Страшные истории родов ошибки акушеров

Есть горькая женская полушутка-полуправда. Придёшь с жалобой к гинекологу, будучи бездетной — скажут: «Рожай и всё пройдёт». Придёшь, будучи матерью: «А что ты хотела после родов-то». В кабинетах врачей, которые вроде как должны пестовать любовь и материнство, мы терпим грубость, хамство, боль. А в роддомах зачастую рискуем жизнью своей и ребёнка. Здесь только реальные истории: от просто досадных и нелепых до трагических. И небольшая подсказка, как можно защититься. 

Всё начинается в кабинете гинеколога…

Когда я была подростком, пошла к довольно известному в Чите врачу на осмотр. Доктор сказала, что у меня эрозия и дисплазия, это предраковое состояние. На мой вопрос дрожащим голосом «Что теперь делать?» ответили: «Выявить инфекции, прижигать и идти к онкологу». Выйдя из кабинета, я решила — помру так помру. И не ходила к гинекологу потом 10 лет.

В противовес тому страху меня очень успокоила врач в венерологическом диспансере, куда отправили «выявить инфекции». Она объяснила, что эрозия — это вовсе не страшно. Ей я благодарна, это настоящий добрый и компетентный доктор. 

Женщины жалуются друг другу и в соцсетях на грубость гинекологов. Часто говорят, что себя в кабинете ощущаешь куском мяса или машиной для воспроизводства. Многие предпочитают гинекологов-мужчин: они не делают так больно при осмотре. 

«Пришлось сменить врача, так как моя постоянно говорила, что мне пора рожать, уже последний шанс, 38 лет. Они не задумываются даже, какая у тебя жизнь, может, это больно слышать или просто неприятно», — рассказала одна из моих собеседниц. 

Другая девушка тоже выслушала от врача о необходимости родить вот прямо сейчас. И пережила испытание во время приёма, о котором умудряется вспоминать с юмором: 

«Один из пунктов осмотра было вагинальное УЗИ. Для него во влагалище вводят зонд — длинный стержень с рукояткой и датчиком. Врач смазала его холодным гелем и приступила к процедуре. Из-за строения моей матки — левый яичник немного загнут — она попыталась этим стержнем вытащить упомянутый яичник из-под матки, но он особо не хотел показываться на глаза. Врач со знанием дела и удвоенным рвением разглядеть мои придатки начала елозить зондом внутри меня. Ощущения, честно, были далеко не из приятных — стержень упирался, толкал и пихал внутренние органы. По времени УЗИ длилась недолго, но показалось, что прошло очень много времени. 

По итогу, я вышла с диагнозом врача «Здорова», но с чётким ощущением того, что моя матка получила по шее, и если бы у неё были глаза, то под ними точно были бы два фингала». 

Врач другой специализации, которая долгое время жила в Чите, поделилась довольно частой ситуацией — когда видят то, чего нет. 

«Яичник на УЗИ просто увидели и описали. Как будто он есть. Это было в одной из популярных частных клиник Читы. Мой любимый врач УЗИ Александра Подойницына была в отпуске. Вот я и пошла в другое место. Яичника не было на тот момент уже 7 лет», — рассказала женщина. 

Схожая история произошла с жительницей Краснокаменска. Летом 2022 года она обратилась в поликлинику к гинекологу из-за некоторых жалоб на здоровье. Врач направила женщину на УЗИ, не выслушав деталей операции, которые ей хотела донести пациентка. В заключении после осмотра доктор указала, что придатки в норме с обеих сторон. На самом деле с правой стороны их удалили ещё 5 лет назад. 

…и продолжается в роддоме

Ну вот, ты вняла доводам врачей и решилась рожать. В идеале тебя проведут от начала беременности и до встречи с дитятком добрые руки врачей. В реальности женщина, особенно рожающая впервые, не знает, что делать, всё ли в порядке. А когда начинает понимать, что всё далеко не в порядке, её не слушают. И становится зачастую слишком поздно. 

«В 2015 году экстренно госпитализировали из Нерчинска в старый перинатальный для родоразрешения (первый ребёнок). Я там провела около недели. В ночь с 23 на 24 мая в начале первого у меня воды отошли. Перевели в родзал. Изначально в карте было прописано родоразрешение путём кесарева сечения. Но операцию ночью никто не стал делать, дежурный врач сказала, что должна родить сама. Так я провела ночь с отошедшими водами», — делится своей историей наша землячка. 

Её не перевели в операционную ни утром, ни в обед, она продолжала находиться в родзале. Еды не было, только вода. Вспомнили про пациентку и поставили глюкозу только около пяти вечера. В начале шестого ребёнок перестал шевелиться, монитор показал, что сердцебиение слабое. 

Только тогда женщина экстренно оказалась в операционной, с эпидуральной анестезией возникли проблемы — не могли повторно попасть в позвоночник, — и кесарево сделали под общим наркозом. Ребёнок получил внутриутробную инфекцию. Маму выписали спустя три дня, а дитя осталось под капельницами. В Чите женщине некуда было деться, она уехала в Нерчинск. 

Увидеть сына смогла впервые, только когда ему было около недели. Ребёнка перевели в Краевую детскую клиническую больницу, и там они с матерью воссоединились. От неудачной анестезии остались боли в спине и отнимающиеся ноги. 

«Могу рассказать про отношение в роддоме, в старом перинатальном центре нашем. Никаких своих пелёнок, одежду детскую туда привозить было нельзя. Всё выдавали местное. В нашу палату все мамы с детьми заселились почти одновременно. Нам выдали мешок пелёнок на всех. Они закончились к 5 утра примерно подчистую, и добывать их надо было этажом выше.  

После родов я реально чувствовала себя очень плохо. Не знаю, как это обычно бывает, потому что это мой первый и единственный опыт появления ребёнка на свет, но каждый раз, поднимаясь с кровати, я боялась упасть в обморок. Слабость была жуткая, перед глазами всё плыло. И в таком состоянии предстояло подняться на этаж выше за этими злосчастными пелёнками. 

По стеночке я прошла половину коридора и поняла, что на большее не способна. Попыталась попросить то ли медсестру, то ли санитарку помочь принести пелёнки, потому что слишком плохо себя чувствую. На что мне ответили — несите пелёнки сами», — вспоминает жительница Читы.

