможностей для тех, кто отказался от перехода.

Кира Белл — девушка из Лондона, которая знакома с благотворительной компанией Чарли Эванс не понаслышке. В 16 лет у Киры началась депрессия и появились проблемы с гендерной самоидентификацией.

Ещё будучи подростком, Белл прошла через гормональную терапию, блокирующую развитие признаков полового созревания. Её голос сломался, а на лице появились усы и борода.

Лишь после хирургического удаления груди в 2017 году Кира поняла, что совершила ошибку. Теперь она не считает себя ни мужчиной, ни женщиной.

Я живу в мире, в котором не могу назвать себя ни мужчиной, ни женщиной. Я застряла между двумя полами, — говорит девушка.

После операции Кира бросила гормональную терапию и отказалась от перехода. Однако её тело всё равно больше походит на мужское, чем на женское — спасибо приёму препаратов.

Конечно, не все истории о переходе заканчиваются так печально. К примеру, военный, сменивший пол, вышел замуж за парня мечты, который раньше был девушкой. Актриса Эллен Пейдж тоже без сожаления сообщила фанатам, что стала Элиотом.

Сожаления — это выгодно

Почти 20 процентов всех трансгендеров мира жалеет о своём переходе, и у хирургов есть основания не давать этим пациентам дополнительное время на размышления. По данным американской исследовательской фирмы Global Market Insights, компании, занимающиеся сменой пола, неплохо зарабатывают на импульсивных клиентах и видят хорошие перспективы для дальнейшего развития отрасли.

Мировой объем рынка операций по смене пола в 2019 году составил более 316 миллионов долларов США (более 23,248 миллиарда рублей), а в период с 2020-го по 2026 год он вырастет на 25,1 процента, — объясняет американский исследователь общественного здоровья Сумант Угалмунгале.

На европейском рынке по смене пола, который в 2019 году оценивался в 15,9 миллиона долларов (1,2 миллиарда рублей), сейчас доминирует Германия. Увеличению числа людей, выбирающих переход, способствует политика осведомлённости о подобных процедурах в Штатах. Она же стимулирует и глобальный рынок.

Тем временем американский психолог Андре Ван Моль с коллегами уточняет, что людям, задумывающимся о смене пола, требуется не менее десятилетия провести с этой мыслью, чтобы не совершить ошибку.

После 10 лет наблюдения за группой трансгендеров мы заметили, что среди них было в 12 раз больше завершённых случаев самоубийства и почти в три раза больше обращений за стационарной психиатрической помощью, чем среди всего населения мира в целом, — говорит Ван Моль.

Лучшее решение — заранее обратиться к специалисту. Эксперт поможет исключить психологические проблемы, которые люди путают с гендерной дисфорией.

3 года назад · 25979 просмотров

23-летняя Кира Белл в подростковом возрасте приняла роковое решение. Теперь она понимает, что смена пола была ошибкой.

Источник:

«Я не могу молчать, — говорит Хлоя Коул (на фото). — Мне нужно что-то с этим сделать и поделиться своей предостерегающей историей». Источник: New York Post.

Когда Хлое было двенадцать, она решила, что она – трансгендер. В 13 девушка призналась в этом родителям и добилась, чтобы ей прописали блокаторы полового созревания и тестостерон. В 15 лет ей сделали двойную мастэктомию. Однако прежде, чем ей исполнилось 16, Хлоя внезапно поняла, что совершила ошибку.

Сейчас 17-летняя девушка входит в растущую когорту так называемых «детранзишнеров» — тех, кто стремится обратить вспять гендерный переход и часто после того, как осознал, что в действительности идентифицирует себя со своим биологическим полом. К сожалению, многие детранзишнеры до конца жизни будут бороться с необратимыми медицинскими последствиями решения, которое они приняли, будучи несовершеннолетними.

В другой пол и обратно

За последние годы число детей, страдающих гендерной дисфорией (прим. Инфосми: так называемый дистресс – чувство несоответствия гендерной идентичности), на Западе резко возросло. Точные цифры получить сложно, но в 2009-2019 годах количество подростков, направленных на переходное лечение в Великобритании, возросло на 1000% среди биологических мужчин и на 4400% среди биологических женщин. Между тем, согласно новому отчету американских ЦКЗ, число молодых людей, идентифицирующих себя как трансгендеры, в Штатах с 2017 года почти удвоилось.

Исторически переход от мужчины к женщине был гораздо более распространенным явлением, и эта категория западных подростков нередко испытывала стойкую гендерную дисфорию с самого раннего возраста. Однако в последнее время статус-кво изменился, и переход от женщины к мужчине стал подавляющим большинством.

Доктор Лиза Литтман, в недавнем прошлом профессор поведенческих и социальных наук (Университет Брауна), ввела термин «быстро начинающаяся гендерная дисфория» для описания этого подмножества трансгендерной молодежи, обычно биологических женщин, которые внезапно становятся дисфоричными незадолго или вскоре после полового созревания. Литтман считает, что это может быть связано с восприимчивостью девочек-подростков к влиянию сверстников в социальных сетях.