Подняться за пелёнками она смогла только со второго захода. В лифт не пускали. Оказалось, что женщина не была какой-то особо капризной или нежной. Слабость была из-за сильного кровотечения, гемоглобин резко упал. Потребовалось переливание крови и чистка. Ещё неделю пациентка провела в Краевой клинической больнице. 

Не все матери вернулись из роддома с живыми и здоровыми детьми 

Следующие истории — выдержки из гражданских дел, рассматривавшихся в судах Забайкалья. Этой подборкой поделилась медицинский юрист Анастасия Коптеева, консультант проекта «Юраптека». Почти все из них, кроме первых двух историй, она смогла выиграть в суде и добиться решения в пользу пациенток.

«Я никогда не скажу, что это система и обязательно каждый врач сидит не на своём месте. Скорее наоборот, бывают случаи и такие, когда работать над этикой и деонтологией нужно с первичного звена медучреждения и заканчивая чиновниками минздрава.

В силу страшной загруженности медицинских работников, что ни для кого не секрет, случается выгорание. От которого страдают беременные, роженицы и родильницы. Так быть не должно, вот и всё», — говорит Анастасия Коптеева. 

***

«Утром 20 июня 2005 года доктор сообщил роженице, что началось раскрытие матки и нужно рожать, на что она возразила и просила провести кесарево сечение, поскольку в период наблюдения в женской консультации её предупредили, что в связи с тазовым предлежанием плода ей необходимо кесарево сечение, о чём имеется указание в обменной карте беременной с женской консультации. Однако доктор ответил: «Ничего не знаю, разродишься сама как-нибудь».

Медицинский персонал позволял себе грубое обращение с роженицей, самостоятельно разродиться она не могла, и ей ввели наркоз. Роженица настоятельно просила провести ей кесарево сечение, в чём ей в грубой форме и с криками было отказано. Истица  указывает, что схваток не было, давили на живот, на просьбу врача о проведении кесарева сечения, врач ударил по лицу и сказал тужиться.

В состоянии наркоза женщина себя не помнит. Очнулась после наркоза в родильном зале, никого из медицинского персонала рядом не было. Спросила у санитарки, где её дети, на что получила ответ: «Ты себя вела плохо, один ребёнок умер и второй на подходе».

Далее женщина рассказала, что ей, пока она была в затуманенном создании, принесли какие-то бумаги на подпись. Позже показали только одного ребёнка, мальчика. Врачи сказали, что второй малыш скончался. Тело не выдали для захоронения, так как она якобы подписала отказ. 

***

«Уже ночью 21 сентября 2021 года роженица поняла, что не получает надлежащей медицинской помощи и должного внимания при явных отклонениях родовой деятельности. Акушерки проявляли грубость со словами: «Фууу, ты чё стонешь», врача рядом не было, чтобы сообщить ему о нерегулярности и слабости схваток, к кабинету доктора женщину не пускали. 

В соседнем зале рожала женщина, которую обзывали ленивой, заставляли убрать ноги от рук врачей, говорили: «Сначала нагуляют, а мы потом мучайся». В итоге женщина родила мёртвого ребёнка с двойным тугим обвитием пуповиной. Вместо слов утешения услышала: «Дорогая, хоронить за свой счёт будем или за государственный». Эти обстоятельства удручали состояние пациентки ещё больше, схватки так и не начинались.

Утром 21 сентября 2021 года около 08:00 часов врач акушер-гинеколог, принимавшая женщину в приёмном покое 20 сентября 2021 года, в присутствии других врачей при обходе показала рукой: «А здесь у нас преждевременные роды!» К тому моменту состояние женщины было уже критическим: она не ела сутки, с температурой 37 градусов, совершенно выбилась из сил, но родить так и не могла.

Спустя почти 22 часа женщина родила и больше всего на свете хотела подержать сына на руках, но его немедленно поместили на реанимационный стол. Ребёнок был фиолетового цвета с закрытыми глазами, не кричал, вообще не шевелился. Неонатолог показала родильнице ребёнка и унесла в отделение реанимации новорождённых, откуда его перевели в детскую клиническую больницу. В следующий раз мать смогла увидеть сына в больнице только через 7 месяцев после ослабления ковидных ограничений на посещение пациентов родственниками. 

В послеродовом отделении женщина  пребывала 4 дня, которые ей показались адом: кругом мамы с детьми, а она — одна. Невыносимо было видеть счастливых родильниц и их новорождённых детей, от этого нельзя было спрятаться. Каждый работник при входе в палату спрашивал, где ребёнок. При выписке бросили дежурную фразу «приходите ещё».

***

«Схватки были частыми, длительными и болезненными, отчего женщина  сильно страдала и кричала, на что медики грубо реагировали и просили так не делать, потому что «она не одна такая здесь». Всю ночь и утром была рвота. К обеду 7 ноября 2020 года силы закончились, и тужиться было почти невозможно. Около 12 часов провели КТГ-исследование плода, результаты которого показывали, что ребёнок страдает, тогда врач принял решение провести кесарево сечение». 

Увы, спасти ребёнка не смогли, матери сказали, что он родился мёртвый. Её перевели в отдельную палату, чтобы она не видела других мам с малышами. От горя и сильного потрясения женщина не могла даже плакать, ей потребовалась помощь психолога.

***

«28 декабря 2004 года истице провели УЗИ-исследование, по результатам которой был выставлено заключение о наличии ретроплацентарной гематомы, представляющей серьёзную опасность как для здоровья матери, так и для развития будущего ребёнка. Медиками также было диагностировано отслоение плаценты, что всегда должно вызывать настороженность у медиков и стать основанием для пересмотра тактики ведения родов, рассмотрения вопроса об оперативном вмешательстве. В связи с выставленными диагнозами истица обратилась к лечащему врачу акушеру-гинекологу  с просьбой провести ей кесарево сечение, на что получила отказ со словами: «Придёт время — сам вылезет».

У роженицы поднялось давление спустя 2 дня, ребёнок был переношенный, потребовалось прокалывать околоплодный пузырь. Один из медиков пытался простимулировать роды, надавливая на живот локтем. 

«Вечером матери разрешили увидеть сына, врач-реаниматолог сообщила, что ребенок тяжёлый и если бы её продержали в родах ещё час, шансов выжить у него бы не было.

В связи с критическим состоянием сына, кормить ребёнка матери разрешили только на шестой дней, а через 10 дней выписали домой. Дома сын в первые 3 месяца бесконечно плакал, в 5 месяцев ему сделали снимки, которые показали, что при рождении  ребёнку сломали ключицу». 

В итоге у мальчика диагностировали детский церебральный паралич с задержкой психического и речевого развития. 

***

«Истица поясняет, что она почувствовала, что от врача исходит запах перегара и алкоголя, глаза были «стеклянные». <…> Она помнит, что врач ей говорил: «Сделал уже 10 абортов, а она ещё не родила». Истица умоляла врача выполнить операцию кесарева сечения, на что тот заставлял её приседать и садиться. 

Только через несколько часов затяжных схваток, уже ближе к обеду, за несколько минут до рождения ребёнка, врач провёл рассечение промежности для быстрого извлечения плода из родовых путей, но родившаяся девочка массой 3 040 граммов, ростом 52 сантиметра с однократным тугим обвитием пуповины вокруг шеи плода уже была мертва». 

***

«Истица вспоминает, что тужиться не получалось, живот болел так сильно, будто его резали ножом. Просьбы о проведении кесарева сечения по-прежнему оставались без внимания. До 12 часов ночи по совету врачей-то ложилась, то вставала с кушетки, но родить не получалось. <…> 

После общего наркоза очнулась 16 марта 2017 года около 5 часов утра. Врач сообщила, что у неё родился сын весом 3 килограмма, ростом 50 сантиметров, он находится в реанимации, а у неё самой произошёл разрыв матки и мочевого пузыря, поэтому матку придётся удалить. 

После обеда состояние резко ухудшилось, её перевели в отделение гнойной хирургии, где в реанимации она провела трое суток. Родным о её переводе в другую больницу никто из врачей не сообщил, тогда на третьи сутки попросила телефон у санитарки и сообщила мужу о тяжёлом состоянии, своём и ребёнка. 

На четвёртый день перевели в палату гинекологического отделения, где лечащий врач сообщила, что ребенок находится в реанимации в тяжелом состоянии на искусственной вентиляции лёгких с отёком головного мозга, и вероятности выжить  у него нет. Истица вспоминает, что сильно плакала, не могла поверить в эти слова, потому что беременность была безупречная, ребёнок развивался в срок и без патологий». 

Только 21 апреля 2017 года мать и отец смогли приехать к ребёнку в больницу, лечащий врач им сообщил, что все органы ребёнка функционируют правильно. Но мозг и нервная системы, пострадавшие от недостатка кислорода из-за длительных родов, убивают его; 24 апреля 2017 года ребёнок скончался. 

Родителям предстоял нелёгкий разговор с сыновьями, которые ждали брата, пустота, боль, утрата, страшные похороны, долгая реабилитация, длительные следствие и судебные тяжбы. Пострадавшая отметила, что за годы уголовных и судебных разбирательств врачи не принесли ей извинений за утрату ребёнка, за утрату возможности стать матерью». 

***

«Во время родов к истице 20 лет без её согласия, прямо предусмотренного законом, применялись запрещённые в современной медицине «дедовские» методы принятия родов: «бинт Вербова», когда во время потуг стягивали надетое на живот роженицы полотенце краями вниз, и метод Кристеллера, когда две ассистентки силой рук изгоняли плод из утробы матери. В больнице отсутствовали обезболивающие препараты, и от болезненных манипуляций роженица теряла сознание. Её поливали водой, били по щекам, крыли грубой бранью с целью привести в чувство». 

В итоге акушер-гинеколог принудительно вытянула ребёнка из родовых путей за голову. Родился мальчик с фиолетовым цветом кожи от недостатка кислорода и длительного нахождения в утробе матери. Судмедкспертиза установила, что врачи сломали совершенно здоровому, почти 4-килограммовому ребёнку позвоночник и кости головы. Между действиями врача и гибелью ребёнка установили прямую причинно-следственную связь.

*** 

«Несколько схваток прошли неудачно. Я была обессилена, ноги тряслись. Врач ругала меня, принесла воды и облила мне лицо. Затем пришла врач, с помощью её рекомендаций я с трудом родила дочь. После рождения ребёнка положили на живот, но он не кричал, после чего врачи унесли его реанимацию. Утром мне сообщили, что ребёнок в тяжёлом состоянии из-за удушья и гипоксии, которые случились во втором этапе родов, из-за того, что ребёнок долго не выходил из утробы и был без кислорода. 20 мая 2017 года моя дочь скончалась».

*** 

«Роды у будущей мамы наступили утром 16 апреля 2014 года, однако в течение 12 часов после этого родить она так и не могла. Врачи рекомендовали самостоятельно выталкивать ребёнка из утробы, сидя на полу, сами давили на живот, затем разрезали промежность и пытались извлечь ребёнка вакуумом. Все эти медицинские манипуляции, которые эксперты признали неэффективными, причинили женщине дополнительные физические и моральные страдания. 

После принятых неудачных мер по родовспоможению измученной роженице приказали пешком, а не на каталке проследовать в хирургическое отделение на операцию, хотя ребёнок уже находился в родовых путях. Женщина видела и трогала головку ребёнка.

В результате запоздало проведённой операции  «кесарево сечение» сын появился на свет с рядом серьёзных заболеваний. В меддокументах зафиксировано, что ребёнок получил вдавленный перелом правой теменной кости, травму спинного мозга с вовлечением позвоночника».

Малыш долгое время провёл на искусственной вентиляции лёгких в Краевой детской клинической больнице, кормить его приходилось через зонд. Приучить к грудному вскармливанию мать его не смогла. У мальчика атрофия глаза и проблемы со зрением из-за родовых травм.

*** 

«Это выдержки из исковых заявлений о компенсации морального вреда за дефектные роды, которые рассматривались или рассматриваются сейчас в судах Забайкальского края. Картина примерно ясна и понятна, какие действия или бездействия оставили в памяти рожениц неизгладимое неприятное впечатление. Приведённые случаи касаются либо смерти новорождённого, либо инвалидности матери, ребёнка. 