Хелена Кершнер (на фото), 23-летняя участница «обратного перехода» из Цинциннати (Огайо), родившаяся биологической женщиной, впервые ощутила гендерную дисфорию в 14. Она считает, что ее переход подстегнули блоги соцсети Tumblr, заполненные контентом трансгендерных активистов.

«У меня был период, когда я ощущала себя в школе очень изолированной, поэтому решила обратится к интернету», — вспоминает она. В реальной жизни Кершнер перессорилась со всеми школьными подругами, однако в интернете она нашла сообщество, приветствовавшее ее. «Моя дисфория определенно была вызвана именно этим интернет-сообществом. Прежде я никогда не думала о своем поле и не имела проблем с тем, чтобы быть девушкой, пока не оказалась на Tumblr», — призналась Хелена.

Она сказала, что также чувствовала политическое давление с целью перехода: «Тамошнее сообщество было подвинуто на социальной справедливости. Возникло много негатива вокруг того, что я цисгендерная, гетеросексуальная, белая девушка, и я приняла эти сообщения очень, очень близко к сердцу».

Для тех, кто в конечном итоге сожалеет о своем переходе, последствия гормональной терапии и операции могут быть разрушительными. У Хелены тестостерон вызвал эмоциональную нестабильность, кульминацией которой стали две госпитализации из-за членовредительства.

Находясь в больнице, она пришла к выводу, что ее смена пола был ошибкой: «Я разглядывала свои прежние фото, и когда заметила, как сильно изменилось мое лицо и какой несчастной я сейчас выгляжу, то поняла, что это все было полным отстоем и мне не следовало этого делать».

Модный западный тренд

У Хлои Коул (на фото), 17-летней студентки из Калифорнии, был похожий опыт, когда она присоединилась к «Инстаграму» (запрещен в РФ) в 11 лет. «Я начала знакомиться с большим количеством ЛГБТ-контента, — рассказала она. — Я видела, как транс-люди в онлайне получают огромную поддержку и это повлияло на меня, потому что в тот период у меня практически не было собственных друзей».

Хлоя сказала, что для нее весь период перехода от блокаторов к мастэктомии занял всего два года с согласия родителей. Единственный протест, с которым она столкнулась, исходил от первого эндокринолога, который согласился прописать ей блокаторы полового созревания, но отказался выписывать тестостерон, когда ей было 13 лет. Но после она пошла к другому врачу, который выписал ей рецепт без проблем.

«Поскольку все американские терапевты и специалисты следовали модели позитивной помощи, то на протяжении всего переходного процесса не было особого контроля, — вспоминает Хлоя. — Казалось, что все специалисты буквально подталкивали меня к медицинскому переходу, поэтому я решила, что это единственный путь, чтобы достичь счастья».

Хлоя пояснила, что тестостерон изменил структуру ее костей, навсегда сделав линию подбородка более четкой и расширив плечи. Она сообщила, что постоянно борется с ростом волос на теле и лице. И у нее теперь большой шрам на груди после мастэктомии. «Выздоровление после удаления грудей было очень наглядным процессом, и я определенно не была к этому готова, — заявила она. — Иногда я даже не могла смотреть на себя. Это вызывало тошноту».

Психологические трудности

«Моя дисфория столкнулась с моими общими проблемами депрессии и проблемами с образом тела, — вспоминала Хелена. — Я просто пришла к выводу, что родилась не в том теле и что все мои жизненные проблемы будут решены, если я сменю пол».

У Хлои был подобный опыт: «Поскольку мое тело не соответствовало идеалам красоты, я начала задаваться вопросом, может со мной что-то не так. Я решила, что если недостаточно красива для девочки, то может мне лучше стать мальчиком. В глубине души я все время хотела быть красивой, но сдерживала это».

«Необходимо уделять больше внимания психотерапии, — считает Хлоя. — Американские специалисты предлагают необратимые методы лечения вместо того, чтобы дать этим детям возможность не ненавидеть собственное тело».

До 2019-го Маркус Эванс (на фото) был клиническим руководителем службы для взрослых и подростков в Tavistock and Portman NHS Trust — британском государственном центре психического здоровья, куда многие молодые англичане обращаются за лечением от гендерной дисфории. Но он ушел в отставку три года назад из-за протеста перед атмосферой ненужной медикализации страдающих дисфорией подростков.

«Я видел, как детей стремительно подталкивают к медицинским решениям их психологических проблем, и когда они попадали на медицинский конвейер, то уже не могли соскочить оттуда, — объяснил Эванс. — Политизация вопроса сводит на нет надлежащую клиническую строгость. Это означает, что весьма уязвимым детям грозит опасность оказаться на пути к врачу для смены пола, о чем они вскоре могут пожалеть».

Действительно, эти переходы становятся все моложе и поспешнее. По данным «Всемирной профессиональной ассоциации трансгендерного здоровья», блокаторы полового созревания сегодня назначают детям в возрасте 9 лет при первых признаках развития. Инъекции тестостерона и эстрогена часто назначают в возрасте 13-14 лет, несмотря на то, что эндокринологи рекомендуют выполнять только с 16 лет. А серьезные операции, такие как мастэктомия, зачастую выполняются детям, достигшим 13 летнего возраста.