Женщины сегодня не готовы мириться с врачебным хамством и грубым непрофессионализмом, поэтому за защитой нарушенных прав идут в судебные длительные тяжкие разбирательства. Большинство дел пациентки выигрывают. 

В 2022 году Центральный районный суд Читы вынес решение о взыскании рекордной суммы компенсации за смерть роженицы в райбольнице — 8 миллионов рублей. В среднем за утрату новорождённого по причине неадекватной медпомощи компенсация в нашем регионе составила от 3 миллионов рублей, компенсация за инвалидность — около 5 миллионов рублей», — рассказала юрист Анастасия Коптеева. 

Она добавила, что пострадавшим женщинам потребовалась помощь психологов — только так они смогли пережить утрату или серьёзные проблемы у детей. 

А куда обращаться, если нарвалась на грубость или непрофессионализм врачей? 

«В случае грубого отношения со стороны врача, пациент может обратиться к администрации медицинской организации, в приёмную министерства здравоохранения Забайкальского края, или позвонить в основной контакт-центр по телефону 122.

Также при наличии жалоб на качество оказания медицинских услуг, вы можете оставить обращение на сайте краевого минздрава в разделе «Общественная приёмная», — пояснили в пресс-службе. 

Редакция не утверждает, что все случаи такие: неудачные и тяжёлые. Есть множество врачей, которые спасали жизни матерей и детей даже при неблагоприятных прогнозах. Мы хотим рассказать и такие истории. 

Если у вас были случаи, когда врачи помогали вам и вашим детям в роддомах, напишите на почту корреспонденту ИА ZabNews Варваре Лебедевой: v.lebedeva.zabnews@gmail.com. Также можете рассказать о ваших курьёзных историях с гинекологами.

Сразу скажу, что, несмотря на то, что эта полная врачебных ошибок история закончилась хорошо, мне все же хочется ее рассказать. Миому матки мне диагностировали в юном возрасте, где-то лет в 19, — показало УЗИ. Тогда я наблюдалась у известной многим гинеколога С., которая также считалась специалистом по гормональным женским нарушениям.

Извиняюсь за столь интимные подробности, но у меня были очень обильные и продолжительные месячные — я буквально мучилась по две недели в месяц, потом еще две недели восстанавливалась. При этом училась, ходила на работу — больничный мне никто не давал, потому как врач не считала такое «заболевание» поводом для освобождения от работы, а гемоглобин у меня был нормальный благодаря тому, что я практически беспрерывно принимала препараты железа, что потом тоже, кстати, сказалось на некоторых функциях организма.

Зациклена на проблемах здоровья я между тем не была: молодая, сил много все-таки еще было, хотелось жить полноценной жизнью. Но о чем хочу предупредить каждую женщину: не считайте себя двужильными, потому что придет день, когда вся ваша былая выносливость может обернуться против вас.

Все «лечение», которое назначала мне С., заключалось в бесконечных УЗИ: так якобы контролировалось, не растет ли миома. Опухоль не росла, но и проблема не уходила. Я пыталась обращаться к другим докторам, но все меня отфутболивали, говоря, что лучшего специалиста по таким недугам, чем С., в городе нет. Поехать же на консультацию в другие города, такие как Москва или Санкт-Петербург, у меня не было материальной возможности. Система выделения квоты тогда еще не существовала — за все надо было платить самим. Операция же (удаление матки) предполагала то, что я никогда не смогу стать матерью, — на это я идти пока не хотела.

Между прочим, насчет УЗИ. Я не знаю, что и как сейчас, но тогда женщина была вынуждена напиться жидкости до состояния раздутой жабы. Меня обычно выручали соки, потому как просто воду пить сложнее, а сок он хотя бы вкусный. И вот когда-то был случай: я сидела в коридоре гинекологии, ожидая, когда меня «возьмут». Я буквально умирала от желания сходить в туалет! Робко постучалась в кабинет, но доктора, как выяснилось, пили чай и ответили, чтобы я подождала.

Я сказала следующее: «Или вы меня сию минуту примете, или я умру!» Приняли, слава богу. Сделали УЗИ «сверху». Потом послали (устала извиняться за подробности) в туалет, чтобы я попИсала с целью сделать вагинальное УЗИ. А я не могу! Вероятно, что-то случилось со сфинктерами мочеиспускательного канала из-за сильной перегрузки. Больше я никогда не соглашалась и не соглашусь ни на что подобное. Такое издевательство над женским организмом, простите, дорогого стоит.

Прошло несколько лет, я вышла замуж и, что удивительно, без проблем забеременела. Беременность переносила хорошо, и отношение тех докторов, у которых я наблюдалась в ту пору, могу назвать внимательным, за исключением того, что меня очень много запугивали. Но я уже научилась отделять зерна от плевел и особо-то не боялась, следуя принципу: если я чувствую себя прекрасно, стало быть, все хорошо!

По показаниям мне должны были сделать кесарево сечение, и я была полностью согласна с таким решением. Мне было комфортнее так даже чисто психологически — а это, как я считаю, немаловажно для женщины. Я не хотела испытывать никакого стресса «в процессе», потому как мне хватило страданий «по женской части». Забегая вперед, выскажу свое личное мнение: кесарево — это не так уж и плохо. Во время операции не страдает психика, потому что тебя как бы нет. Проснулся — все уже сделано. Остается восстановиться, но для еще не старого организма это несложно, тем более если существует стимул в виде появившегося на свет желанного ребенка.

А потом вмешалась судьба в лице профессора С. (это не первая С., а уже другая). Немолодая дама, посмотрев меня, вынесла вердикт: «А пусть рожает сама!» Типа, миома там куда-то то ли опустилась, то ли поднялась. Опять-таки, забегая вперед, скажу, что профессорша была, по-видимому, чистый теоретик, потому как накатала массу диссертаций, а вот в практике, извините, не шарила, тогда как, на мой взгляд, для врача практика — неоценимая вещь, а не то, что просиживать попу на кафедре.

А еще эта докторша привела кучу студентов, которые тоже, пардон, в меня «залезли». Когда я стала возмущаться, меня выгнали с кресла и выставили в коридор. На консилиуме присутствовал также известный многим рыжий гинеколог П., который «очень денежки любил», дорого брал, а советы давал очень смутные, а иногда даже и недвусмысленные. И он, не мудрствуя лукаво, согласился с профессоршей.

После того как в меня «залезла» целая команда, прошло несколько часов. У меня отошли воды. Я была неопытна, рожала впервые и очень удивилась: что такое все время течет? Потом дошло. До момента рождения моей дочери оставался еще месяц. Я позвонила в «скорую», объяснила ситуацию, попросила прислать машину. Были недовольны, но выехали, отвезли меня в роддом. С большим теплом вспоминаю медсестер приемного покоя — очень доброжелательно встретили, успокоили.

А потом начался ад. Мне стали вызывать роды! И все потому, что профессорша С., оказывается, сделала в моей карточке запись, что я должна рожать сама!!! То есть, как говорится, не дай бог, если сказал черт! Меня положили на какую-то кровать и поставили капельницу. Я, ошеломленная ситуацией, все терпела. У меня от капельницы стала буквально на глазах надуваться гематома, при этом молоденькая медсестра кричала: «Дует, дует! Вы неправильно руку держите!». Я ничего не понимала, потому что во мне был пока еще живой ребенок и единственным моим желанием было его родить. Как я могла не так держать руку?! Дело в том, что человек, находясь в шоке, просто иногда не может правильно оценивать ситуацию.

От всех этих «суперпрофессиональных» манипуляций у моей еще не родившейся дочки стало останавливаться сердце. Явилась врач, которая спросила: «Почему вы отказались от кесарева?» Я, уже заплетающимся от боли языком (это были не родовые схватки, меня будто заживо резали) ответила, что не отказывалась — мне так «доктор прописал», а я в этом плане ничего и не подписывала. Я умоляла спасти если не меня, то моего ребенка. Меня срочняком повезли на каталке в операционную, по пути запихивая в пищевод зонд, хотя я сказала, что уже сутки ничего не ела. Еще одни стресс — ну да ладно, там уже было неважно.

Грохнули на стол, просто как куклу. Я обо что-то очень сильно ударилась головой — оказалось, какое-то там изголовье операционного стола. «Вы нам стол сломали!» — тут же обвинили меня медики. Ладно, хоть не жизнь. Во время операции я проснулась — когда из меня вынули дочь. Это было жуткое ощущение, то есть хочу пояснить: я слышала, что говорят врачи, фиксирование веса, времени рождения ребенка и прочее. Но я ощущала себя, как в некоем футляре (душа, запертая в теле) — не могу ничего сделать, подать сигнал, ни движением, ни голосом. Потом меня, видимо, все-таки вновь усыпили.

Во время кесарева мне «накровили» — потом перелили три (!!!) литра плазмы и крови. Матка не сокращалась, я лежала разрезанная на операционном столе, никто не знал (или просто не брал на себя решение), что делать, и была ночью (дочку вынули в час) послана машина за завотделением. Но пока машина ехала, матка все-таки сократилась, и меня зашили. Потом мне сказали, что у врача после операции тряслись руки — сказала, что такой случай в ее практике был впервые.

Проснулась я в реанимации. Сказали, дочка жива, все хорошо, завтра, если сможете встать, то даже ее и увидите. Я спросила сестру, а что было, если бы я родила сама? Ответ был такой: вы бы родили и сами, но вопрос — ЧТО? Утром меня встретила пламенная записка от мужа (храню до сих пор) с безмерной благодарностью за дочь и цветы сестры тоже сразу передали! Очень и очень понравилось отношение ко мне медиков ИТАР. И поговорят, и успокоят. Мне был прописан промедол при любых болях, но я особо не пользовалась. Почти сразу стала ходить по палате, по кругу, чтобы быстрее восстановиться.

Дочь увидела на вторые сутки, она, бедная, лежала в кювезе, с крохотной бутылочкой и соской в губах. Но она методично вытаскивала руки из пеленок! А еще была очень похожа на папу. Мне говорили уже рожавшие женщины: каким, на кого похожим ты увидишь своего ребенка в первый миг, таким он и будет! И вот сразу скажу, опять-таки забегая вперед: советы просто людей, а не медиков, неоценимы. Когда я впервые пришла в детскую поликлинику, то главный врач, едва взглянув на моего ребенка, сказала: «А вы знаете, что у вас с ней возникнут большие проблемы? Она не будет ни ходить, ни говорить?». Но я-то знала, что это не так, потому что мой незабвенный папа (то есть дедушка), когда взял внучку в руки в отделении для недоношенных, сказал: «Крепенькая она какая. Жить будет». Сейчас это уже девушка, очень красивая, стройная, потому как всегда занималась спортом. И школу отлично окончила, да и все у нее пока хорошо!

Забегая назад: дочку перевезли в отделение для недоношенных детей при Республиканской больнице. Ничего плохого я про это отделение, которым тогда руководила М., я сказать не могу. Разве что медсестры просили нас стирать втихаря пеленки в душе, потому как М. позиционировала свое отделение как образцово-показательное. То есть амбиции-то были, а техническо-материального обеспечения в этом плане, к сожалению, недоставало. Еще там по ночам деткам кололи димедрол, чтобы они не орали, а дежурные медсестры спокойно спали и, как говорится, не заморачивались. Только когда детей выписывали, то у них были «ломки», как, примерно, у наркоманов, но только об этом знали далеко не все родители.

А что касается моих женских проблем, то мне сделали операцию по моему настоянию через три года после рождения ребенка, и я навсегда избавилась от своей беды. Принимал и обследовал заведующий отделением. Меня сразу предупредили: «Он не любит толстых». Я была не толстая совсем, потому сразу успокоилась. А вот другая женщина, лежавшая в нашей палате (на девять человек), после срочной операции плакала и говорила: «Мне говорили, что ты жирная, тебя оперировать сложно, жиру в тканях полно, да и как тебя потом на каталку переложить, такую тушу, да и обратно выложить! Я будто специально жир, что ли, нагуливала?» В общем, мы должны соответствовать медицине, а не она нам: быть удобными, правильными, а лучше — вообще не болеть!

Несколько раз начинала писать, но потом понимала,что еще не готова это сделать, да и сейчас не знаю допишу ли до конца…Начну с начала.
Вообщем беременность моя протекала нормально, два раза полежала насохранении, но в целом было все хорошо, ужастики начались в недель 37-38, я заболела жутким гайморитом, делали прокол, потом выяснилось что это от зуба, выдернули зуб, и рожать я пошла с трубкой в носу. Вечером накануне родов отошла пробка, потом начались схватки, но не регулярные, ночью мы поехали в роддом, меня посмотрели, раскрытие было 1 палец, отправили домой, ждать нормальных схваток. Я приехала домой, попила чай и тут у меня плюхнули воды, не много. Рано утром мы поехали в роддом, меня приняли и отправили в родильное отделение, поставили капельницу со стимуляцией, так я с ней и рожала. Часов в 8 утра отошли воды, какие то желтоватые. Больно конечно было ужасно, шейка раскрывалась плохо, ее растягивали руками. Потом меня начало тужить, я пошла сказала об этом докторам, на что ним мне ответили что подтуживайся потихоньку, потом прибежал другой доктор и сказал что шейка еще не раскрыта и тужиться нельзя, надо продышать, я пыталась, но остановиться уже не могла, с меня хлынула кровь, как они мне сказали шейка рвется, я кричала чтобы мне помогли, сделали кесарево, на что они мне сказали показаний к кесареву нет, рвись, позже они все таки решили посмотреть шейку, оказалось полное раскрытие, как долго я с ним пролежала даже и не знаю, почему то заставили сесть на корточки и тужится, так прорезалась головка, потом села на родовое кресло и уже родила, малыш сразу закричал. Я расплакалась, наконец то все…мучения закончились, ох как я ошибалась…все только начиналось. Стали меня зашивать, сказали что не так уж и сильно порвалась, сейчас зашьем красиво, чтобы потом на пластику не приходила, шили долго, минут 40 наверное.

Перевели нас в палату мать и дитя, все шло своим чередом и на следующее утро я почувствовала что хочу в туалет по большому, думаю сейчас ребеночка докормлю и пойду схожу, и тут я понимаю что я не могу удержать стул, с меня просто все валится (извините за подробности). Позвала врачей, они посмотрели меня на кресле, решили что они мне что то не ушили и надо перешить.

Следующее утро, наркоз, операция, меня привозят в палату. наркоз еще совсем не прошел, а у меня дикие боли в животе, я кричу, а они говорят это она так от наркоза отходит, выгоняют всех с палаты, когда я уже дуром начала орать, пришла доктор, я ей показываю что у меня пузырь в животе какой то надулся, прибежали с аппаратом узи, смотрят, а у меня гематома в животе, тут руководство роддома пришло, меня перекинули на каталку и срочно в операционную. Очнулась в реанимации, говорят еще бы чуть чуть и не спасли, большая кровопотеря. Вообщем во время первой операции они мне повредили сосуд, который и образовал гематому, пока они мне его перевязывали, повредили нерв, у меня перестала подниматься нога в положении лежа и была дикая боль, от которой не одно обезбаливающее не помогало. Гематому мне чистили через живот, так что у меня теперь еще и шрам. И на этом все не закончилось….попа моя так ни чего и не держала….как же я ревела, жить не хотелось…Сыночка моего забрали в больничку, выяснилось что он тоже пострадал в родах, гипоксия и еще мой гайморит все таки ему тоже навредил, поставили внутриутробную инфекцию. Так мы и лежали, он в больничке, а я в роддоме. Через три недели нас выписали, меня хромую, с какающей попой. Я очень благодарна своему мужу, который меня всегда поддерживал и поддерживает сейчас, если бы не он, не знаю что бы со мной было.

Сейчас прошло уже 7 месяцев, мне сделали еще одну операцию, перешивали все, оказывается у меня были разрывы 3 степени, хотя в роддоме утверждали что 1, попа вроде получше, а вот по женской части как то все не очень. Сыночек развивается хорошо, есть конечно проблемы по неврологии, но надеюсь что они скоро отступят. Но во мне живет жуткая ненависть к докторам которые со мной это сотворили, еще 7 месяцев назад я была счастливой беременной здоровой девушкой, а они своей халатной работой перечеркнули все в один миг.

Сейчас жалею что не взяла на роды мужа, не было поддержки, они орали на меня, а я только умоляла их помочь, жалею что не была подготовлена к родам, надо было самой все изучить, про стимуляцию, про дыхание, понадеялась на врачей, они же знают, помогут, что не нашла хорошего доктора, хотя наблюдалась в консультации этого роддома, и мне сказали да зачем платно рожать, у нас все специалисты хорошие, приедешь и родишь, родила….

Девочки, не в коем случае не хочу вас пугать, шла рожать совершенно не боялась, просто видимо бывают и такие истории как моя, к сожалению. Просто к родам надо все таки готовиться. Легких родов тому кто еще не рожал! Все обязательно будет хорошо!!!

Роддом №2 Великий Новгород

Однажды ночью меня забрала скорая

Как назло, в моем ближайшем окружении в последние пять-шесть лет никто не рожал. Поэтому боялись вместе со мной все, но дать совет никто не мог. Зато меня часто спрашивали, нашла ли я «надежного» врача: «Или ты надеешься на «авось» и будешь рожать там, куда привезут?».

Я искала. Но заключать контракт со случайным роддомом мне не хотелось. Ведь это не соответствовало цели найти «проверенного» специалиста. Несмотря на страх, я понимала, что в большинстве случаев любой врач окажет мне необходимую помощь. А контракт с «надежным» роддомом нужен для подстраховки. Мы рассматривали роддома, славившиеся как «хорошие», и те, где рожали или работали знакомые знакомых. В одних платные роды были дороже обычного, от других нас отделяла потенциальная дорожная пробка на несколько часов.

А однажды ночью меня забрала «скорая». Это были не роды. Небольшое осложнение, обычное для поздних сроков. Я расстроилась: «Придется лечиться в незнакомом роддоме! А, может быть, и рожать там!».

Но в этом роддоме мне понравилось. Здесь тоже оказывают помощь, и вряд ли будут намеренно вредить или игнорировать. Правда, родить там я не успела, а заключать контракт уже было поздно. Тем не менее, я собиралась что-то «узнавать в понедельник». Но в ночь на понедельник у меня отошли воды. Тогда мы с мужем просто вызвали такси и поехали по знакомому адресу.

Остались пустяки – только родить!

В дороге я очень волновалась. Обращаюсь в роддом сама – меня не везет «скорая», у меня нет направления и не заключен контракт. Строго говоря, это даже не наш район (хотя, роддом один из ближайших к дому). Как отнесутся? Не выгонят ли «нагуливать схваточки и приезжать утром»? Не будут ли злиться потому, что в моем лице появилась «лишняя» работа?

Нас встретила акушерка. Она и правда была слегка удивлена: «По контракту? Нет? А почему не вызвали скорую?». Эти вопросы она задавала, начиная оформлять историю болезни и доставая для меня стерильную сорочку. Выгонять меня никто не собирался.

Я постаралась как можно более «дисциплинированно» переодеться и ответить на все вопросы для документов.

Потом мы пообщались с врачом, и меня отвели в предродовую палату. В двух комнатах, разделенных простенком, в общей сложности было двенадцать кроватей. «Массовость» меня не пугала: я изначально воспринимала роды как медицинский процесс, к присутствию соседок была готова. А в этот момент женщин в палате было всего две.

Я выбрала кровать, поставила рядом пакет с вещами и легла. Тут мне казалось, что все самое сложное и важное я уже сделала. В роддом приняли. Мы не застряли в дорожной пробке. Осмотр и хлопотная подготовка в приемном отделении. Мне осталось-то только родить! А это – ну, сущая ерунда! Лежи себе на кровати или гуляй в коридорчике, да рожай! Да, я планировала больше времени проводить на ногах, так как все говорили, что это ускоряет и облегчает процесс. Врачи советовали то же самое, но по другой причине: роды длятся долго, нельзя столько времени провести только лежа.

Боль во время ходьбы и правда уменьшалась. Но надежды на ускорение процесса оказались напрасными. Приехав в роддом в три ночи, я рассчитывала утром отстреляться и вместе с сыном обустроиться в палате. Но за окном светлело, а я все «ходила». После каждого осмотра врач говорила, что надо еще потерпеть. Иногда мне давали какую-то таблетку или ставили укол.

Приключения начинаются

Утро принесло  новую боль и переживания. Роды затормозились на какой-то ранней стадии. А ведь у меня уже давно отошли воды, поэтому врачи решили без перерыва делать мне КТГ. КТГ – это контроль сердцебиения ребенка, по нему можно судить о состоянии малыша. Его надо делать сидя или лежа, так что я «слегла» с датчиками на животе. И в этом положении уже не могла сдержаться и начинала кричать.

Предродовая палата к этому времени была полной. «Начинающие» роженицы, глядя на меня, грустнели, «бывалые» шутили и подбадривали. Рядом лежала женщина со вторыми родами. Она посоветовала перевернуться на бок. Акушерка поддержала это предложение. Несколько раз я переворачивалась, и боль действительно стихала. Но датчики КТГ смещались, и когда это замечала врач – мне снова приходилось ложиться на спину. В это время мне сделали спинальное обезболивание. Стало немного легче.

А на улице уже рассвело. Я видела дома и стройку, которую запомнила еще с первой госпитализации. Где-то высоко двигался подъемный кран, перемещавший трубы и плиты. Там продолжалась обычная жизнь. А здесь, в родблоке вершились наши судьбы. Впрочем, для родблока это тоже – обычная жизнь.

Я вдруг вспомнила, что не пила с начала родов. А если долго не пить – бывает обезвоживание и судороги. Я поделилась своими опасениями с акушеркой. И она, добрая душа, сходила в палату и взяла на тумбочке мою бутылку с водой, а потом бегала к кулеру и носила еще и еще, а я пила, как обезвоженный в пустыне путник!

«Никакого кесарева» или «Порежьте меня срочно!»

Когда стало по-настоящему больно, я начала мечтать о кесаревом сечении. А когда роды затянулись, задумалась всерьез. Несколько раз спрашивала об этом у врача. Ну, точнее один раз спросила, пару раз проорала «Порежьте меня срочно!», потом проскулила: «Может быть, все-таки кесарево?».

Мне спокойно ответили: «Может быть, и кесарево. Но не думайте, что это легче. Кесарево длится 20 минут, а ваши роды мы ведем восьмой час. Если бы кесарево было лучше, мы бы не тратили время, а делали бы его всем».

Потом мне поставили капельницу для стимуляции родов. Какой препарат – я не знаю. Я ни о чем не спрашивала. Во-первых, потому, что ничего не понимаю в ведении родов. Во-вторых, я поняла, что могу доверять врачам. Наверное, я бы чувствовала себя иначе, если бы я попала в этот роддом впервые, и была бы в настроении, созданном тревожными слухами и обсуждениями в интернете.

Лица вокруг менялись. Те, кто лежал со мной ночью и утром, давно ушли в родзал. Кого-то отправили на кесарево. Теперь большинство соседок составляли «новенькие». Врач и акушерка стали осматривать меня все чаще: капельница действовала. В конце концов, врач пообещала, что я следующая отправлюсь в родильный зал. Она сказала это с каким-то азартом. Все обратили внимание, и я почувствовала себя чемпионкой на пьедестале.

Остальные «спортсменки» смотрели с уважением и завистью. Они тоже хотели в родзал, но им для этого нужно было еще работать.

А потом время как будто ускорилось. После 12 часов без ощутимых изменений на меня за полчаса обрушился поток событий. Вот меня зовут в родзал. Я встаю, и ногу сводит судорога. Каталку подкатывают прямо к кровати, и меня по-королевски увозят под аплодисменты и шутки соседок.

В родзале все идет еще быстрее. И через 15 минут врач уже кладет мне на живот маленький кричащий комочек. Что я делала в эти 15 минут – уже не помню. Со всех сторон меня стали поздравлять – только тогда я увидела, как много вокруг было людей. Неонатолог счастливым голосом спрашивала о согласии на прививки.

Знакомство с сыном продолжилось уже в коридоре родблока, куда женщин помещают под наблюдение на несколько часов. Его привезли ко мне после процедур – укутанного в пеленки, с косынкой на голове и из-за этого похожего на девочку.

Зефирки при чрезвычайных ситуациях

«Тут в родильном орут на женщин. Ты даже не представляешь, как на них орут! Я сейчас звонила сестре, она советовалась с подругой, они говорят, чтобы я выписывалась отсюда немедленно», – рассуждала моя соседка еще в отделении для беременных, в мою первую госпитализацию. Ее недавно привезла скорая, а теперь она решительно шуршала неразобранными пакетами и собиралась оформить отказ от лечения. После беседы с врачом соседка согласилась остаться, а где и когда она родила – я не знаю. В родблоке и послеродовом отделении мы не встречались.

Честно говоря, информация об оре меня на тот момент не заинтересовала. Меня волновала, прежде всего, возможность получить помощь.

Я верила в страшилки типа «они ушли пить чай, а женщина родила на бетонный пол».

Но по факту за время, что я провела в родильном отделении, никто не повысил голос ни на меня, ни на других пациенток. Ни разу не было такого, чтобы врач или акушерка проигнорировали наши жалобы. Кстати, под конец пребывания в родильном меня еще и накормили обедом, хотя по расписанию он давно прошел (а в родблоке вообще не предусмотрен).

Принесли тарелку прямо в коридор и помогли поесть, так как я лежала на каталке.

В послеродовом все было немного иначе. Нет, там так же быстро реагировали на любые жалобы. По сто раз учили прикладывать ребенка к груди, выдавали градусники и одеяла в любое время суток.

Проверяли цвет детских какашек и щупали голову, если маме казалось, что «он ударился о пеленальный столик».

Но каждый раз, обращаясь к акушеркам или детским медсестрам, мы видели, как их утомляем.

Однажды я попросила срочно помочь мне дать ребенку детскую смесь, когда медсестры только-только заварили себе кофе. Я это видела, но делать было нечего: мой малыш надрывался от крика, я полдня не могла его накормить. Я получила исчерпывающий инструктаж, правда, на повышенных тонах.

Наши дети лежали в палатах вместе с мамами, но по показаниям их забирали в детское отделение, а мамы приходили их навещать. Каждый такой поход был приключением: врачи и сестры ничего не объясняли, только грубо указывали «тут вообще-то капельница», и «осторожно же, не толкните лампу». Но подкупало отношение к детям.

Медсестра могла накричать на женщину, и тут же начать ворковать с ее ребенком, бережно поправлять одеялко и капельницу.

Мне трудно оценить такое отношение «к женщинам и детям». С одной стороны, грубость недопустима, а особенно к роженицам, у которых и так эмоции не в порядке. С другой стороны, сотрудники послеродового отделения общаются с эмоциональными роженицами каждый день, и это влияет на их настрой.

Любая работа с людьми – в той или иной мере тест на терпение. Люди бывают невежливые, неумные, с необоснованными запросами.

Молодым мамам часто кажется, что с ними или с детьми что-то идет не так. Они рвутся в ординаторские и просят о срочной помощи. Чаще всего эти опасения не обоснованы. Но медики вынуждены проверять каждую жалобу, потому что есть риск пропустить серьезное. Соблюдать этикет в таком ритме трудно. Наверное, проблему мог бы решить психолог, если бы он работал в отделении. Ведь психологи помогают людям, попавшим в чрезвычайную ситуацию, или работающим на напряженной работе. Роженицы и сотрудники послеродовых отделений как раз вписываются в эти категории.

На одном из интернет-форумов мне сказали, что таким образом «оправдывать» грубость медиков может только «терпила» по натуре. И что грубым медсестрам нужно было дать отпор.

Возможно. Но у меня не было на это никакого желания. К нашему здоровью в послеродовом и детском относились не менее ответственно, чем в родильном.

Язык не поворачивался грубить в ответ, когда мне или ребенку оказывали помощь.

Я просто решила «не обращать внимания». Мы с малышом готовились вернуться домой. А еще в моей тумбочке лежали разрешенные для кормящих зефирки, которыми я лакомилась, когда ребенок спал.

Никого не слушай

Я считаю, что история моих родов – позитивная и удачная. Это не про унижение, не про отсутствие помощи, не про насилие. Воспоминаниями о родах я делилась со знакомыми и в интернете. А потом получала свои же рассказы в искаженном виде. Одни воспринимали ситуацию так, как будто мне отказали в проведении кесарева сечения, несмотря на необходимость и мои мольбы. Другие, наоборот, считали лишней стимулирующую капельницу. Химия вредна, а вот если бы я рожала еще сутки – все было бы естественно и прекрасно.

Так я поняла, откуда берутся страшные рассказы про злых акушерок и недалеких врачей.

Конечно, сколько людей – столько и историй. Бывает, к сожалению, что во время родов женщины не получают должной помощи. Бывает, что помочь им пытаются, но медицина не всесильна. А при печальном исходе велик соблазн обвинить во всем врачей.

Но очень часто бывает так, что роды идут хорошо и врачи делают все, что нужно, но их действия не соответствуют представлениям самой пациентки.

Ей больно, страшно, и кажется, что вокруг никто не хочет ей помочь. К тому же, женщине трудно объективно оценить ситуацию, а из родблока сложно выйти в тот же интернет или позвонить знакомому врачу.

Своим подругам, которые ищут роддом, я смело рекомендую тот, в котором рожала сама. За медицинскую «часть» там можно не беспокоиться. А про остальное – стараюсь не рассуждать. Чтобы не было почвы для домыслов и накручивания страхов.

Про атмосферу в послеродовом предупреждаю, так как для многих это тоже критерий.

Но вот сами роды я теперь ни с кем не обсуждаю. Оказалось, многие считают себя экспертами по ведению родов, даже не имея собственного опыта, а не то, что медицинского образования.

Люди рассказывают, что на самом деле нужно было сделать в моем случае. Еще и объясняют мне, как я на самом деле пострадала от якобы неоказания помощи (или, наоборот, от чрезмерного вмешательства). А многие просто пугаются.

Роды – это всегда непросто, и лишние подробности производят тяжелое впечатление, даже если все прошло хорошо. После нескольких таких диалогов в интернете и в реале я поняла, что многие «страшные» истории про роды – просто мрачные интерпретации совершенно рядовых случаев.  Не хочется плодить такой контент. И спорить с кем-то нет никакого желания.

Завтра, 14 сентября, читайте на нашем сайте продолжение темы – мнение директора одного из лучших московских роддомов о том, почему отношения между роженицами и акушерами напоминают минное поле.